— Его кто-то предупредил, но ничего, никуда не денется. Это даже хорошо, что он сбежал, — зло усмехнулся я, — значит, мы на верном пути.
Я положил трубку и подошел к окну. Мое внимание привлекла фигурка женщины, что бежала на каблуках в узкой юбке через территорию мясокомбината. Я распахнул окно, пригляделся… Бегучие пассатижи! Да это же Вобла! Смылась. Как?
— Стоять! — крикнул я в окно второго этажа.
Но женщина, не оглядываясь, припустила еще быстрее. Не стрелять же в уважаемого человека, да еще и мать нашего сотрудника, даже если она преступница. Хотя ее вина пока не доказана. Против нее — всё, но косвенно, а вот ее побег прямо указывает на ее преступную осведомлённость, и это как минимум. Ну или с ума сходит по своему Жоричу и побежала его спасать. Не ожидал я такого финта от директрисы. А Гужевой куда смотрел? Твою дивизию!
Я схватил телефонную трубку и набрал номер проходной.
— Мясокомбинат, ворота, слухаю, — проговорил в трубке голос старика.
— Это старший лейтенант милиции Морозов. Директора вашего с территории не выпускать! Ясно?
— Ась? Хто это? Кого впустить?
Глухая тетеря, блин! Я повторил приказ громче, старик-вахтер, вроде, расслышал, но никак не мог врубиться, почему нужно не выпускать директора, и все твердил, что полномочий у него таких нету.
В окошко я уже видел, как отъезжает директорская «Волга», вот она уже на проходной.
— Дай трубку сотруднику!
— Чегось? Какому сотруднику? — не понял старик.
— Рядом с тобой сидит сотрудник уголовного розыска.
— Со мной? Со мной степняк какой-то, он по русски-то плохо разговаривает.
— Твою маковку! Это инспектор уголовного розыска! Быстро дал ему трубку! — заорал я, как на плацу.
— Агась! Сейчас. Чего орать-то так, не глухой же…
Тулуша я оставил на проходной, должен следить, чтобы с вахты тоже никого не предупредили, что мы с обысками и проверкой нагрянули. Ну и чтобы Жорич не выскользнул, если соберется — это я при нашем въезде так думал. Только он уже раньше, оказывается, проскочил. Падла.
— У аппарата, слушать! — проговорил в трубку Тулуш, но я видел, как веревочка на проезде проходной опустилась, и «Волга» уже выскочила за территорию.
Е-мое! Чуть-чуть не успел.
— Тулуш! — крикнул я в трубку. — Никого не впускать и не выпускать. И объясни уже вахтеру, что ты милиционер.
— Я говорил, он не верить.
— Будь убедительнее, как ты умеешь!
Я повесил трубку и быстрым шагом, почти бегом вернулся в кабинет директрисы, там был Гужевой, скучал на диванчике.
— Ваня, дорогой мой человек! Это как понимать? И где, скажи мне, Вобла? — зло прищурился я на подчиненного.
Ну что она, и его обаяла, что ли?
— Кто? — чуя неладное, вскочил тот с дивана.
— Виталина Сергеевна…
— А-а! Так это самое… Плохо ей стало, она за валерьянкой пошла.
— Какая, на хрен, валерьянка, Ваня! Я тебе какие указания давал?
— Ну так, Саныч… Она за сердце схватилась, охала так. Сказала, что мать сотрудника нашего. К совести моей взывала. Слушай, так она, оказывается, мама нашего Загоруйко? Как тут не поверишь? Валя-то у нас — парень честный-пречестный.
— Поверил? — негодовал я. — А почему ты с ней за валерьяночкой не пошел, сердобольный ты наш?
— Так как же, охраняю бумаги. Я же не дурак, вдруг кто-то зайдет и уничтожит документы изобличающие.
— Молодец, нечего сказать. Кабинет замкнуть и приемную тоже. Прошкина оставим здесь. А ты — за мной.
— Куда?
— Преступников разбежавшихся ловить.
Я быстренько смотался на склад и проверил, как там проходят обыска. Проконтролировал, чтобы сотрудники БХСС взяли в оборот и бухгалтерию. Может кто-то из финчасти в сговоре, не хотелось бы, чтобы сухими вышли. Убедившись, что все в порядке, спешным шагом направился в сторону проходной. Гужевой семенил следом.
в это время у меня затрещала переносная рация, сухой голос, искаженный динамиком и радиопомехами, проговорил:
— Второй — Черемухе… пшкх… ответь.
Черемуха — это позывной дежурной части. Второй — это позывной руководителя УГРО, то есть мой. Позывной «Первый» был у Кулебякина, но он рацией не пользовался.
— На связи второй, — нажав на кнопку, проговорил я.
— Участковый и Казарян на адресе, говорят, что в квартире кто-то есть, прием.
— Пусть охраняют. Не лезут. Как понял?
— Принял. Там баба какая-то в квартиру к нему пришла… кш-ш… Худая и твердая, как жердь.
— Отлично. Выезжаю. Это его сообщница. Никого из квартиры не выпускать! Накроем всех разом. Конец связи!
Глава 15
На проходной я забрал Тулуша, и мы уже втроем выдвинулись на адрес проживания Жорича. Едва въехал во двор панельного дома, пришлось резко затормозить — слишком пусто кругом, сразу видно, что уже творится неладное.
В помощь прибыл наряд ОВО на жигуле и с автоматами, но они не высовывались, а встали почему-то поодаль. А участковый и гаишник спрятались за желтым УАЗ-иком дежурки. Водителя не видно, будто его смыло.
