— Нет, просто… — Ася вдруг сделала серьезное лицо, но хитрые глазки выдавали ее. — Просто почему ты не пошел к своей рыжей, например?
— К какой еще рыжей?
— Милиционерше из кадров.
— Она не рыжая, хотя на солнце, бывает, и поблескивает медью.
— Мне без разницы, как там у нее на солнце и что блестит, — чуть вышла из себя девушка, но тут же вернула контроль над собой. — Думаешь, я не знаю, что между вами что-то есть?
— Вообще не задумывался.
— Алёнка мне все рассказала. Как вас на работе застукала почти голенькими… Вот коза!
— Кто?
— Алёнка! Думала, басню мне про тебя сочинит, и я отступлюсь, — девушка пытливо и будто с надеждой посмотрела мне в глаза. — Скажи правду, Саша, у тебя ничего с этой рыжей ведь нет? Алёнка же напридумывала, да?
Я открыл было рот, чтобы ответить, как в дверь позвонили.
— Кто там? — я схватил со стола кухонный нож. — Ты ждешь кого-то?
— Нет… — растерянно пробормотала Ася, глядя не на дверь, а на меня. — А ты зачем ножик взял?
— Я тебе говорил, что черная полоса у меня, — прошипел я сквозь зубы.
И тогда Ася сняла со стены, рядом с плитой, плоский, но широкий топорик для мяса. Что она за него держалась — мне, что ли, хотела передать? Ну, не сама же орудовать. Ведь так.
— Спасибо, мне с пером сподручнее управляться.
Я махнул рукой, чтобы она убрала своё страшное оружие на место.
— А может, не открывать? — испуганно таращилась на меня Ася, видно, на моей физии отпечаталась крайняя решительность зарубить незваного гостя хоть ножом, а хоть топориком, а потом снять с него скальп. Или сначала снять скальп, а потом зарубить.
Наверное, на молодом лице Саши это смотрелось совсем дико.
Звонок повторился.
— Открой, — прошептал я. — И ботинки мои убери из прихожей. Смелее…
— А если это за тобой? А если они тебя заберут?
— Если пришли за мной, то дверь не помеха. Найдут способ вломиться. Открывай… У нас свет горит, первый этаж, видно окошко почти в упор, не затихаришься. Может, просто сосед за солью пришел, чего гадать…
— Не ходят мужики за солью, — пробормотала Ася и пошла открыть.
Щелкнула замком.
— Добрый вечер! — раздался чей-то пьяный голос, но показался мне знакомым.
— Виталик? — охнула Ася. — Какой к черту добрый вечер⁈ Ночь на дворе! Ты чего приперся?
— Извините… Простите… — лепетал учитель биологии. — Я хотел спросить вас, и-ик! То есть тебя… Ии-к! Простите… Про Алёну Сергеевну.
— Ой! Держись ты! Ой, мамочки!
Что-то брякнуло, что-то звякнуло и послышался звук падающего Виталика.
— Свалился же ты на мою голову, днем нельзя было спросить? И как ты вообще мой адрес узнал? Ой, мамочки, вставай уже!
— Я же учитель, — даже сквозь стену я будто увидел, как гордо выпрямляется Виталик, держась за косяк, Асю и вешалку разом. — Я еще и не то могу… Не только нужный адрес узнать. Пф-ф…
— Верю-верю, все… Иди домой, спи, где же ты так нализался, педагог-ботаник.
— Минуточку! Я не ботаник! Я — биолог! И-ик!..
— Иди домой, ихтиолог. Всё… вали, я сказала!..
Послышалась возня и шуршание. Шел процесс выталкивания на лестничную клетку не вполне сознательного тела Виталика.
Я пока оставался в стороне, не хватало, чтобы о моем присутствии узнал этот субъект.
— Постой — взмолился учитель. — Я же не спросил про Алену… Да постой! Ай, больно!..
— Спрашивай, — пропыхтела Ася и перестала толкать. — Только быстро, я вообще-то уже спать ложусь.
— Почему она так со мной? — послышалось шмыганье Виталика. — Я ведь все для нее… а она… Эх, женщины, женщины…
— Не знаю и знать не хочу, это ваши с ней дела, уходи.
— Вот именно, что не наши! Нет у нас с ней никаких дел, а так хочется! — страдал тот.
— Я-то чем помогу?
— Скажи, где она? Братец ее дома, а самой нет.
Ася шумно вздохнула и что-то там пробормотала.
— В пионерский лагерь уехала, считай, почти месяц не будет.
— В лагерь? В Какой лагерь?
— В «Чайку».
— Жаль… — вздохнул Виталик. — А я тут видал её хахаля на днях. Красивый такой, загорелый, плечистый. Не то, что я… педагог…
— У Алёнки есть хахаль? — радостно воскликнула Ася и уже не выталкивала из квартиры незваного гостя. — Кто такой?
Ее голос уже был слишком громким, будто она поворачивалась ко мне в кухню и только после этого вопрошала. Явно желала, чтобы я услышал и не пропустил эту сногсшибательную подробность из жизни старшей пионервожатой.
— Ну, конечно, есть! — плаксиво ворочал хмельным языком Виталий. — Ты же сама его видела тогда.
— Когда?
— Ну когда я цветы принес, а он их в газон воткнул. Из милиции он… Александром зовут.
— Саша — хахаль Алёны? — тут уже девушка понизила голос и перестала играть на публику, старалась выпытать информацию уже в сугубо личных целях.
— А ты как будто не знала? — воскликнул учитель.
— Не знала…
— Ну ты видела, как он на нее смотрит? Как овод на корову…
Так себе сравнение, подумал я, еле сдерживая смешок.
— А она… — продолжал разглагольствовать гость. — Она тоже с него глаз своих бесстыжих не сводит. И это после того, что между нами было!..
