— Конечно нет, вон Валентин нам все сейчас покажет, — я заметил у эксперта бумажку в руках.
— Что это? — скосил взгляд на листок здоровяк.
— Это я взял со стола Купера.
— О! — удивился Михаил. — Ты у Купера документ сп*здил?
— Это оперативная комбинация, — важно заметил Загоруйко.
— Уважаю, Валя, — заулыбался Баночкин. — Я думал, ты ничего не можешь… Ну, в плане этого самого… Вот такого… Ну ты понял?
— Нет, не понял.
— Ладно, забудь, — дежурный с интересом уставился на бумажку. — Читай, что там?
— Это рапорт, — ответил Валентин и стал зачитывать его вслух.
Рапорт оказался на начальника главка генерал-майора милиции Строкина от имени Купера. Числа он был не сегодняшнего, трехдневной давности, и уже был завизирован генералом с формулировкой: «Тов. Зинченко, принять срочные меры». Зинченко — это в Угледарске начальник инспекции по личному составу области, как раз занимается нарушениями со стороны личного состава. Помнится, в девяностые, когда некоторые менты станут бандитами, тут создадут службу посерьезнее — оперативное подразделение под названием ОСБ (УСБ) отел (управление) собственной безопасности. А сейчас пока и этой службы вполне хватало, и причислялась она к кадровому подразделению.
В рапорте, который зачитал Загоруйко, значилось, что лейтенант Морозов проявляет нездоровый интерес к смерти гражданина Куценко и граждан Самокрутова и Черпакова, первый умер от удушения, последние — от острого отравления угарным газом. Но, согласно заключению судмедэкспертизы, в крови всех троих обнаружен яд — мусцимол, который содержится в некоторых грибах. Согласно рапорту старшего инспектора уголовного розыска лейтенанта милиции Трубецкого, в разговоре с ним кинолог Морозов неоднократно упоминал некие мухоморы, и говорил, что данные грибы собирает и сушит в неизвестных целях.
— Ого… — Баночкин почесал лоб. — Так это что? На тебя эти трупы хотят повесить?
— Хотят да перехотят, — хмыкнул я. — Если бы повесили, то мной бы уже занималась прокуратура, а не милиция.
— Значит, доказухи у них нет? — неуверенно мотнул головой Баночкин.
— Хрен их разберешь, — я пожевал губу, задумался. — Понятия не имею, есть ли у них что-нибудь на меня, кроме этих рапортов…
Ну, Антоша. Зря я ещё твою голову пожалел, выходит. Надо было посильнее приложить.
— Ну это же филькина грамота, так, Сан Саныч? — пытливо смотрел мне в глаза дежурный, косясь на рапорт-донос, — Ты же не сушишь мухоморы? Ведь так?
— Твою мать… — я сильнее прикусил губу.
— Что? — в голос воскликнули Баночкин и Загоруйко.
Как будто так и ждали от меня признательных речей.
— Конечно, фуфло всё это. Но это же легко можно исправить… То бишь, мухоморы… Что мешает мне их подкинуть? В общагу, в комнату? И тогда пиши пропало.
— Думаешь, они и на это пойдут?
— А думаешь, они просто так все это затеяли? Нет, не верю я в простые оговоры, сейчас не тридцать седьмой, тут они подкрепиться чем-то должны. Знать бы, чем…
Они немного съежились от того, как легко я упоминал тридцать седьмой. Свободолюбивый двадцать первый век из моей головы так просто не выкорчуешь.
— Ну, в общагу тебе в любом случае нельзя, — заявил очевидное Баночкин. — Давай ко мне… с женой потеснимся.
— Нет… Трубецкой знает, что мы друзья, тебя не хочу подставлять.
Услышав слово «друзья», Баночкин удовлетворенно улыбнулся и чуть заметно кивнул. Друзья познаются в беде и в бегах, он, считай, уже проверен.
— Так тебе есть где пожить? — обеспокоенно уточнил Миха.
— Есть местечко, — кивнул я, вспомнив один отличный адресок, куда самое время наведаться, когда свечереет, и Купер и его гости из главка свалят из ГОВД. — Но вам я его не скажу, иначе мне придется вас убить.
— Согласен, — на полном серьёзе кивнул Валя.
— Да шучу, конечно, — я хлопнул его по плечу, а то надумает себе лишнего.
— Ладно, Сан Саныч… — Михаил повернулся к двери. — Я пойду, чую, там Купер уже топотит и меня бегает ищет. Если помощь какая нужна, обращайся. Телефон мой знаешь, начинается на ноль, заканчивается на два. Я, считай, всегда там…
— Спасибо, Миха… За Мухтаром пригляди. Там паренек мой будет приходить, кормить его, выгуливать. Ты его пропускай.
— Серого? Канеш, пропущу. Он, кстати, хочет кинологом стать, как и ты. Сам мне говорил.
На том и распрощались, и я снова запер дверь.
— А теперь Валентин, расскажи мне, чей же это пальчик оказался, — вспомнил я недавний наш разговор.
— Представляете, по картотеке совпал, — в условиях опасности Валентин снова стал называть меня на «вы».
— Отлично, Валя! Даже не верится. И кто же этот несчастный, что угольком стал? Да, кстати, называй меня на «ты», в любом месте и в любое время. Чтобы не путаться. Я тебе уже об этом говорил…
— Хорошо, я постараюсь… А вот пальчик, знаешь чей? Ни за что не поверишь!
— Ну, говори уже, я его знаю?
