Взяв всё же извозчика, я прокатился с ним до своего домика в городе, зашёл туда, с тоской потрогал дверной блок, на котором остались царапины. Вот это «сольпуги» вскрывали замок. Тут грузчики потёрли коробками с плиткой.
Активировал Шило и попал в свою пещеру.
Из-за внезапной задачи Предка, которая, впрочем, укладывалась и в мои личные интересы, работу башкир пришлось спешно свернуть. Кое-где не дотёрты швы, не выкрашены двери, часть дорожки к хоббитской дверке не уложена.
Но! Дверка-то висит и даже имеет с своей структуре действующий встроенный замок, густо смазанный беловатой смазкой, мазки которой видны даже снаружи.
Построен туалет, построена кухонная зона, сделаны опоры под душ, повешена бочка.
Душ наполняется из ручья, не из озерца.
Для озерца я приобрёл восемь тонн песка в мешках, которые сам же и перетаскал. Пока что эти мешки стоят, как криво возведённое военное укрепление.
Стоят квадраты окон, собранные вместе в единую стену-группу.
В общем, я башкирам честно заплатил за полный объём работ, но доделать не дал, что называется, сам же. Их вины в этом нет, я даже был им благодарен, что сделали настолько много. Пора было двигать в деревню.
Сейчас решил переночевать тут, в пещере.
Собственно, по уровню комфорта моя пещера могла легко поспорить с уютной норой Бильбо Беггинса.
Для пещеры был единый план, дорожки, постройки, как если бы это был участок земли в элитном посёлке.
Чего там. Красиво!
Стоит домик, от него отходят дорожки, через ручей перекинуты два мостика, вымощена плиткой кухня и надо сказать, кухня без крыши — это нечто странное, сделана мойка, к ней подведена вода, стоит холодильник. Красота.
Зашёл в домик. Тут пока что всё просто — одно большое окно, два стула в упаковке, кровать, отопление уже повешено на стены. Штор нет и вообще уютом не пахнет. Но, ничего, спать можно — уже здорово!
День был трудным, так что разжёг очаг, погрел себе еды из холодильника, пока грел, вскрыл две дюжины мешков с песком.
Так я отсыпал «пляж», то есть участок около озера. Со дна надо убрать крупные камни и получается, что дно озера тоже песчаное, только из местного песка с металлическими крупицами.
Покушал, проверил как открывается и закрывается окно.
Оконная группа перекрыла ток воздуха за пределы пещеры и, чтобы была вентиляция, была сооружена вытяжка. Теперь пещера существенно согрелась, но чтобы посмотреть виды, надо подойти и открыть.
Лёг спать и почти сразу же забылся беспокойным сном, в котором мне мерещился мой пернатый предок, который летал внутри огромной пустоты и изредка повторял «вжух», а его жуткий ехидный смех гармонично смешивался с птичьим уханьем.
Утром, на грузовике с «подтянутыми гайками», менее разболтанном и капризном чем обычно, я прибыл в продуктовый магазин Штейнмана.
Затрещал ручник, я подхватил пачку документов и поспешил к скучающей продавщице:
— Как забрать заказ для Вьюрковского?
Она указала мне большим пальцем чтобы я обошёл здание и когда я это проделал, то у заднего входа меня встретила она же, вздохнула, скептически осмотрев с головы до ног (сделала это, как очень опытная приёмщица мясных туш) и махнув рукой, позвала за собой.
— Вот этот коробок и этот, — она красноречиво пнула больший из массивных картонных коробов ногой, ткнула пальцем, указав на документы, которые прилагались к поставке и не говоря больше ни слова, осталась стоять и многозначительно смотреть, как я, корячась и проклиная отсутствие Тайлера, поднял короб, который весил, наверное, тонну и попёр в грузовик.
Второй был легче, и тётка всё так же внимательно смотрела за моими акробатическими кривляньями, пока я не вышел за линию дверей, которую она за моей спиной громко захлопнула, пробормотав при этом что-то нелестное про цыган.
Ах да, с карими глазами и в поношенном костюме-тройке я здорово смахивал на цыгана, всё время забываю. Вот я и сталкиваюсь с национальным вопросом, так сказать, с другой стороны социальных баррикад.
По дороге в деревню, а я подозревал, что я так сегодня крепко застряну, зашёл в другой продуктовый (в предыдущем что-то закупать почему-то не было настроения), купил ведро картошки, мяса, бобов, специй, травы, лука, сливочного масла и хлеба, потому что какой-нибудь снеди в доме с ёлкой я что-то не заметил.
Возле магазина какой-то сомнительного вида дедок с татуировками на кистях (в том числе наглухо забитые перстни, про которые их носители любят рассказывать разные пугающие небылицы), торговал бижутерией и книгами.
Книги были словно украдены из частной коллекции, слишком уж странная подборка. А может и были?
— Есть что-то про Индию, магические байки, истории, исследования?
— Нет. Есть про подрывное дело.
Среди прочих книг был учебник кузнечного дела М. А. Нетыксы и «Наставления юному пилоту» В. М. Ткачева.
— Давай. А откуда они?
— Ясное дело, наследство от любимого дяди. Три рубля за книжку.
— А все за сколько отдашь?
