— Морозов! Ядрена сивуха! Что тут у тебя⁈
— А вы не знаете? — прищурился я.
— Матвея Исааковича зарезали… — поджал губы начальник. — Уважаемый человек был. Скоро съедется сюда вся Зарыбинская рать… эх… Что за день такой?
Я не сомневался, что прибудет прокурор и иже с ним. Товарищ Миль имел весомую репутацию в городе, кипишь обещал быть знатный.
Опять, как с писателем. Только из области никого не предвиделось. Писатель-то был культурной величиной большего масштаба. А Миль представлял всё больше местечковые интересы.
— Петр Петрович, — обратился я к начальнику. — До приезда группы остаетесь за старшего. Там я выставил охранять кабинет местного грузчика Чудинова. За ним тоже приглядывайте. И людей не выпускайте, я, конечно, их не подозреваю, но, может, при беседе в более узкой обстановке кто-то что-нибудь и вспомнит.
— А ты куда? — вытаращился Кулебякин, слегка обалдев от того, что не то я перед ним отчитываюсь, не то его отчитываю.
— За Мухтаром. Ключи дайте от «Волги», я своего, кхм, водителя отпустил. Он перепугался слишком. Первым труп обнаружил.
— Ни хрена себе! — таращил глаза Кулебякин. — У тебя и водитель есть, и поручения раздаешь начальнику ГОВД. Далеко пойдешь, Морозов!
— Стараюсь, товарищ майор. Ну все, скоро буду. Смотрите, чтобы народ за мной не ломанулся на волю. Закрывайтесь.
Я привез Мухтара, а когда вернулся, то возле магазина уже была ещё одна «Волга», прокурорская, а на крыльце нервно курил Эрик Робертович.
Мы поздоровались, и председатель исполкома сокрушенно проговорил:
— Уважаемый человек был… Большая потеря для города. Уже второй на этой неделе. Скажите, Сан Саныч, вам не кажется, что кто-то решил избавить город от уважаемых людей? А? Что за беспредел творится…
— Эрик Робертович, мы разберемся… Пока рано делать такие выводы.
Не хватало, чтобы по городу расползлись такие слухи, мол, знаменитостей крошат. Жестоко и безнаказанно.
Я вошел внутрь. Там уже работал прокурорский следак — вечно дежурный Федор Леонидович.
Возле трупа копошилась судмедэксперт Леночка. Обстановку в кабинете Миля обследовал Загоруйко.
— Коллеги, посторонись, — я протиснулся с Мухтаром внутрь кабинета.
— Морозов? — вскинул на меня взгляд следователь. — Что, не болеется никак?
— Покой нам только снится, Федя. Что скажешь? Есть, с чего след можно взять Мухтарчику? Или все успели затоптать?
— Ничего постороннего не нашли. Никаких брошенных или оставленных преступником предметов. Потерпевший убит ножом, клинок однолезвийный, обычный. Удары несколько хаотично нанесены, неумело. Сам видишь… Орудия убийства нет.
Теперь Феде не зазорно было передо мной отчитываться, привык, наверное, и понял, что не из любопытства интересуюсь, а для дела.
— Как на трупе Ларионова?
— Леночка! — окликнул медичку следак. — Ножевые похожи?
— Да, как у Ларионова, Федор Леонидович. Категорично утверждать, конечно, нельзя. Картина имеет малую идентификационную значимость, но внешние признаки нанесения колото-резаных повреждений определенно очень схожи.
— Какая ты умная, Леночка, — подмигнул ей прокурорский, а экспертша в ответ разулыбалась.
— Будешь объединять дела? — поинтересовался я у следователя.
— Дождусь заключения, — кивнул на медичку он. — И, скорее всего, да…. Объединим в одно дело. Черт! Только серийника нам не хватало. Жили — не тужили…
— Про Гребешкова не забудь, — напомнил я.
— Какого ещё Гребешкова?
— Его тоже подобным способом зарезали, журналист из Угледарска. Я тебе рассказывал, дядя того мальчишки, которого мы в лесу с пасли.
Федя скуксился. Выходило, что он зря меня не послушал.
— Да не-е… Пока без него обойдемся… Два дела объединим, без Угледарского.
— Что так? — нахмурился я.
— Если Гребешкова привязать, тогда область себе дело заберет по территориальности.
— У них один труп, у нас два, — возразил я. — Два — один в нашу пользу.
Фёдор махнул рукой.
— Там уже без разницы будет. Областная прокуратура в считалочки с тобой играть не будет.
— А тебе разве не проще? — удивился я. — Нет дела, нет проблем. Почему же не хочешь?
— Не хочу, чтобы народ судачил, что Федор Леонидович Криворожский не справился, не смог, не раскрыл… Слабину дал… Я привык доводить начатое до конца, до скамьи подсудимых.
Подбородок сквадратил, руку в кулак сжал. Задело его.
— Похвально, — хмыкнул я.
А про себя отметил, что не такой уж Федя и тупой, как показался мне в первое время. У него своя философия, отличная от моей, конечно, но сейчас ход его мыслей мне определенно нравился.
— Нашел! — неожиданно возвестил Загоруйко и что-то поднял с пола.
Обычно невозмутимый, Валентин на месте происшествия преображался. Любой найденной им улике радовался, как ребенок новой долгожданной игрушке.
Мы облепили Валю со всех сторон.
— Это что? Комсомольский значок? — спросил Криворожский.