— Да… ты про него упоминал как-то. Человек маргинальной направленности, неоднократно привлекался к административной ответственности за появление в нетрезвом виде в общественном месте. Завсегдатай медвытрезвителя — Пистонов Валерий Валерьевич, 46 лет отроду, прозвище Пистон.
— Ого! Жалко дурашку, вляпался-таки… Эх… Честно говоря, я думал, он помоложе будет. Неплохо сохранился для алкоголика. А как ты его так быстро нашел? У тебя сотни дактилокарт, или даже, может, тысячи. Это же с каждой сравнить надо…
— Так я же говорю, стал проверять сначала среди тех, кто частый гость медицинского вытрезвителя. Не по криминальным элементам и не по лицам, представляющим оперативный интерес, искал. Я подумал, что если потерпевшего убили, то человек этот не должен быть бандитом и преступником. У нас бандитов не убивают. Кто мог оказаться в полузаброшенной лодочной станции? Тружеников и нормальных граждан тоже исключаем, да и нет их у нас в картотеке, как они там окажутся? Остаются личности с девиантным поведением. А это у нас как раз, так называемые, алконавты, которых и дактилоскопируют в медвытрезвителе, — Валентин взял в руку пачку дактилокарт и помахал ей. — Вот такие мне приносят раз в месяц от них. Я стал проверять с мизинцами, получается, что Пистонов был недавно в учреждении этом, и его дактилокарта была почти сверху пачки. Немного пришлось перелопатить, буквально сразу напоролся.
— Ясно, благодарю за службу, Валентин… Справку официальную когда будешь выводить?
— О совпадении по картотеке? Да хоть сейчас могу напечатать.
— Ты вот что… Пока не торопись, — я призадумался. — Придержи своих криминалистических коней. Если спросят — скажи, дескать, проверка идет, картотека шуршит, человек ищется, все в процессе. Ведь если бы ты вот эту всю логическую цепочку не построил, то это бы много времени заняло, верно? — заодно похвалил я его.
— Ты хочешь скрыть результаты проверки? Но… Это же фальсификация?
— Ты забыл, кто тебя просит? Когда в служебных целях — это не фальсификация. Так надо, лейтенант…
— А-а, да-да! — хлопнул себя по лбу Загоруйко так, что очки на носу подпрыгнули. — Это не фальсификация, это… Как правильно сказать? Это оперативная комбинация, да?
— Все верно…
— Получается, что труп пока будет неопознанным числиться? Так?
— Так…
— А когда можно будет его официально идентифицировать? Ну, то есть, справку набить и обнародовать?
— Я сообщу. Жди указаний.
— Понял, — энергично кивнул Валентин.
Зачем я попросил его об этом, сам пока до конца не знал, но чувствовал, что так будет лучше. Не люблю, когда ситуация выходит из-под контроля, а она вышла. Сначала кто-то зачищает всех фигурантов, кто хоть как-то был связан с историей с карманными кражами и контактировал со мной… Я сунул туда нос, и теперь принялись за меня. Зачем? Почему? Дело явно не в банальных краженках, а в чем-то более глобальном…
Пока я не отвечу на этот вопрос, буду стараться держать Кукловода в неведении. Пусть он не знает, что мы идентифицировали труп Пистона, пусть думает, что его план удался. Ведь наверняка он хотел уничтожить труп до неузнаваемости и скрыть личность убитого, не зря же поджёг его вместе с лодочной станцией. Только не рассчитал, что там лужа после дождя образовалась нехилая, вода натекла сквозь худую кровлю и пальчик-то сохранился. А может, он специально его в воде оставил, чтобы мы-таки смогли определить Пистона? Показать свою власть? Мол, смотрите и трепещите… Нет, это, скорее всего, бред, он же не маньяк какой-нибудь, которым, как говорят, важно признание общества, у которых комплексы самовыражения. А Кукловод — хитрый и расчетливый преступник.
Я знаю, что он делает, но не знаю, зачем, и поэтому не могу предугадать его следующий ход. Возможно, если пойму его мотив, то и пойму, кто он есть. И еще ему явно содействуют Трубецкой и Купер. Вот бы их тряхнуть по полной… Так, чтобы мать родную продать готовы были, не то что Кукловода. Мне теперь терять нечего, так, может, мне их навестить? Еще надо в общагу наведаться, пробить, что да как, а потом укрыться там, где меня точно искать никто не будет.
Адресок лежит где-то в кармане. Интересно, а там сколько комнат? Две или одна?
Глава 13
Я дождался позднего вечера. Сотрудники нашего отдела ушли домой, а Баночкин сигнализировал мне, что Купер свалил, да и эти двое из главка укатили.
Мышью проскочив к себе в кабинет, я заперся изнутри и, не включая свет, переоделся в гражданскую одежду. Когда глаза совсем привыкли к полумраку, я обнаружил, что без меня в кабинете изрядно порылись. Ну и ладно… Ничего они не найдут, я, в конце концов, не убийца. А тайничок они мой не нашли, хорошо я его замаскировал под половицами.
Так что теперь я сам вскрыл его и забрал остатки денег. Их уже было не так много, но вместе с недавно полученной зарплатой пока сумма была достаточная, чтобы какое-то время жить — не тужить, но чувствую, что предстоят всякие непредвиденные расходы, я теперь в бегах, и бюджет надо будет в ближайшее время пополнить. Пока не знаю, как. Это ещё нужно обдумать. Закончив дела в кабинете, запер его на ключ и направился, по стеночке, держась деревьев и кустов, что росли по периметру территории, к вольеру. Наскоро попрощался с Мухтаром.