Вошел в подъезд и позвонил в нужную квартиру. Дверь распахнулась почти сразу, да и вообще оказалась не заперта. На пороге появился Кулебякин в трусах и майке. Вид он имел грустный, немного помятый, будто его не выписали вчера из больницы, и он не у себя дома.
— Морозов! — вытаращился он на меня, спешно оглядел лестничную площадку, будто чего-то опасался, и, схватив меня за руку, втянул в квартиру.
— Доброе утро, Петр Петрович, — улыбнулся я. — Вас без формы не узнать.
— Не доброе оно, Саша, — пробурчал тот и замкнул дверь на защелку и замок.
— А что так? Вас же выписали… Прогноз хороший, скоро в строй вернетесь.
— Ядрёна сивуха! Морозов! Тебя главк ищет… Ко мне приходили, спрашивали.
— Я в курсе… А вы-то что так переживаете? Одним кинологом больше, одним меньше, — усмехнулся я, впрочем, без особого задора.
— Пойдем на кухню, расскажу.
Я разулся, и мы прошли в квартиру. Жилище местного начальника ГОВД оказалось скромным и не по должности простеньким. Значит, честно живет Кулебякин, ну или умело скрывает. Для этого времени честно жить при хороших должностях — вовсе не порок. Это потом, в моем времени, помнится, у одного начальника краевого ГИБДД найдут дом с золотым унитазом — буквально.
— Будешь? — Кулебякин выставил на стол бутыль с сомнительной бесцветной жидкостью, заткнутую пожеванной газетой.
На столе уже красовались тарелки с солеными огурцами, кружки ливерной колбасы, редис, еще была вскрытая банка кильки в томатном соусе.
— Это что? — недоуменно повел я бровью на бутыль. — Самогон?
— Сам ты самогон, это лекарство.
— Я не болею…
— Ну дык меня поддержи, я болею, еще как болею… Пей, Саша, это приказ, — начальник разлил по стопкам самогон, одну подвинул ко мне.
— Ну, рассказывайте… — я взял стопку, чтобы не обижать хозяина. — Чего нос повесили? Будто не я в бегах, а вы вне закона.
— А-ай, — отмахнулся Кулебякин и поднял стопку. — Давай не чокаясь, как на похоронах.
Ну точно, кто-то умер будто, никогда я не видел шефа таким расстроенным.
Кулебякин мастерски, практически одним глотком, с выдохом, опустошил стопарик. Поморщился, крякнул, шумно втянув воздух носом и захрустел соленым огурчиком. Усы его зашевелились, кончики чуть приподнялись и теперь не смотрелись такими повислыми, как пару секунд назад, будто поперёк воли хозяина немного повеселели.
— Ты чего напиток греешь? — скосил на меня недовольный взгляд шеф. — Иль правду говорят, шпион ты?
— Кто говорит? Какой еще шпион? — удивился я.
— Как какой? Не зря же под тебя копают, чую, тут не только наши роют, но и коллеги из смежного ведомства подключились. Вот если не выпьешь, то точно шпион. Их готовят хорошо, но вот самогон они пить все одно не умеют.
И я накатил стопку, поморщился, так же крякнул по-Кулебякински и тоже взял огурчик.
— Наш человек, — удовлетворённо кивнул майор. — Огурцом закусил, шпион бы за сыром потянулся. Ну или за колбасой, на крайний случай. Они ж, падлы, соленые огурцы на дух не переносят. И сало не едят.
— Так у вас же нет тут сыра, — хохотнул я.
— Все одно, рука у тебя не дрогнула и не замешкалась, сразу огурчик — цоп, и ухватила. Давай еще по одной, чтобы уж точно убедиться, что ты русский.
— Я с утра не пью, — попробовал протестовать я. — И вообще мало употребляю. Я…
— Так то же лекарство от хандры, — по слогам, с ударением произнёс он — очевидно, чтобы до меня дошло. Обуяла меня, окаянная, ядрён пистон! Поддержи начальника…
— Что случилось-то?
Кулебякин многозначительно хмыкнул и разлил еще по одной, а затем проговорил:
— Все, Сан Саныч, был майор и нет его… Кончился Петр Петрович. Сняли меня.
— Как сняли?.. — опешил я. — Вы же на больничном? Не имеют права, только когда больничный закрыт, можно с должности снять.
— Это ты им там объясняй, — ткнул пальцем в потолок шеф. — А меня вывели за штат. Я сам закрыл больничный сдуру, нет чтобы еще потянуть, торопился на работу выйти, пока Купер отдел не развалил. И бац! Приезжаю в главк, больничный отдать, а мне говорят: вы, товарищ Кулебякин, за штат выведены, вот, ознакомьтесь с приказом.
Он сделал жест, будто протягивает мне какую-то бумагу, только в руке у него белел кусочек редиски.
— Эх… Вот ведь как вышло… Вроде, пока числюсь в МВД, но уже не начальник, а не пойми кто. Говорят, что этот — тьфу! — Евгений Степанович, чёрт пузатый, нарыл у меня в отделе кучу нарушений, ядрёна Матрёна! И, паскудник этакий, втихаря докладной запиской их вывел на имя нашего генерала. Не знаю, чего уж он там написал, только меня без всяких комиссий и без аттестаций просто взяли и под зад ногой. А я тридцать лет в органах почти! Всю жизнь положил! А теперь… и жена от меня на дачу съехала, на фига, говорит, ты мне алкаш такой сдался. С утра квасишь. А я не алкаш! — Кулебякин хлопнул по столу кулаком, ложечка в сахарнице подпрыгнула. — Я — советский милиционер! Я начальник милиции, ядрёна вошь!
