Только закончив с самой дальней машиной, он достал какой-то артефакт, напоминающий потешный миниатюрный тромбон, что-то в нём пощёлкал и извлёк из него маленький сгусток огня, который, пролетев полметра, истаивал.
Однако этих полметра ему хватало. Теперь он бегал и поджигал, направляя эту зажигалку и периодически что-то в ней подщелкивая.
Действовал он вполне логично, поджигая салон и моторный отсек от дальней машины к ближней, если считать от входных ворот, где его ожидал я.
Багажник был закрыт, и я потратил полминуты, чтобы развернуть машину на выезд. Не успел я вернуться, как из дверного проема, освещённого уже не только макровским светом тусклых ламп, но, в большей степени сполохами пламени, выскочил одухотворённый и даже местами оманьяченный Эдуард.
— Всё? — спросил я его шёпотом.
— Да. Погнали!
— Садись в салон и спрячься, чтобы он тебя не увидел.
— Кто? — не понял Эдуард, но я уже активировал Шило и нырнул на Изнанку.
Какой бы я ни был нехороший человек, что в этой жизни, что в прошлой, оставлять конкретно этого охранника, который, хотя и был членом ОПГ, но по факту всего лишь охранял машины предназначенный для перевозки наркотиков и каких-то левых (для отвода глаз) грузов, я не мог.
Изнанка.
— Эй! Бросайте оружие! — я удачно появился в стороне от члена банды, который шарахался по степи, ошалело разглядывая местную растительность. Он направлялся к выгоревшей в черноту бочке, от которой всё ещё шёл ядовито-чёрный дымок.
В руках у него был пистолет, опущенный, но я понимал, что он может начать пальбу в любой момент.
Со звериной интуицией он, не поднимая пистолет, развернулся в моём направлении, став ко мне лицом.
Эта ситуация на долю секунды напомнила мне Дикий запад и перестрелки-дуэли на его улицах в представлении вестернов. Стать героем вестернов я не спешил, поэтому держал в одной руке Шило, а другая сжимала мой кольт.
— Если хотите, чтобы я Вас спас и вытащил отсюда, уберите пистолет!
Я уж не стал ему говорить, что в похожей ситуации наемник Бакланова поступил глупо и его кости белели где-то в предгорьях этого мира.
Этот охранник, хотя и рассматривал меня цепким взглядом, не спешил последовать за тем наёмником и пистолет не поднимал.
— Как я могу Вам доверять? Барон Филинов, — он продемонстрировал, что понял, кто я.
— Просто доверие. Для начала уберите пистолет в кобуру. Я не прошу Вас его выбросить, хотя стоило бы. Начнём с этого. Как Вы себя чувствуете?
— Плохо, но Вы не переживайте. Вы использовали свиток? Так сбежали от Закена в первый раз? Надо полагать, до портала мне своими ногами не дойти, да и где он тут, что это за Изнанка, мне не известно. Это ирландцы? Вы связаны с ними?
— Вы правильно поняли, что зависите от меня. Стойте ровно, я верну Вас назад. Вы меня понимаете или мне проще сбежать и дать Вам умереть?
— Нет. Просто мы с Вами не друзья и я не понимаю, что это за забота. Но если можете вернуть меня… Впрочем, меня всё равно накажут свои. Вы же, наверное, угнали наши машины. Учтите, что Учитель вычислит угонщиков и накажет, убьёт всех. Нельзя идти против воли Братства.
— Вас никто не знает. Обратная сторона секретности. Поэтому никто не знает, что нельзя против чего-то там идти. И машины я сжёг.
— Безрассудно и без колебаний уничтожили собственности на четверть миллиона? — в этот раз его лицо исказила гримаса эмоций, который прежде он держал под контролем.
— Пистолет в кобуру, повернитесь спиной и без резкий движений.
— Знаю-знаю, шаг влево, шаг право расценивается, как попытка побега, прыжок на месте — попытка улететь, то есть провокация.
Он отбросил оружие в сторону, повернулся и заложил руки за голову, хотя я его об этом не просил.
Пока я подходил, свой пистолет не убирал, всё же он член наркомафии и доверять ему не мог.
— Хотите сбежать, ну после того, как я Вас верну? Чтобы Вас не наказали свои же за утерю машин.
— Я думаю об этом. У меня есть заначка. Но мой труп не обнаружат.
— Они решат, что это я, большинство тел Ваших товарищей не были найдены.
— Это правда. Я полагаюсь на Вашу честность, барон или кто Вы там на самом деле. Что Вы не пристрелите меня в спину.
Я был уже рядом и да, пистолет был у меня в руке, но главным было то, что я, в сущности, не убийца, я просто не мог застрелить его, хотя так было бы проще всего.
— Нет. Буду признателен, если Вы не будете дёргаться. Я подойду и перенесу нас на Лицо. А как Вам поступить после возвращения, решайте сами, но в Ваших интересах исчезнуть.
— Да, наверное, у меня есть заначка, а из Братства, знаете ли, так просто не уходят, так что это неплохой, в сущности, вариант. В плохом может быть что-то хорошее. Запомните эту мудрость.
Я коснулся его головы и активировал Шило.
Мы оказались на улице, рядом с отчетливо полыхающим зданием и кто-то вдалеке, несмотря на глухую ночь, истерил: «Пожар!».
