— А кандидата «на замену» Вы мне порекомендуете?
— Нет, таких смельчаков у меня для Вас нет. Но если приведёте, я его введу по пропуску, заменю на Вашего степняка, выведу степняка. А этот прохвост пусть бежит. Выйдет ночью из барака и, если воспользуется портальным свитком, вернётся обратно. Будет расследование побега, но спишут на попытку уплыть с острова. Географически остров не посреди океана, а на озере, только проплыть те тридцать километров никому не удавалось. Да и куда дальше, портал-то на острове?
— Но «бегун» с меня?
— Всё так. Если согласны, то мои услуги будут стоить шестьсот рублей.
— Вы же только что эту цифру выдумали? — усмехнулся я.
— Не выдумал, а посчитал. Это моё жалование за четыре месяца. Столько меня под следствием продержат, если поймают. Всё по математике.
— Ну, не поспорю. А где мне такого смельчака, чтобы на каторгу пошёл, найти?
— Не подскажу. У меня полторы тысячи желающих её покинуть и ни одного, чтобы внутрь и в сырых туннелях макры копать да баланду на плесневелой крупе жрать.
Глава 20
— Здравствуйте, Николай Викторович. Мне сказали, что Вы всё про всех знаете.
— Иван Иванов. Меня все обычно так зовут, — ответствовал крепкий, я бы даже сказал, подкачанный мужчина, сидящий за большим офисным столом кабинета службы учёта Чёрного рынка. — С кем имею честь?
— Аркадий Филинов.
Ничуть не стесняясь меня, он с лёгким прищуром посмотрел на настенные часы, удовлетворённо кивнул сам себе и записал в длинном пухлом блокноте мою фамилию, имя и текущее время.
— По какому Вы вопросу?
— А чем, собственно, занимается служба учёта?
Он лишь недоумённо моргнул и сделал паузу в пару секунд. Видимо, такой вопрос тут задают редко.
— Смотрите, Аркадий. Есть служба порядка. Они, как нетрудно догадаться, следят за порядком на Чёрном рынке и прилегающих территориях. Тут нельзя никого бить, убивать и вообще чинить беспорядок. Понятно? Вход к ним в этом же здании, но справа, за углом. Если Вы уже видели патрули, то могли заметить их сотрудников. Кроме того, есть финансовая служба. Она принимает оплаты от работников и арендаторов рынка, занимается сборами и вообще вопросами денежными. Они — в соседнем здании. Там же хозяйственная служба. Они отвечают за подметённые улицы, чистые баки, работу всех четырёх колодцев, исправные ворота и так далее. И есть мы.
— Вы?
— Наша служба всё учитывает и фиксирует. Когда возникает спорный вопрос, наша задача — его разрешить.
— То есть, вы — регулятор воровской среды?
— Вы меня простите, Аркадий, — он позволил себе ухмыльнутся лишь уголком рта, но глаза его при этом оставались спокойными и серьёзными, — среди торговцев и покупателей, зевак и прохожих Чёрного рынка и правда, могут быть воры. Мы со своей стороны такое очень даже допускаем. Но ни в коем случае не лезем в их душу или карман, в их дела или мысли, пока они, что? Верно, пока платят сборы и ведут себя мирно и смирно. Поэтому, следуя Вашей логике, мы регулятор вовсе не воровской среды и вообще не среды, а скорее, этого архиважного в жизни города места. Но, разумеется, «мы» — это не я лично, а наши службы и руководящий нами комитет.
— Комитет?
— Ну, уж тут простите, если Вы сами не в курсе, кто состоит в комитете и как он работает, такое Вам я не скажу. Вы это либо знаете, либо нет.
— Без проблем. Интуитивно догадываюсь, а к моей проблемке это отношения совершенно не имеет.
— Тогда с чем Вы, гражданин Филинов, пришли?
— Мне пацаны сказали, что…
— Какие пацаны? — профессионально не дал мне проскочить этот вопрос «Иванов».
— Такие молодые, возле чайной лавки в восточной части сидят.
— Макар и его группа. Так, секундочку… у меня Ваша фамилия ассоциируется… Это не Вы им предложили экскурсионное агентство с наймом гидов по Чёрному рынку организовать, часом?
— Я. Надеюсь, ничего не нарушил?
— У Чёрного рынка нет законов, которые Вы могли бы нарушить. И мы приветствуем любые проявления самоорганизации и порядка в «нашем месте». Законная власть нас почему-то чурается, приходится следить за порядком и самоорганизовываться. Идея перспективная, мы зафиксировали, учли, так сказать, вынесли на заседание комитета инициативу. Те проголосовали за временное, пока что на год, освобождение их от сборов за ведение бизнеса на Чёрном рынке за выполнение такой полезной и важной функции, как организация потоков людей. Особенно это касается случайных людей и новичков на нашем рынке, подсказка направления и просветительская деятельность.
— Ничего себе, — присвистнул я. — У вас серьёзный подход!
— Ну, — согласился он, — есть же практическая причина, почему каждый следующий правитель вольного города, и тут Кротовский не стал исключением, ничего не делает с Чёрным рынком, позволяет ему дальше спокойно вести свою деятельность.
— Потому что ничего не могут с вами сделать? — я знал, что это неправильный ответ, но мне хотелось услышать правильный от «Иванова».
— Потому что у нас порядок, — лаконично подвёл черту он и замолчал, давая мне возможность вернуться, наконец, к цели своего к нему, визита.
