В тот же вечер Алена и Серый уже были на новом месте.
Серый слегка приболел, но температура его не беспокоила, а вот перспектива не ходить в школу приводила в восторг.
— Ален, возьми больничный, — сказал я, глядя, как она раскладывает вещи.
— С чего вдруг? — подняла она бровь. — Я ничего не боюсь. Пусть попробует сунуться этот урод.
Смелая она у меня.
— Ты всё равно работать не сможешь, — спокойно ответил я.
Она ещё попыталась поспорить, но в итоге согласилась.
Она вообще в последнее время изменилась. Всю жизнь привыкла быть опорой, тянуть на себе дом, работу, брата, а тут вдруг рядом оказался мужчина, на которого можно положиться. И она позволила себе немного расслабиться.
Поселив их в новой квартире, сам я вернулся в общагу. Решил жить там, как приманка. Грицук знал туда дорогу. Уже приходил, и под горячую руку тогда попалась Василина.
Но теперь я был готов. У меня всегда с собой был пистолет. Нет, не табельный. Его я специально не получал.
Сафрон мог прознать, если бы я регулярно брал ПМ. У Веры есть доступ ко всей милицейской кухне, и узнать, когда начальник ГОВД расписывается в журнале получения оружия, ей ничего не стоит.
Потому официально я был без ствола. А на деле у меня был трофейный «Вальтер» П-38. Немецкая машинка времён войны. Я забрал его тогда у главреда, думая, что он жертва, а не Святоша. Этим «Вальтером» недобиток якобы отогнал Сафрона в редакции, и я поверил в его алиби с постановкой, достойной лучших театральных подмостков.
Этот пистолет был, по его заявлению, неисправен, но на деле — хитрый гад просто вынул шептало. Но я нашёл и шептало, и патроны, и запасной магазин при обыске в кабинете редакции. А сейчас всё это я забрал из камеры хранения вещдоков, велев составить акт об уничтожении. Загоруйко собрал мне оружие, ему частенько приходилось заниматься подобным, разбирать до винтиков разные криминальные стволы, которые приходили на баллистическую экспертизу.
Теперь у меня был незарегистрированный, но вполне надёжный ствол. И мне с ним было гораздо спокойнее.
В общаге я устроил капкан. Не в буквальном смысле, конечно, но если этот гад придёт, сюрприз его точно не обрадует.
После смерти Василины Нурик ушёл в отпуск. Психологически ему было непросто, всё-таки его женщина погибла буквально у него под носом, а он ничего не смог сделать. Получив путёвку от мясокомбината, уехал в Кисловодск — лечить нервы.
Я хотел было попросить Виталину Сергеевну повлиять на профком и выбить ему Сочи или Крым, но Нурик сам настоял на Кисловодске. Сказал, что там у него армейский дружок живёт.
— Давно не виделись, — пояснил он. — Восемь лет уже. А тут случай такой. Всё равно отпуск пропадает.
Ну и ладно. Пусть отдыхает.
А я тем временем привёл в порядок комнату. То есть подготовил её для незваных гостей.
Натянул под ногами леску — толстую, но почти невидимую. Если кто-то сунется в комнату без приглашения, гарантированно споткнётся. За леской бросил пёстрое покрывало — вроде как, вместо коврика. Но на самом деле под ним спрятан кусок фанеры с мелкими ржавыми гвоздями. Остриями вверх.
Если вор падает, то руки, локти, колени — всё это окажется пробитым. Не смертельно, конечно. Но больно. Грязно. Шумно. А раны от ржавых гвоздей — дело неприятное. И заживают неделями, если не месяцами.
Сменил «личинку» замка. Купил новый цилиндровый механизм в хозмаге.
Мало ли — Нурик раньше вернётся, или у кого-то из постояльцев есть старый ключ. Мне такие вероятности не нужны. Теперь же ключи были только у меня. И запасной на вахту я сдавать не стал.
Единственное неудобство — каждый раз, приходя домой, я снимал струну и разбирал ловушку. А уходя — ставил всё на место.
На окно заказал решётку сварщикам в ЖЭКе. Хотел рассчитаться бутылкой, как и полагается в подобных случаях, но когда рабочие узнали, кто заказчик, сказали:
— Да мы вам её бесплатно поставим, товарищ начальник. Лишь бы в городе порядок был.
Вот и хорошо. Теперь через окно не вломиться, только через дверь.
Милости просим, Сафрон.
Раздался стук.
— Разрешите, товарищ капитан?
Дверь кабинета распахнулась с грохотом, и в помещение ворвался Эдик Камынин. Уверенный в себе щеголь, гладко выбритый, с лёгким запахом французского одеколона и неизменной нагловатой ухмылкой, которую не стереть даже плохими новостями.
— Ты чего невесёлый, Саныч? — спросил он с привычной беззаботностью, плюхаясь на диван рядом с Мухтаром.
Развалился вольготно, вытянул ноги, тут же потрепал пса за ухом, как старого друга. Мухтар заулыбался.
— Дела, брат, дела, — я кивнул на стопку материалов на столе. Приказы, рапорты, служебные записки, бесконечная макулатура, которую надо проштудировать и подписать.
На самом деле бумажную работу я делал быстро. Приловчился читать по диагонали, сразу выхватывая из казенного канцелярита самую суть. Но настроения не было.
