его машиной закона, а дать шанс на перевоспитание. Что-то в этом духе, но красивыми словами.
До нужного дома в этот раз я доехал на автобусе. Вошел в подъезд и позвонил в звонок.
Дверь мне открыла Алёна, все в том же халатике, но уже с неяркой косметикой на лице.
— Доброе утро, — улыбнулся я.
— Вы? Здравствуйте, — поморщилась она, демонстративно разглядывая мою форму. — А вчера вы говорили, что учитель. Вы всегда обманываете?
— Извините, Алёна Сергеевна, но это была оперативная необходимость, иначе вы бы не позвали Серого, то есть Андрея.
— Откуда вы знаете, что не позвала бы?
— К вам же приходил вчера милиционер. Так? Лейтенант Трубецкой Антон Львович. За вашим братом приходил, между прочим, а вернулся без него.
Я посмотрел на неё, насколько мог, твёрдым взглядом, но вообще-то возле Алёны взгляд мой сам собой смягчался.
— Ну да… Был какой-то, сказал, что надо переговорить с Андреем. Прошел в комнату. Побеседовал и ушел.
— Как ушел? — я сдвинул фуражку на затылок и почесал лоб. — То есть, я не то хотел спросить… Он точно видел Андрея?
— Ну конечно, я же его в комнату и проводила. Он сказал, что проведет профилактическую беседу с ним, и все.
— Беседу?
— Ну да… А в чем дело. Александр Александрович? Или вы имя себе тоже придумали?.. В оперативных, так сказать, целях…
Она смотрел на меня хмуро и даже с некоторой претензией.
— Ничего, все в порядке, а имя мое настоящее, — проговорил я, а про себя подумал, что вторую жизнь уже это имя ношу.
И что за непонятки с Трубецким?
— Вы за Андреем? Он вчера говорил, что снова на профилактическую беседу пойдет с утра. Что-то часто с ним беседовать стали…
— Лучше беседа, чем потом баланда, — хмыкнул я и тут же попытался смягчить разговор. — Извините за прямоту, профдеформация, так сказать.
— Проф… Что?
Блин… Забыл, что слова такого еще нет, пришлось выкручиваться.
— Взгляд на некоторые вещи у меня немного искажен профессиональной деятельностью. Понимаете?
— То есть вы становитесь циничны?
Вот язвочка, своего не упустит.
— Алёна Сергеевна, — я посмотрел на наручные часы, — давайте психологические проблемы сотрудников обсудим в другой раз. За чашечкой кофе например, в кафе. А сейчас позовите, пожалуйста, Андрея.
— Вам надо, вы и зовите, — фыркнула она и, развернувшись, направилась вглубь квартиры. Потом оглянулась через плечо и проговорила: — Ну чего вы стоите, проходите уже.
Я скинул форменные туфли из неубиваемой черной кожи и прошел. Квартира — простенькая двушка, примерно чуть за сорок квадратов. Но для двоих — шикарные условия. Ремонт стандартно-плановый, то есть почти как от застройщика. Дешевые бумажные обои, побеленный потолок, крашенный в темно-кирпичный цвет пол. Мебель старенькая, но еще крепкая, очевидно, от родителей им осталась.
Зашел в комнату Серого. Кровать пружинная, стол, заставленный модельками самолетов, шкаф и казенного вида железный стул с потрескавшимся дерматином.
— Готов? — бросил я с порога, глядя как пацан застегивает на рубашке последнюю пуговку.
— Здрасьте, я все уже…
— Ого, рубашку нагладил?
— Это все сестра.
— А вчера в ГОВД ты на Гавроша был похож.
— На кого?
— На мальчика-оборванца. Это из литературы персонаж.
— А, ну так это для дела нужно было…
Я покачал головой. Для дела, тоже мне.
— Пошли, по дороге поговорим.
Мы вышли из квартиры. Алена закрыла за нами дверь, я попрощался с ней, она ответила тем же, но сухо. Ничего… Еще увидимся.
— Для какого же дела был маскарад? — спросил я уже в подъезде.
— Сан Саныч, а ты будто не знаешь?
— Знаю, но хочу услышать это от тебя.
— Кошельки в автобусе щипать. Там на замызганного парнишку никто и не додумает, что он могёт…
— А о чем с тобой вчера разговаривал лейтенант Трубецкой? Он, вроде как, тебя доставить в ГОВД должен был, а вернулся один.
— Этого я тебе не могу сказать, — зашмыгал носом парень.
— Это почему? — нахмурился я.
— Не могу и все!
Аж покраснел, так упрямился
— Так дело не пойдет… Ты пойми, я тебе зла не желаю.
— Ага… Тянешь меня в ментовку сознаваться.
— Так мы тебя еще сможем отмазать, то есть убедить инспекцию, прокуратуру и всех причастных, что ты сможешь встать на правильные рельсы. Будешь отпираться — пойдешь по кривой, она тебя в хорошую жизнь точно не выведет, уж я-то знаю. Поверь…
— Молодой вы, Сан Саныч, чтобы так рассуждать, — он меня называл то на «ты», то на «вы». — Так говорите, будто жизнь прожили.
— В милиции год за три идёт. Такого насмотришься, чего на воле, то есть на гражданке, сроду не увидишь. Рассказывай, что там у тебя за тайны с Трубецким.
— Если расскажу, он меня убьет.
— Кто?
— Ну этот ваш… Трубецкой.
— Почему?
Парень надулся и молчал.