Кулебякин опасно покраснел. Я даже вспомнил, что в больничке-то он не просто так дни отбывал.
Вот так поворот. От таких новостей я даже намахнул вторую стопку без всяких уговоров. Ну и дела. Конкретно за наш отдел взялись, не один я пострадал…
Глава 15
— Вот такие дела, Сан Саныч, — сокрушенно качал головой Кулебякин. — Хотел я к генералу на прием записаться, только не привык просить… Если уж все порешали, то толку не будет. Вот так и сижу, выпиваю потихоньку. Хорошо, что не забываешь начальника, проведываешь. Хотя сам сейчас, что зэк беглый. Хе…
— Не все еще потеряно, Петр Петрович, — задумчиво проговорил я, перебирая пальцами пустую стопку. — Вы же пока за штатом, а не уволены. Пока окончательного решения по вам нет.
— Скоро будет, — грустно кивнул майор. — До коллегии по итогам полугодия — хрен да маленько осталось. Вот ее решением меня и снимут окончательно, как пить дать. К бабке не ходи, уж я-то нашу систему знаю. Коль взялись — дожмут до конца.
— Значит, мне надо успеть до коллегии…
— Что успеть?
Кулебякин смотрел на меня так озадаченно, будто всё пытался тут, в собственной квартире, вместо меня разглядеть кого-то другого.
— Вывести эту шайку-лейку на чистую воду, — выговорил я.
— Ха! Мне бы твою уверенность, лейтенант! Ты в бегах, что ты можешь? И потом… Как же вывести? Думаешь, мои неприятности и все эти мутные дела в Зарыбинске как-то связаны?
Кажется, начальник начал трезветь, несмотря на только что принятое.
— Уверен… Пока Купер у руля, им проще контролировать милицию.
— Кому — им?
— Вот это и надо выяснить…
Петр Петрович вдруг рьяно замотал головой.
— Не лезь, Саша, погоришь. Сам уже видишь, как все хреново обернулось.
— Да пока еще терпимо… Бывало и хуже. А вне закона быть — мне не привыкать.
— Что? Когда только успел? Чудно говоришь, ну да ладно… Удачи, конечно. Только кого ты собрался на чистую воду выводить? Тебя с грибочками вон как ловко подставили. И сделали это явно не менты. Кто-то другой, а инспекции по личному составу просто стуканули на тебя. Трубецкой, паскуда, тоже рапорт написал.
— Откуда вы знаете про грибочки? — прищурился я пытливо на шефа. — Я про них вам ещё ничего не рассказывал.
— Да все знают, что у тебя в общаге сверток с сушенными мухоморчиками нашли, — свел брови шеф.
— Кто — все? — продолжал я допытываться. — Эта информация даже по сводке не проходила, об этом позаботились товарищи из главка. Они, конечно, изъяли все с понятыми, как и положено, но без шума лишнего. Так откуда вы узнали?
— Да ладно тебе, не начинай, — отмахнулся Кулебякин, но его жест мне показался каким-то напряженным. — Я столько лет в милиции, у меня свои каналы информации, ядрён-пистон.
— Хм… Вот что, — я посмотрел на начальника по-другому. — А эти ваши каналы могут помочь мне? Пусть послужат благому делу…
— Не выйдет, Морозов, — тихо проговорил майор, голос его показался на удивление трезвым, хотя он и третью стопку намахнул, уже без меня, естественно. — Не совладать тебе с таким противником, лучше затихарись, пока не поздно. Или уезжай, пока официально в розыск не объявили.
— Откуда вы знаете, что я еще не в розыске?
Кулебякин снова многозначительно хмыкнул, мол, молодо-зелено.
— А-а, понимаю, — кивнул я. — Все из тех же каналов…
Мы еще немного посидели, поговорили, а потом я засобирался.
— Где обитаешь сейчас? — спросил прямо Петр Петрович, когда я встал.
— Есть одно местечко… Там, где меня точно искать не будут… — улыбнулся я с таинственным выражением на лице.
— Ну, ты это… — нахмурился шеф. — Если помощь нужна будет, заходи… Подумаем вместе, как да что… Ага?..
— Спасибо, Петр Петрович, я сам разберусь. Уже сегодня подумали вместе… — в голосе моем сквозил сарказм.
— Да ты чего, Морозов? Обиделся, что я посоветовал тебе не лезть и спрятаться? Я же из благих намерений. Вообще, я обязан доложить куда надо, что ты тут у меня в гостях, но я за тебя. За тебя, Саша!
Кулебякин в чувствах ударил себя в грудь. Играет? Или действительно за меня? Я пока не понял.
— Нет, конечно, Петр Петрович, не по масти мне обижаться, но и сидеть сложа руки я как-то не привык. Бывайте… На самогон не налегайте слишком, а то супруга с дачи приедет, а вы в зюзю.
— Да не приедет она, — с грустью вздохнул майор.
Мы попрощались, и я поспешил на выход.
— Постой, а на посошок? — опомнился и окликнул вдруг вслед Кулебякин.
— Извиняй, Петр Петрович, засиделся, дела, у меня, тороплюсь… — ответил я, пятясь бочком и незаметно засовывая в карман пустую стопку, из которой пил Кулебякин, стараясь держать лишь за дно и края.
Но майор налил все же самогон, и хотел вторую стопку наполнить, но не увидел ее на столе.
— Морозов? Ты стопку не видел? Куда она подевалась, зараза? — крикнул он из кухни, когда я уже был в прихожей.
— Не видел, до свидания! Закрывайтесь! — я вышел и захлопнул дверь.