И тут я вспомнил, что Загоруйко-старшая приносила трапезу сыну Валентину на работу в туесках и баночках. Говорила, чтобы ел домашнее, а не в сухомятку. Точно! Нужно выкрасть эти туески у эксперта, а потом… Нет, фигня какая-то получается. А потом тайно выявить на них следы? Это мне нужно еще и порошок дактилоскопический стырить и кисточку специальную. Обработать поверхность порошком и выявить папиллярные узорчики я могу, много раз видел, как это делается и даже сам пробовал. А вот «прочитать» эти следы и сравнить с таковыми на банке из-под кофе — навык особый нужен. Тут я без Валентина не справлюсь. Что ж… Пойду тогда и прямо ему все расскажу. Другого выхода не вижу. Времени искать другого эксперта и ехать в область — нет.
А что если он с мамашей заодно, и я ошибаюсь на счет его честности? Тогда он заартачится. Это я сразу увижу, почувствую. Тогда я его…
Нет, я замотал головой, даже думать об этом не хочу. Валя надежный коллега и честный милиционер. Но вот его мать… Эх, Виталина Сергеевна, почему же ты мне соврала? И что ты забыла в этой Ялте? На бархатный сезон подалась? Можно согласиться с таким предположением, но в совпадения не особо верится. Оно и понятно — лишь только я узнаю, что Вобла и Жорич снюхались в Ялте, оказывается, директорша уже туда умотала. Причем спустя, буквально, несколько дней после смерти своего любовничка, с которым они там и познакомились по молодости. А что, Виталина Сергеевна, если ты и в правду Святоша, а Жорич лишь был твоим подручным, а заодно и любовником?
Черт! От таких предположений — голова кругом! Нужно срочно решить головоломку. Я вышел к проходной завода. Там «на часах» стоял Тулуш, караулил. Я велел ему смотреть в оба, чтобы директриса не смылась, как в прошлый раз, когда мы к ней наведались.
Но сегодня ее вообще не оказалось на комбинате. Эх… Хоть в Ялту за ней езжай. Проверю пальчики и поеду. Нельзя отпускать ее надолго из виду. Если узнает, что мы ее ищем, растворится навсегда на просторах бескрайнего и могучего СССР. Уверен, что у Святоши и паспорта левые имеются. Ведь не зря же Сафрон наведался в паспортный стол и забрал документ на имя Блохина Николая Николаевича пятидесятого года рождения. Сам бы он не успел так все быстро провернуть: наладить контакт с коррупционной паспортисткой, сделать ей заказ паспорта. Это явно дело рук его покровителя — Святоши… Я даже стал припоминать, а не было ли среди знакомых у старшего инспектора паспортного стола директорши мясокомбината. В этом направлении я не работал и не проверял, а надо бы… Но сейчас самое главное — пальчики. Найти образцы отпечатков директорши.
— Саныча, а можно мне в редакцию? — спросил Тулуш, когда мы погрузились в служебный жигуль. — Я же там дежурю, Зину охраняю.
— Не Зину ты должен охранять, а главного редактора. Того, что с дурацкой бородкой и в очках. Он был целью Сафрона, а не девушка.
— Ну так я и его охраняю, — кивал Тулуш.
— Ладно… Докину тебя до редакции. Смотри там внимательнее за обстановкой. На Зину не отвлекайся.
Через пять минут были на месте. Я высадил Тулуша, он вошел внутрь здания. Дверь не успела за ним закрыться, и я разглядел, как к нему подскочила Зина. Что-то горячо рассказывала, жестикулировала, и по ее виду было видно, что девушка крайне довольна появлением Тулуша. Видимо зацепил он ее в ресторане чем-то.
Я переключил передачу и стал отъезжать, поглядывая на окна редакции. Где-то там со слов Зины, недавно хаживал Сафрон и вынюхивал добычу. А вот и сама добыча — из окна редакции высунулся Артищев. Он курил трубку, попыхивая дымком. Увидев меня, помахал. Узнал меня даже в машине и с далекого расстояния. Хорошее зрение у главреда.
Я посигналил ему в ответ, развернулся на машине и поехал в ГОВД.
«Копейку» оставил возле крыльца милиции, торопливым шагом спешил в кабинет криминалиста.
— Морозов! — остановил меня Кулебякин в коридоре первого этажа. — Ты когда Сафрона Грицука поймаешь?
— А что? — насторожился я. — Он еще кого-то прирезал?
— Типун тебе на язык, ядрёна сивуха! Мне и того, что он уже натворил с лихвой хватает. Главк всю плешь проел, — шеф приблизился ко мне и доверительно прошептал. — Саша, ты бы как-то ускорился, постарался. Найди гада… Ты же помнишь наш уговор? Я в область, а ты в мое кресло?
— Работаем, Петр Петрович, работаем, — отмахнулся я от шефа дежурной фразой и поспешил прочь.
— Работает он! — для проформы Кулебякин включил настоящего начальника. — Плохо работаете! Вот мы раньше! Да мы… ух! — Кулебякин видимо попытался привести героический пример из своей биографии, но ничего на ум не пришло, и он просто помахал кулаком в воздухе, показывая всем: «вот вы у меня где!».