— Слушай, обещаю, что разговор останется между нами. Слово… офицера.
И Серый стал рассказывать.
Глава 18
От первой же сказанной Серым фразы я здорово охренел.
— Лейтенант Трубецкой и есть организатор карманных краж, — выдал как на духу парень.
— Чего?.. — я даже остановился и пристально посмотрел в глаза пацану.
Антошенька, конечно, мерзопакостник тот еще, ну уж никак не мафиози местного пошиба. Уж я-то в людях маленько разбираюсь. Но по глазам пацана я понял, что он не врет. Тогда я кивнул ему, чтобы продолжал.
— Он нас, карманников, как это называется, курирует. Контролирует и ведет, в общем, — немного со скрипом продолжал Андрей.
— И много вас? В шайке-лейке?
— Нет, двое. Я и мой наставник — щипач по кличке Интеллигент.
— А настоящее имя у него есть?
Серый пожал плечами.
— Я его не знаю, честно. Он такой прикид имеет безобидный, в очках ходит и похож на учителя, так что прозвище ему очень подходит.
— И давно ты с ними?
— Полгода почти. Трубецкой приказал Интеллигенту меня обучить и подготовить. Мастерство щипача передать. Вроде как, у меня талант.
Что-то даже такое сродни гордости послышалось мне в его голосе. Я помотал головой.
— Талант — это когда во благо, а все остальное — в топку.
Парень снова пожал плечами:
— Мне было с ними интересно.
— Почему?
Он поразмыслил и честно ответил:
— Они обращались со мной как со взрослым. На равных. Я чувствовал себя как в кино. Тимур и его команда.
— Только ты не помогал, а воровал. Ну ладно, что уж теперь… Странно, — чесал я затылок, чуть фуражку не сбил с непривычки, — городок у нас маленький, много не нащипаешь, вмиг резонанс разнесется, что кошельки тырят. Трубецкой это должен понимать…
— А мы по многу и не промышляли, так, для тренировки пальчиков и для поддержания навыка. Меня учили.
— О как! Значит, Зарыбинск — это ваша тренировочная база, а потом что? Москва? Ленинград? Гагры?
— Нет, Трубецкой говорил, что в областной центр, в Угледарск поедем, — абсолютно серьёзно ответил паренек. — Там, не столица, конечно, но он сказал, что развернуться можно, а здесь пока навык оттачивать должны были.
Я пытался не показывать, насколько обалдевал чуть ли не от каждого его слова, но, кажется, у меня это плохо выходило. Во всяком случае, я собрался и уточнил:
— И что, он бы с вами поехал?
— Да, он сказал, что в этой дыре заколебался работать, что у него в главке кто-то там заседает из родственников. Что местечко ему готовит в Угледарске. Он собирается перевестись.
— Не знал, — задумчиво процедил я. — Скажи, какова конкретно роль Трубецкого?
— Он должен был нас прикрывать, сказал, что если заява какая поступит, то он замнет все, не даст ходу…
— А вот это уже интереснее… — проговорил я вслух, а про себя подумал, что это самое «заминание» — это вообще-то укрывательство преступления, и само по себе является должностным преступлением. Не знаю, откуда в голове такие знания уголовно-правовой специфики взялись, может, от предшественника (все же школу милиции он закончил), а может, я всегда это знал. Теперь я чувствовал, что мне уже сложнее становится разделять память Саныча и память Сашка.
И это меня не расстраивало. Наоборот, это гуд — личность мне нужна целая. Как говорил наш врач на зоне, когда ты один — это нормально, плохо — когда тебя двое.
— И часто он заминал ваши делишки?
— Пока приводов у нас не было… вот только вчера. Но Трубецкой сказал, что так надо. Мол, меня доставит, я посижу в дежурке и сбегу, а он все на дежурного спишет. Того толстого, на бегемота похожего.
Я улыбнулся. Серый тоже заметил сходство старшего лейтенанта Баночкина с гиппопотамом.
— И дальше что? — спросил я.
— Ну, он сказал, что, дескать, заяв много поступило, просто так не отпишешься, надо делать вид, что меры принимать будет. Сказал, что возраст у меня подходящий, не привлечешь к уголовке. Мол, спишем все на пацана, сделаем отказные, а потом опять продолжим. Но уже не в автобусе щипать будем, а на рынке. Мне велел сбежать. Я так и сделал, потом он домой к нам заявился. Сказал, что придет дебил с собакой, будет меня искать, так чтобы я тикал и не попадался. А если вдруг попадусь, то молчать нужно в тряпочку. И еще он с меня штраф возьмет, если попадусь.
— Ха! Штраф! Протокол, что ли, составит?
— Ты чего, Саныч? — усмехнулся вдруг парень. — Вроде взрослый, а не сечёшь феньку. Он просто вычтет из моей доли щипача.
— Ты это… Брось-ка все эти словечки гнилые. Разговаривай нормально.
— Это как?
— Как пионер. Скажи что-нибудь на пионерском.
— Орлята учатся летать.
— Сойдет. А где мне Интеллигента найти?
— Саныч, ты же обещал! — воскликнул испуганно подросток. — Что ничего и никому не скажешь. Я не боюсь, но Трубецкой сказал, если что — и сеструхе не поздоровится!
Я и сам не заметил, как сжал руку в кулак. Угрозы, значит, Антон Львович. Конечно, ведь дебил с собакой вам не страшен. Но мы еще посмотрим, у кого зубов больше…