Потому что Сафрон так и не пойман. Потому что от Веры — ни весточки.
Я чувствовал — ещё немного, и придётся подавать её в розыск. Интересно, как родители — не бьют тревогу, что дочь пропала? Или уже привыкли к ее бесконечным командировкам?
Неприятная мысль.
— Сафрона, что ли, так и не взял? — спросил Эдик, ненароком надавив на мозоль.
Я нахмурился.
— Работаем, — отрезал я. — Ты чего пришёл?
Глянул на часы — полдвенадцатого. До обеда ещё далеко.
Эдик заговорщически ухмыльнулся.
— Клюнул.
— Кто?
— Гурьев Сильвестр. Тыловик продажный.
Я приподнял бровь.
— Хорошая новость. Рассказывай.
— Мой бегунок нашёл к нему подход. Ну, как нашёл… Я не стал говорить, что мы эту гниду хотим прижать. Просто отправил его к барыге, мол, у него шапки цигейковые есть, а мне их для геологов надо толкнуть. Вот завтра встреча. Он привезёт двадцать шапок. Договорились встретиться на нейтральной территории, в тихом месте.
Эдик сиял и надувался от гордости, как тульский самовар. Наконец, замучился ждать и проговорил:
— Ну что? Молодец я?
Я кивнул, но без особого энтузиазма.
— Ещё какой молодец.
— А ты будто не рад?
— Рад, конечно. Только сейчас голова забита другим.
Я вытащил из стола фотографию и выложил перед Эдиком.
— Ты у своих поспрашивай, где может скрываться Грицук. Он же не иголка. Притоны мы прошерстили. Мало их в городе, может, хоть через твои каналы узнаем что-то.
Фарцовщик взглянул на фото, поморщился.
— Ну и рожа!
Он сграбастал карточку, запихнул в карман пиджака.
— Я, конечно, поспрашиваю. Но сам понимаешь, мой профиль — несколько иной. Купил-продал. Я с такими, как он, не контачу. Разве что с мошенниками да прохвостами, но не с ворами, гоп-стопами и прочими уголовниками. Так что не обещаю, что что-то выгорит.
Он, тем не менее, хлопнул себя по карману, в котором лежало фото.
— А что насчёт завтра?
— Давай думать, как взять Гурьева, чтобы не выкрутился.
— Давай… — протянул Эдик, в глазах загорелся азарт.
Я прикрыл веки, обдумывая.
Давить Гурьева надо крепко, но осторожно. А Грицука… Грицука надо искать. Пока он сам нас не нашёл.
Формально я не мог организовывать оперативное мероприятие по захвату сотрудника милиции на неподведомственной мне территории. Тем более, что Гурьев нигде не проходил — ни по заявлениям и сообщениям, ни по материалам, зарегистрированным в дежурной части. Формально — чистый лист.
Если бы я пошёл по закону, то должен был накатать доклад в главк, прокуратуру, инспекцию по личному составу в Угледарске. Но кому я тогда помогу? Он же сынок замначальника Главка. Ему эти стукачества — что об слона дробь. Как пить дать выкрутится, так ещё и лучше ему — предупрежден будет.
Поэтому я решил действовать своими силами. Как говорится, кто не рискует, тот не варит сгущёнку.
Я быстренько придумал себе повод смотаться в управление, якобы нужно подписать кое-какие бумаги. Для верности накатал рапорт на капитальный ремонт здания ГОВД.
Писал его, конечно, не от души, но с такой скоростью и уверенностью, что мог бы и сам поверить в его важность.
Мол, скоро морозы, а ГОВД наш — что шалаш. Надо менять старые чугунные батареи. Протекают редко, но забиты ржавчиной по самую завальцовку и почти не пропускают горячую воду.
Конечно, по-хорошему, это здание вообще снести бы, да новое построить. Но это — в планах. А пока пусть тыловики ищут деньги, раз уж я решил обеспечить себе алиби.
С утра засветился в канцелярии главка, в тыловом подразделении, даже заскочил к кинологам. Взял у них кое-какую методическую литературу под грифом «Для служебного пользования», чтобы уж наверняка.
И тогда, натерев свою легенду до блеска, я вышел из здания и сел в служебную «Волгу».
Проехал пару километров, крутанулся пару раз по городу, чтобы примелькаться, и остановился возле городской библиотеки.
Старая, жёлтая, как колобок, она торчала на краю заснеженного сквера, будто её поставили тут ещё в царские времена и забыли снести.
Именно здесь должна была состояться встреча Камынина и продажного тыловика из Угледарского УВД.
Даже странно, подумал я, ловить будущего полковника Федеральной службы исполнения наказаний вот так — на шапках. Мелко плавает Гурьев. Но это пока он молодой, потом раскрутится. Не зря его Хозяином называли. Только я в этот раз не дам ему раскрутиться.
Я опустил козырек на лобовом стекле и прищурился.
Вот к скверу подъехала «двойка» — жигулёнок-универсал, цвет грязно-серый, как позапрошлогодняя солома. Багажник у неё вместительный, как раз для перевозки ворованного. Следом подкатил жигуль, «шестёрка» Камынина. Смотрелась намного презентабельнее — вычищенная до блеска, как любимый трофей фарцовщика.
А вот «двойку» было даже жалко — ржавые бока, облезлая краска, явно маскировка, чтобы не привлекать внимание компетентных органов.