Я опасался, что охранник тут же вскочит и выкинет какой-то неприятный фокус, но он удовлетворённо кивнул, что мы теперь на Лице и плавно встав, остался спиной ко мне.
— До свидания, Ваше благородие. Точнее сказать, я рассчитываю, что мы никогда больше не увидимся.
— Взаимно.
Я шагнул, удерживая его в поле зрения, до последнего опасаясь нападения, слитным движением убрав Шило и кольт, прыгнул в машину, включил фары, завёл и резко тронулся, разгоняясь по улице ночного города.
Пожар вызвал оживление, то там, то тут хлопали двери, кто-то истошно голосил. Нет, в целом консолидация общества перед решением общей проблемы, это здорово, как и самоотверженная готовность тушить чужое имущество, только в данном случае они могли увидеть меня, машину, Эдуарда, в конце концов.
Чем дальше мы отъезжали, тем спокойнее становился город. Всё же он большой и тут люди спят.
Я довёз Эдуарда до его дома.
— Помойтесь, одежду можете оставить в моей машине. Я её сожгу.
— Не учите учёного, — буркнул он. В его глазах всё ещё плясали огоньки разожжённого им пожара, и он явно хотел бы остаться, посмотреть на творение своих и в какой-то части, моих рук. Насладиться моментом.
Но мне было не до шоу. Вдруг увидят, вдруг «сольпуги» подтянутся и завалят меня в толпе. То, как вспыхивал огонь, давало примерно стопроцентную гарантию, что каждая из машин сгорит до остова, так что даже на металлолом сдавать будет нечего. А пожарные потушат только само здание, не дав огню распространиться дальше.
Он действительно сбросил всю одежду, оставшись в одних труселях, взял сумку со своей одеждой и побрёл к своему дому, так что мне пришлось его ещё догонять, чтобы вручить ему конверт с тремя сотнями рублей, его вознаграждением за эту шабашку. Он рассеянно сунул конверт в трусы.
Распрощавшись с ним, я поехал окольными путями и оказался возле промышленной базы мадам Кукушкиной, которую миновал и поехал к частному сектору, где до недавних пор проживал Бакланов.
Я заметил, что Шило никогда не телепортирует меня или меня на машине туда, где я бы оказался в воздухе и рухнул бы вниз или в водоёме, или над его «водной гладью». Всегда сравнительно ровное место, где можно стоять или там, лежать. Короче, Шило заботится обо мне.
Так что местность, куда я попадал от Баклановского дома, меня устраивала, если, конечно, Шило меня туда пустит.
Я на пробу активировал артефакт, и он в этот раз отозвался уже неким подобием ворчания. Ну да, что-то я в последнее время зачастил.
Однако, он переместил меня, и я оказался в сумерках на травке возле больших и круглых водоёмов. Это место было мне знакомо, а ещё тут не водилось крупных монстров.
Вышел, осмотрелся, меня попробовало укусить местное насекомое. Ну, то есть я ему не понравился, однако укус я всё же получил. Филонят местные жабы, филонят.
Я попробовал ещё немного подремать в машине, борясь с духотой, потому что стёкла пришлось поднять и задраить салон наглухо, чтобы меня не сожрали.
Сон не шёл. После почти часа страданий и я проснулся окончательно. Сумерки не проходили, но было сравнительно светло.
Я переоделся, складывая рабочую форму в стопочку, после некоторых колебаний, решил не купаться в местном круглом пруду. Тот факт, что земноводные меня ни разу не трогали — не повод лезть к ним в среду обитания, в конце концов, может у них там пиявки какие водятся. Зато ведром, которое осталось мне от прежнего хозяина машины и каталось со мной в багажнике, набрал воды, удостоверился в её сравнительной чистоте и умылся.
Отогнал машину на десять метров от края водоёма, потому что я тут сейчас всю загрязню, но хоть постараюсь не загадить водоём. Достал растворитель для краски и стал тщательно и не торопясь смывать окраску с корпуса автомобиля, оставляя безбожно грязные разводы в траве.
Растворитель кончился, грязные следы остатки краски остались. Ну и чёрт с ним.
При помощи всё того же ведра с водой помыл машину. Краски осталось ещё меньше. Так можно принять её остатки за обычное загрязнение.
Потом я перетряхнул всю машину, орудуя тряпкой и всё той же водой отмыл, насколько получалось, салон. Затем убрал оттуда все следы недавней операции и химикатов, кроме двух инструментальных ящиков (в одном из которых теперь покоился обрез, кстати, я проверил, он заряжен двенадцатым калибром) и пакета с моей рабочей формой. Её я решил не сжигать, а вот форму Эдуарда я связал узлом, напихал в него камней и утопил в пруду.
Теперь машина пусть и не до конца очищена, но доказать её участие в поджоге с местным уровнем криминалистики — невозможно. Одежду свою и инструмент надо срочно закинуть в свою пещеру и что-то найти будет вообще нельзя.
На часах было половина восьмого утра, когда я в очередной раз рассеянно огляделся, сел за руль и переместился всё в тот же частный сектор.
Лошадь, которая тащила телегу с дремлющим мужичком за вожжами, всхрапнула, увидев моё появление из ниоткуда, но хозяин сквозь полудрёму подёрнул вожжи и пробурчал несколько успокаивающих слов.