— На кой оно тебе? Ай, зачем я спрашиваю? За восемь штук пятнадцать рублей, в придачу дам камень-держатель страниц, бесценная вещь, ручной работы.
Я вздохнул и купил всё и даже забрал, раз уж дают. Пресловутым держателем был здоровенный кусок гальки, на котором нелепо (в стиле Остапа Бендера) была нарисована жар-птица, больше напоминающая чайку, крашенную в рыжий цвет хной и судя по внешнему виду, больная перозом на последних стадиях.
Кинул связку книг на сидение, проверил, не упёрли ли в процессе букинистической покупки у меня коробки с едой, затем покатился в сторону села Харьков, поднимая по пути клубы пыли.
В салоне грузовика было жарко, а открываешь окна, летит пыль, так что ближе к селу я был грязен и здорово зол.
Впрочем, когда у дома с ёлкой я встретил вполне себе бодрствующего Тайлера, то настроение чуть улучшилось.
Со свистом притормозил и впустил в салон.
Не знаю, как он ухитряется так выглядеть, последние дни только калдырил, а сейчас — бритый, благоухающий одеколоном, подстриженный, отглаженный, одет в синий комбинезон и белую в горошек рубашку с коротким рукавом. На вид — деловой человек из простых, с лёгкой надменностью индивидуума, который всего добился в жизни сам, в горделиво блестящих глазах.
Я фыркнул, как молодой конь и вручил ему кипу документов, которую он принял как само собой разумеющееся.
— Трогай, — небрежно махнул рукой Тайлер.
Скрипнув зубами от злости, я отжал сцепление и покатил к усадьбе.
Да, особняк Вьюрковского был отгорожен от окружающего мира плотно заросшим колючим кустарником оврагом. И да, чёртов овраг был почти правильной формы квадратом, глубоким настолько, что сработал бы даже как противотанковое укрепление и, вероятно, в прошлом, даже наполненном водой из местной речушки, мелкого притока Табола.
Овраг зарос колючим кустарником, поверх которого высились местные деревца, что создавало ощущение, будто бы усадьба представляет собой кусок леса.
За оврагом, или, быть может, крепостным рвом — высилась потемневшая от времени кирпичная трёхметровая стена, простая и прочная. Некоторые деревья, растущие из оврага, понялись так высоко что их верхушки прикрывали собой стену, заслоняя её. Благодаря этому стена не была так очевидна, данное обстоятельство совершенно не меняло того факта, что она крайне труднопреодолимая преграда для нападения или, скажем, скрытого проникновения.
Въезд всего один, прямой и ведущий к потемневшим металлическим воротам со свежими крепёжными полосами, крашенными в радикально чёрный цвет.
Снаружи стены у ворот была будка, и там был вовсе не старый дремлющий охранник, как можно было бы ожидать.
Охранник был молод, высок и вооружён не только саблей, на дальней стене его каптёрки в полутьме виднелось что-то напоминающее автомат.
О как, а ведь автоматы входят в так называемый список ограниченного обращения, то есть по сути, их не может быть ни у кого, кроме военных или военизированных структур. В Кустовой их не было даже у казаков. Само собой вопрос законности применительно к Вьюрковскому не стоял.
Охранник разговаривал по телефону, когда мы подъехали, положил трубку. Или это он докладывал, что кто-то едет?
Тайлер легко выпорхнул из кабины и пошёл к охраннику, показал документы и молодцевато доложил про доставку продуктов.
— Раньше другой водитель был.
— Дык я купил машину и бизнес. Показать документы?
— Да, — коротко и серьёзно ответил охранник и бумажки Тайлера долго крутил. Хотя чего их проверять, они совершенно настоящие, машина настоящая, даже доставка настоящая.
Охранник молча вышел, держа в руках зеркальце на длинной ручке, при помощи которого проверил днище, заглянул в кузов, согнал меня с кресла, проверил и салон.
Ручаюсь, что у местной таможни таких зеркал на ручке нет.
— Проезжай. Дорогу знаете?
— Нет, — максимально вежливо ответил Тайлер. — Первый раз же. Дай предок, не последний.
— После ворот налево, там гравийная дорога. По ней до самой калитки кухни. Постучите и ждите. Ходить по территории запрещено. Это ясно?
— Ясно, ясно, чай не дворнику заказ привезли, понимаем серьёзность момента.
Нас впустили, и мы и правда проехали по довольно-таки похожему из-за кустов на туннель проезду пока не попали на одну из хозяйственных площадок, где стояли баки с мусором, палеты с какими-то коробками, старые ящики и бытовой мусор, собранный в мешки.
Раньше, чем мы постучали, вышла какая-то женщина.
— Вы мне распишетесь за получение? — спросил Тайлер.
Теперь я радовался, что со мной он. Что охранник, что тётка с барской кухни смотрели только на него, я, эдакий пыльный замухрышка за рулём их не интересовал и не удостоился взгляда.
— Да, меня Ефросинья зовут. А Вы?
— Иван. Подскажете куда грузить?
— Мы сами. Сема, Семён! Иди сюда, хватит дрыхнуть.
Вышел медлительный, со слезящимися глазками коротконогий мужичок, который не был помощником на кухне, но безропотно стал вытаскивать коробки.