— С кем было? — с надеждой и снова громко вопрошала Ася. — У вас?
— С Алёной, с кем еще!
— И что у вас было? С Аленой! — судя по звуку, девушка вновь повернула голову в сторону кухни.
Вот хитрюга…
— Я… ей цветы дарил, — сокрушенно выдохнул Виталик.
— И все? — не унималась Ася.
— И ковер выхлопал. Два раза.
Это совсем не то, что хотела услышать журналистка, поэтому она поспешила вновь прервать разговор.
— Все, иди домой… Выметайся, я говорю.
— Слуша-ай… Ася, — проговорил учитель. — А ты… красивая… И-ик!
— Чего?
— У тебя есть ковер?
— Не поняла сейчас, Кошкин… Ты чего это удумал?
— Тебе какие цветы нравятся? Ну, кроме роз, розы я не потяну. Дорогие очень они на рынке.
— Кошкин, отвали на фиг! Алёнка уехала, ты теперь на меня переключился?
— Вот Алёнкин хахаль мне дельную вещь сказал. Если нужна женщина — иди и возьми ее… — пробубнил немного с пафосом Виталик.
— Я тебе щас так возьму! По очкам твоим бесстыжим!
— Прости, Ася, — залепетал Виталик. — Не знаю, что на меня нашло. Это все Морозов. Он меня сбил. Я же не такой…
— А про женщин он прямо так и сказал? Если нужна, то надо брать?
— Угу… я его с дач подвозил недавно. А ты точно не хочешь сходить со мной в кино? Или у тебя есть кто-то? И-ик… А чьи это ботиночки стоят? А-а-а! Так ты не одна? Все вы, женщины, одинаковые…
Эх! Ася всё-таки забыла убрать мою обувь из прихожей.
— Одна я, но это не твое дело. Все, иди уже…
— А в кино? Пойдем завтра? Ася, ты… ты же красивая, почти как Алёна Сергеевна…
— Пшёл! — взвизгнула девушка, послышалась возня.
Виталик ойкнул и вывалился на лестничную клетку. Бум! Хлопнула за ним дверь.
— Почти как Алёна! — прошипела недовольная Ася. — Видали? Ну и вали к своей Алёне, ко мне-то чего приперся?
Девушка проговорила это тихо, но я услышал. Она вошла на кухню.
— Ты это мне сказала? — хитро прищурился я.
— Нет, конечно. Представь, Алёнкин хахаль приперся.
— А у нее есть хахаль? — продолжал я щуриться.
— Есть, коллега ее по школе, учитель биологии. Ой, да ты видел его как-то… Он ей цветочки приносил.
Ася думала, что я не слышал их разговора, но слух у меня, как у собаки, сам удивлялся. Однако теперь я не стал ничего говорить, подыграл. Вижу, как девчонка старается… И потом, она же приютила меня, не выгнала.
— Алёнка в лагерь пионерский укатила. Так он ко мне пришел. Представляешь? Ты, говорит, еще красивее своей подруги. Ой, да ну его…. Саша, а давай лучше на брудершафт выпьем! У меня еще шампанское есть.
— А давай, — охотно кивнул я и разлил по бокалам неизвестно откуда взявшуюся на столе бутылку «Советского шампанского». Уже начатую, но плотно закупоренную и не выдохшуюся.
Мы встали, скрестили руки с бокалами. Выпили. Ну и, конечно, поцеловались. Крепко поцеловались, совсем не по-дружески.
Утром разбудило меня назойливым лучиком, который щекотал нос. Я открыл глаза, и оказалось, что щекотал не лучик, а прядка волос Аси, ее голова лежала на моей груди, волосы разметались. Обнаженное тело девушки прижалось ко мне, повторяя контуры моего, будто пазл. Мы спали на диване, легли не поздно, но уснули вчера, естественно, не сразу.
Девушка потянулась грациозно, по-кошачьи, открыла глаза и сказала «мур». В ее глазах светилось простое женское счастье.
— Доброе утро, — улыбнулся я, сдувая с носа ее назойливую прядку.
— Привет! — она еще сильнее прижалась ко мне, а ее рука скользнула по моей груди, по животу. — Который час?
— Десять скоро…
— Ой! Я опоздала! — вскрикнула Ася и резвой, но абсолютно голой ланью выпрыгнула из-под одеяла, сверкая обнаженной грудью и другими интересными местами. Я залюбовался и не прятал своего «бесстыжего» взгляда.
Хватая с пола на ходу одежду, девушка принялась спешно одеваться, но при этом не забывала вертеть попкой и выгибать спину, будто бы невзначай, выгодно показывая себя в соблазнительных ракурсах.
— Тебе что, нельзя опаздывать? — спросил я.
Мне захотелось, чтобы она подзадержалась.
— Каждый день — нельзя, — хихикнула она. — Я такая опоздунья. Саша, миленький, я в ванну и на работу. Ты поешь, в холодильнике глянь, что найдешь — бери. Я убежала, целую, вечером увидимся.
— Пока…
Ася остановилась на пороге, развернулась и уставилась на меня:
— Ты же вечером придешь? Не сбежишь?
— Конечно, приду, — я кивнул на сумку со своими вещами. — Ты же меня пожить пустила.
— Вот и ладненько, — улыбнулась она, послав еще и воздушный поцелуйчик, а после скрылась в ванной.
Я вышел из квартиры и запер дверь запасным ключом, который выдала мне Ася. Ну вот… Теперь я живу не в тесной комнате общаги, а в квартире. Но почему-то особой радости от этого не испытываю. И поэтому с невесёлой миной я прошел на остановку, сел в автобус и доехал до нужного адреса. Нужно кое-что прояснить, и начать я решил с коллеги.