— Нико… Иван. Вы ведь то, о чём я говорю и спрашиваю, не осуждаете?
— Если Вы попросите дать оценку и зафиксировать, то я это сделаю.
— Как судья? Вы же разрешаете спорные ситуации, это работа судьи? Вы — главный судья Чёрного рынка?
— В некотором роде, — кивнул он, — но такие слова многие обитатели нашего места не любят. Я начальник службы учёта. И приговоров мы не выносим, хотя принимаем решение о наказаниях за нарушения, если такое случается.
Судя по суровости и размеру фасадов участников «патрулей», желающих нарушить порядок «общественного места» было не так уж и много.
— Я ищу одного человека.
Он сделал ещё несколько пометок в блокноте ниже моей фамилии.
— Имя, прозвище, кличка, фамилия, приметы, род занятий. Что Вам известно про этого человека? Он совершил преступление и может пребывать на нашем рынке? Имейте в виду, мы не помогаем полиции в выдаче преступников.
— Да я и не от них, скорее уж, наоборот, я же адвокат, — он моментально сделал запись профессии напротив моей фамилии. Похоже, что я тоже только что попал в их «картотеку».
— Короче, — решился я. — Ситуация у меня такая. Мне нужно организовать освобождение одного каторжанина.
Он лишь молча кивнул, но в этот раз даже никаких заметок не сделал.
— И некоторые люди мне сказали, что я должен привести вместо этого каторжанина другого.
— То есть, Вы ищете не конкретного человека, а подрядчика для своей задачи? — профессионально «смыл» даже малейший намёк на криминал полномочный представитель службы учёта Чёрного рынка.
— Ну, получается, что так.
— Это платная услуга, деньги идут в кассу.
— А сколько? Я не имею принципиальных возражений, каждый труд должен быть оплачен…
— Тарифы установлены комитетом, поиск подрядчиков списком от одного до трёх исполнителей на Ваш выбор, будет стоит по десять рублей за одного подрядчика.
— Согласен.
— Рассказывайте дальше, кого мы ищем?
— Тут варианты какие? Или перчик, настолько уставший от вольной жизни, что будет согласен по доброй воле отправиться на каторгу или наоборот, специалист по побегам и человек совершенно неуловимый, который попав туда, моментально сбежит.
— По первому варианту есть такие. Но эта услуга стоит достаточно дорого, как правило, в зависимости от срока пребывания. Договариваться, разумеется, придётся с потенциальным подрядчиком. Мы Вам даём человека, дальше Вы уж сами. За исполнение контракта мы тоже, разумеется, не даём гарантий, ни ему, ни Вам. Вы взрослые люди. Будет нарушение, придёте за оценкой его факта и разрешением спора.
— Нет вопросов. А есть представление о цене?
— Какой срок?
— Семь лет.
«Иванов» скептически сжал губы в тонкую полоску.
— Много. А категория каторги?
— Третья вроде. А что?
— Вторая и третья — это Изнанка. Семь лет каторжного труда, — это почти то же самое, что пожизненное, работа тяжёлая, фактически, на износ. Желающих будет очень мало и попросят сверхдорого. Наверняка, это начинается от тысячи за год «отсидки». Но варианты есть. Будем подбирать?
— А по второму пути, специалисты по побегам?
— Запрос Ваш не сказать, чтобы стандартный. Но есть один человек, Василий Ныряльщик. Соответствует критериям поиска. С Вас уже десять рублей! — довольно ухмыльнулся «Иванов».
— Плавать любит?
— В том числе, если Вам интересно, но прозвище получил не за это.
— А за что?
— У него и спросите. Могу сказать, что он, согласно нашей картотеке, совершил по меньшей мере одиннадцать побегов из камер предварительного заключения, из тюрем, каторжных учреждений и мест пересылки заключённых. Что в империи, что в вольном городе. Он у нас неимоверно склонен к путешествиям. И это, не считая побегов буквально из рук полиции, дознавателей, егерской службы, приставов в зданиях суда.
— Небось, дерётся как демон? — наугад спросил я.
— Ничуть. Спрошу уже, как торговка на базаре, брать будете?
— Да. Плачу двойную цену, давайте мне его. Если не срастётся, приду искать другие варианты.
— У нас тут нет двойной цены, нет «благодарностей», нет чаевых или взяток. Есть только установленный тариф, так что идите в финансовую службу, здание напротив, внутри заходите в коридор, там окошечко, платите, приносите мне квитанцию. Я Вам выпишу данные, позволяющие найти такого подрядчика, потому что никого мы на блюде, как печёную утку, не подаём.
Я уважительно кивнул. Подход вполне себе серьёзный.
— Ну, я пошёл платить?
— Вы Ныряльщик?
— Терпеть не могу это прозвище, — недовольно закатив глаза, пробурчал он. — А Вы кто?
— Филинов.
— Дворянин? — искомый мной человек, самой неприметный наружности, со скорбным выражением лица, которое нарушалось только озорными глазами, тот самый Василий, сидел в одном из бесчисленных кабаков рынка и скучал перед открытым игровым полем в нарды. Сидел он в печальном одиночестве, играть ему совершенно точно было не с кем. Среди данных, которые дал мне «Иванов», помимо прочего, значилось, что он склонен к шулерству и мухлежу в любом виде азартных игр и в своём азарте не знает меры.