Но никто не оценил. Ведь когда шеф начинал распаляться в коридоре, его за километр было слышно, и весь личный состав сразу старался мигом рассосаться по кабинетам, прятался, как от кислотного дождика. Все сразу делали рабочий вид и зарывались в бумажках с головой, чтобы не быть объектом нравоучений и наставлений от майора Кулебякина. Только я ходил с гордо поднятой головой и мог себе позволить проигнорировать «воспитательный момент» от шефа, не задержавшись возле него надолго. Кулебякин уже привык к такому моему поведению и не считал это какой-то наглостью, а остальные сотрудники тихо завидовали моему особому положению.
— Саныч! — теперь дорогу мне преградил, выскочивший из аквариума, Баночкин. — Это самое… с тебя рупь на венки.
— Кого хороним? — поинтересовался я на ходу.
— Дык похоронили уже. Паспортистку нашу, Вениаминовну.
— Держи, — я протянул Михаилу трешку. — Сдачи не надо.
— Да я верну, — замотал головой Баночкин, надо еще с Загоруйко стрясти и верну тебе сдачу. Что-то он там заперся у себя, не сдает денег, гад. Хотя на похоронах его мамаша даже была.
— Что? — я опешил и замер на секунду.
— Ну я говорю, что его мамаша, которая к нам хаживает в отдел, тетка такая высокомерная — была на похоронах Вершининой. Вот…
— О как? Получается, они были знакомы?
— Наверное, — пожал плечами Баночкин.
Тут в дежурной части зазвонил телефон, и Михаилу нырнул в свой закуток, оставив меня.
Я приблизился к двери кабинета криминалиста. Дернул на себя, но она не открылась, как обычно. Заперто. Странно…
Я постучал. Послышалось шебуршание и голос Валентина:
— Минуту!
Я постучал еще раз. Если он там фотки печатает, то не время сейчас. То, что он узнает про свою мать — в тыщу раз важнее.
— Сейчас, сейчас, — снова отозвался Валя, а голос его слышался не из дальней темнушки, а будто бы прямо под дверью звучал. То есть, фотки он не печатает, а такое ощущение — будто прячет что-то.
Брякнула щеколда, и дверь распахнулась.
— Ты чего закрылся? — быстро вошел я, оглядывая на ходу обстановку в кабинете.
— Да по привычке, — пожал плечами Валя, поправляя очки. — Бывает запираюсь, когда фотоработами занят.
Очки он обычно поправлял, когда говорил важные, значимые вещи. А сейчас дергал их на переносице, будто его что-то волновало.
— А сейчас фотки не печатал?
— Нет.
— А ты чего с пистолетом, — кивнул я на его поясной ремень, на котором висела кобура.
— Так дежурю, — чуть попятился Валентин.
— Ты же никогда не дежурил с пистолетом, — как можно дружелюбнее улыбнулся я и подступал к Валентину. — Ты же эксперт, за бандитами не бегаешь…
Он пятился, его рука скользнула к кобуре.
— Ну, решил вооружаться теперь, как и положено, — невозмутимо проговорил Загоруйко, а потом вдруг сказал: — Саныч… Я знаю, зачем ты пришел…
Проговорил он это как-то слишком сухо, будто голос был совсем другого Вали, не того, которого я знал.
— Руку от кобуры убери, — приказал я.
Друзья! Я стартовал книгой «КУКУШКА»! Это однотомник.
Наше время. Крым. Боевик от Рафаэля Дамирова. Сила духа против террористов. Прода каждый день. Читать тут: https://author.today/work/407521
Глава 24
— Да, конечно, — закивал Валентин, одернув от кобуры руку. — Не привык еще к ней, постоянно поправляю. Так вот, у меня для тебя новости. Вальтер Р-38, который ты мне дал, чтобы пальчики проверить на нем и сравнить. Так вот, есть там пальчики, и они совпали.
— С чем совпали? — опешил я.
— С пальцами на банке из-под кофе, в которой были золотые коронки.
— Ты уверен? — с подозрением спросил я, пытаясь уловить подвох в поведении криминалиста, но глаза Валентина были без хитрецы.
— Конечно… а почему ты удивлен? Ты же сам просил сравнить следы на пистолете и банке. На банке пальчики двоих человек — Жорича и второго неизвестного. Так вот, на Вальтере пальчики того самого неизвестного.
— Спасибо, Валентин, — с облегчением выдохнул я. — Ты молодец… Ты помог мне и…
Хотел сказать: «И своей матери», но передумал. Промолчу о том, что мы с Верой ее, буквально, только что подозревали. Вместо этого задал совсем другой вопрос:
— Скажи, Валентин… Виталина Сергеевна давно была знакома с Жоричем?
— Очень давно, — кивнул тот. — Не буду врать, хотя мама это и скрывала.
— А в официальных ее показаниях значится, что около двух лет, и что до трудоустройства его на мясокомбинат Силантия она не знала.
— Мама просила придерживаться такой версии. В широких кругах, так сказать. Ну пойми, Сан Саныч, она же руководитель, коммунист. Пример для огромного коллектива. Директор крупного предприятия. Как бы это выглядело, что такая женщина имела бы роман на стороне? Тогда она с отцом еще не развелась, а с этим Жоричем, уже закрутила. У нас такое поведение общественностью осуждается, сам же знаешь. Вот и скрывали они с Силантием свои отношения. Мне, честно говоря, никогда он не нравился. А еще и преступником оказался и неблагонадежным элементом. Мать в заложники взял, прикрыться ею хотел. Ничего святого…
— Ясно, а где сейчас Виталина Сергеевна?
— Да в отпуске. После такого потрясения уехала в Ялту. Там у нас домик дачный есть, от бабки достался. Она частенько туда наведывается. А что?