Я продолжал ехать потихоньку, оглядывая обстановку. Окно на четвертом этаже распахнуто. Туда все и глазели. Любопытствующих граждан, случайных зевак и бдительных соседей, какие всегда оказываются рядом, случись что, на улице почему-то не было, будто испарились.
Лишь только я остановил машину, как прогремел выстрел, и лобовое стекло наше высыпалось в салон.
— Стреляют! — крикнул Гужевой и тут же мертвым зябликом упал на сиденье, пригибаясь, спрятался от пуль.
— Из машины! — скомандовал я и выскочил наружу, пригнувшись, обежал жигуль и засел за ним.
Выглянул из-за укрытия, рассматривая дом.
Из распахнутого окна торчал ствол охотничьего ружья. Получается, уже перезарядился, гад, и снова держит нас на прицеле.
— Это Жорич палит? — прижимаясь к железному боку «копейки», испуганно спросил Гужевой.
Рядом присел Тулуш.
— Ну а кто же еще? Квартира-то его, — кивнул я на дом. — Нужно найти укрытие понадежнее. У него, похоже, двенадцатый калибр. Прошьет нашего жигулёнка и не подавится. Считаю до трех, и бежим к УАЗу. Готовы?
— Готовы! — кивнули подчиненные одновременно.
— Три! — крикнул я и рванул туда, где стоял милицейский бобик, там нас сложнее достать, да и толщина кузовных деталей у автомобиля понадежнее будет, чем у нашей многострадальной «копейки».
Бах! Это прогремел мне вдогонку выстрел. Теперь ясно, куда подевались зеваки. Тут как на войне палят.
Бежал я зигзагами, и пуля взрыхлила землю сильно в стороне от меня, по бегущей цели с гладкого ствола всё-таки хрен попадешь, на то и был мой расчет. Теперь можно не спешить, это одностволка, и требуется время на перезарядку. Я остановился и глянул на окно. Там маячила фигура, что переломила ружье и спешно вставляла новый патрон. Я даже разглядел дымок из казенного среза ствола, когда выскочила гильза.
— Гужевой! Тулуш! — крикну я. — Бегом! Сюда!
Я специально сделал фальстарт и побежал один. Не хотел рисковать сотрудниками. Себя тоже жалко, но почему-то был уверен, что Жорич промажет, ведь один раз я уже умер, стало быть, в рубашке родился, раз живу снова.
Ваня, наконец, насмелился и рванул ко мне. Мы укрылись за уазиком.
— У-ух!.. думал, хана мне, — пыхтел Иван. — Саныч, он же в тебя чуть не попал! Ты почему так быстро досчитал до трех?
— С математикой туго, в цифрах путаюсь. И потом, чуть не считается, докладывайте обстановку, — кивнул я Казаряну и участковому, что были рядом. ОВОшники спрятались за дворовыми деревьями возле песочницы чуть дальше.
— Жорич взял в заложники какую-то женщину, ту, что пришла к нему. Заперся и стреляет по сотрудникам из окна, — ответил участковый. — К подъезду не подпускает.
— Чего ему надо?
— Непонятно… Требует старшего, переговорить чтобы.
— Ну а дальше? Переговорил кто-нибудь?
— Так нету старших тут, — пожал плечами Казарян. — Вот, Сан Саныч, тебя дождались. Поговори с ним.
Ясно. Никто из прибывших не хотел брать на себя ответственность в такой щекотливой и нестандартной ситуации. Да и рискованно это — с вооруженным бандитом переговоры вести. Их понять можно, первый раз участвуют в освобождении заложника.
— А где Тулуш? — я вспомнил про другого подчиненного.
— Он не выскочил из машины, — со вздохом пробормотал Гужевой. — А вдруг его того? Ох…
— Типун тебе на язык, Ваня! — проворчал я. — Салчака так просто с охотничьей пукалки не убьешь.
Я выглянул из-за уазика и быстро определил, что оказался прав. Тулуш как верткая ящерка уже полз к дому. Его трудно было заметить из окна четвертого этажа, для этого стрелку пришлось бы слишком далеко высунуться в проем и открыться. ОВОшники держали окно на прицеле автоматов, и он это отчетливо видел.
— Что он делает? — выдохнул участковый. — Он все равно не сможет пройти в квартиру. Там заперто.
— А кто сказал, что он через дверь пойдет? — хмыкнул я, наблюдая за «ящеркой».
Тулуш приблизился к дому, вскочил на ноги и из ящерки уже превратился в обезьянку. Стал ловко карабкаться по водосточной трубе наверх. ОВОшники тихо ахнули, ну а мы уже привыкли к нашему новому коллеге, не удивились. Считали, что кедровые орехи именно так и собирают в Сибири — лазая по высоченным кедрам.
— Смотрите! Смотрите! Там акробат! Он лезет по водостоку! — воскликнул какой-то гражданский придурок из-за деревьев позади нас.
Черт! Все-таки зеваки были, просто они прятались по кустам и глазели на действо втайне и немного поодаль.
Человек в окне, конечно, тоже это услышал. Высунулся с ружьем.
— Стреляй! — крикнул я сержанту ОВО, что держал окно на прицеле.
Тот не решался. Не каждый день приходится стрелять в человека. Знал бы он, что это не человек вовсе, а фашист.
Но милиционер не знал и застыл, а его указательный палец замер на спуске.
Твою мать! Все приходится самому!
Я прицелился, но из пистолета хорошо стрелять метров на десять-двадцать. А дальше уже хрен попадешь, да еще и враскоряку из-за крыла машины.