— Он самый, — сиял Валентин, держа красненькую металлическую вещицу двумя пальцами в перчатках. — Аккуратнее, товарищи, не дышите на значок, с него Мухтару след брать.
Присутствующие отодвинулись, но шеи всё же тянули в сторону находки. Даже Гужевой здесь был, несмотря на боязнь трупов, он следовал моим советам и старался преодолеть страх, вышибал его, что называется, клином. И теперь уже был вовсе не цвета зеленой нездоровости. А вполне себе нормально держался, правда, излишне водил желваками, все же неприятно ему общество мертвых.
— А с чего ты взял, что это убийца обронил? — спросил криминалиста Иван.
— Я сомневаюсь, что убитый носил такой, — невозмутимо проговорил Загоруйко и кивнул на труп. — Он уже возраста далеко не комсомольского.
— А может, кто-то обронил. Из посетителей? — вмешался следователь.
— Вы думаете, что к Матвею Исааковичу приходят такие посетители? Комсомольского возраста? Сомневаюсь… и потом, обратите внимание, товарищи, на любопытную деталь, — Валя поднял руку со значком, — тут крепление покорежено, игла погнута. Будто значок сорвали, например, когда потерпевший отбивался.
— Логично, — кивнул следователь, а Иван поджал губы и отступил.
Валя положил значок на пол, подальше от луж крови, я подвел Мухтара и приказал:
— Нюхай, нюхай… Вот молодец, молодец… Ищи!
Он деловито поводил носом над полом, почти его касаясь, чуть потряс головой, будто сбрасывая посторонние мешающие запахи, и затрусил куда-то в сторону, потом обратно, словно повторяя передвижения неизвестного убийцы. Остановился, чуть подумал и потянул меня на выход.
— Дорогу, товарищи, — отодвинул я каких-то в штатском, прокурора и Кулебякина.
Пес уверенно шагал по коридору, минуя всякие подсобные помещения. А я размышлял… Странное дело, несколько опрошенных покупателей признались, что видели, как мужчина входил, тот, что в кепке. А как выходил, никто не видел. Может, он еще здесь? Прячется где-то?
Оперативники, конечно, все осмотрели, но я им не доверял, лучше Мухтара всё равно никто здание не обыщет. Даже сам дьявол.
И мы пошли в дальнее помещение, туда, где оказалась разделочная для туш. Она же и склад-холодильник для мяса. Повеяло холодом. Мы вошли в странное помещение. Разделочный стол для туш — как на рынке, не знал, что в недрах гастронома такое бывает. Кругом ошметки мяса, осколки костей и сразу заметен огромный топор, вогнанный острием в чурку размером с телевизор. А возле чурки стоит Чудинов. Смотрит на нас с удивлением и брови свел, явно не рад нашему появлению.
И тут Мухтар попер прямо на него и залаял. Чудинов выдернул топор из чурки и замахнулся. Я придержал пса здоровой рукой.
— Топор опустил! — рявкнул я. — Считаю до трех!
Но считать не пришлось, сзади послышался топот. Ко мне уже спешил Гужевой, я услышал металлический лязг передергиваемого затвора. Ваня ткнул стволом в грузчика с расстояния нескольких шагов.
— Не стреляйте! — взмолился Чудинов и бросил топор.
Тот с лязгом упал на пол, открошив затертую плитку.
— Руки! — скомандовал Гужевой. — Пни топор ко мне!
Грузчик повиновался. Ваня поднял тяжелый топор, а я, привязав Мухтара к стеллажу, подошел к Чудинову. Толчком направил его к разделочному столу. Придавил и завел руки за спину. Мухтар ворчал и готов был прокусить ему ногу или что-то другое, более мясистое. Если натянет поводок, то ведь достанет.
— Ваня, — оглянулся я, — наручники есть?
— Конечно, — откликнулся тот и стал ковыряться с карманами, доставая браслеты.
Чудинов увидел, что дуло больше на него не смотрит, оттолкнул меня и бросился бежать. Я чуть не завалился, но успел схватиться здоровой рукой за край стола.
— Уйдет! — заорал Гужевой, бросив наручники и пытаясь спешно выхватить пистолет из кобуры, которую он уже застегнул, но запутался в собственных пальцах, а беглец уже несся к распахнутому окошку. Явно готов был нырнуть в него. Окошко оказалось почему-то открыто. С чего бы в такую жару? Ведь холодильник нагревать нельзя.
— Не уйдет, — хмыкнул я и одним движением отцепил карабин на ошейнике Мухтара. — Фас!
Поводок повис на стойке стеллажа. Мухтар стрелой кинулся вслед подозреваемому. Тот уже успел сигануть в окошко, пес за ним.
Не прошло и пары секунд, как с улицы раздались сиплые от испуга крики:
— А-а!!! Уберите собаку! А-а…
— Да оставь ты пистолет, — сказал я Гужевому. — Он нам не понадобится, разве не слышишь?
Друзья! Помните, что лайки на книге, мотивируют автора писать больше и чаще! Жмякните сердечко, на удачу Мухтару и Сан Санычу! Спасибо!)))
Глава 13
Я выглянул в окно. Мухтар валял по земле Чудинова словно тряпичную куклу в фартуке, тот орал благим матом, пытался отпинываться и даже схватился за камень. Но пес не давал ему не то, что размахнуться, а вообще ничего сделать, ловко хватал за штаны, дергал в нужный момент, лишал равновесия и не позволял встать. Короче, играл. Кошки-мышки, блин… Вот негодник, должен придавить его и держать, а он развлекается. Пацан еще, что сказать…