Что за загадки нахрен?
Тем не менее и это важно, на судебное по делу Мещерякова я попал.
— Вы наконец-то явились? — демонстративно закатила глаза секретарь. — Сейчас провожу Вас в зал, суд уже ждёт.
Она посмотрела на меня и на пришедшего вовремя представителя банка.
В тактичности своей секретарь заставила моего оппонента Сергея Волопасовича ожидать у входа в кабинет. Не сказать, чтобы я сильно опоздал, всего-то на тринадцать минут, но всё же за своё опоздание искренне извинился.
Девушка-секретарь повела нас по коридору до зала.
Судья Головина была уже в зале заседаний и задумчиво ковырялась в нашем деле. Совершенно было не похоже, чтобы её тяготила задержка начала процесса, на лице у неё отражалась бурная работа мысли.
— Банк! — вместо «здравствуйте», она ткнула в направлении представителя банка ручкой, заодно перебив секретаря, которая, вероятно собралась на меня наябедничать.
— Что⁈ — испугался оппонент и рефлекторно попятился обратно к двери, уходя с линии огня.
— Стоять! — рыкнула судья так резко, что вообще все присутствующие замерли. — А ну, идите все по местам.
Мы шустренько расселись, и она посмотрела на представителя банка, как скандинав на банку с консервированной треской, которую он твёрдо намерен сожрать.
— Банк. Как Вы можете это объяснить?
— Что… это? — на всякий случай вжался в стул представитель банка.
— Не хотите, значит, говорить? — она по-своему трактовала его уточняющий вопрос. — Ну ладно, я Вас всё равно выведу прямиком в чистую воду и сорву об завесу тайны все маски!
Мы с оппонентом искренне не хотели, чтобы нас били об завесы тайн и топили в чистой воде, но противостоять решительному настрою судьи были не в силах.
— Так! Слушается дело… точнее сказать, заявление банковской организации РосЕвроБанк по выдаче исполнительного листа по отношению к должнику такому-то… в составе судьи Головиной…
— И секретаре Стрельниковой, — подсказала секретарь, но судья от неё отмахнулась.
— Отводов нет! Права ясны! — скорее утвердительно провозгласила судья, а мы согласно замычали.
— Так, тут поступило возражение от стороны должника. Адвокат, встаньте.
Я послушно встал.
— Расскажите, зачем Вы это, — она с брезгливой гримасой приподняла мои возражения двумя пальцами, как дохлую мышь, — с позволения сказать, написали и подали в наш суд?
— Потому что это правда, Ваша честь! — пафосно выдал я, чем ввёл судью в замешательство на несколько секунд.
— Постойте, Вы же денег должны банку? Ну, то есть не Вы, а Ваш этот Щемеряков.
— Мещеряков, — поправил я.
— Не перечьте суду! У меня двадцать два года судейского стажа, мне виднее, как там его фамилия пишется. Тем более такая известная фамилия, а уж я-то никогда ничего не путаю. Вы объясните толком, денег, говорю, должны? — она тут же утвердительно кивнула самой себе.
— Нет.
— Нет⁈
— Не должны. Всё выплатили, — я сделал максимально честное лицо.
— Это неправда! У нас есть все записи и отслеживания платежей! — взвился мой оппонент.
— Видите, у нас вопрос спорный, расхождение точек зрения, нет понимания! — весело ответил я. — Но у нас в деле стоит же вопрос другой.
— Какой? Должны, не должны… Вы будете суд учить его работу делать?
— Как можно⁈ Я сам у Вас учусь премудростям профессии!
— Это правильно. Смотрите, как надо жить, Сергей Волопасович, вот адвокат и делу учится, и мне польстил. Так что там у Вас?
— Как верно, в мудрости своей, мне указал на прошлом заседании суд, необходимо рассмотреть основания, которые грамотно и чётко указаны в части третьей статьи четыреста двадцать шестой, собственно, когда исполнительный лист не выдаётся и суд в заявлении отказывает.
— И зачем Вы в эти нормы полезли? — спросила судья строгим, но не понимающим тоном директора школы, который допытывается у школьных хулиганов, с какой целью они стащили из кабинета географии глобус и втюхали его бродячему цирку.
— Затем, чтобы лист не выдавался, потому что наша сторона этого категорически не желает.
— Ну разве, если так. И что Вы там вычитали?
— Среди прочих оснований, лист не выдаётся, если третейский, с позволения сказать, суд, хотя это слово к ним применимо с трудом, нарушил правила почтового уведомления. То есть некорректно уведомил участников о времени и месте рассмотрения дела.
— Важнейший порядок, который больше других заставляет нас страдать, — согласно кивнула судья. — И что нарыли?
— Меня смутило, что мой клиент, а равно фигурирующие в деле третьи лица, приходящиеся ему родственниками, ничего по почте не получали. Я решил было, что это недоработка почты, такие, знаете ли, бывает.
Судья снова кивнула, а Сергей Волопасович поднял руку, как школьник на уроке, который хочет с позволения судьи что-то сказать, но был и мной, и судьей презрительно проигнорирован.
— И на почте выяснилось, что таких почтовых отправлений не было. Вообще не было, о чём отделение почты выдало мне справку.
На долю секунды мне захотелось поделиться тем фактом, что выдача справки стоила мне некоторой мзды, однако я понимал, что рассказывать об этом здесь и сейчас было бы весьма скверной идеей. Да и где это видано, чтобы адвокат давал взятку?
— То есть, как это, не было? — Головина смотрена на справку, как палач на указ о помиловании.
— А вот так.
— А как же помещённые в дело почтовые уведомления?
— Редчайший случай в судебной практике, но эти документы — полнейшая туфта и подделка.
Судья гнусно усмехнулась, но успешно подавила собственный смешок на взлёте, так что получился громкий «всхрюк», потом смахнула подступившие слёзы. Глаза её озорно блеснули.
— Но я бы не стал обвинять моего коллегу, — указал рукой на Сергея Волопасовича.
— С чего это такая доброта?
— С того, что обманут не только суд и я, но и он. Ведь всю документацию по делу делало их банковское отделение в Москве, то есть ему материалы выдали в таком виде.
— Ну, если подумать… Сергей Волопасович у нас, конечно, олух доверчивый, но хоть всё же не подлец.
— Я тоже так предположил, — кивнул в ответ судье. — Что московские пройдохи сообразили документы и решили послать кого-то с честными глазами, чтобы судью обмануть.
— Ладно, а то я уж думала послать материалы в нашу прокуратуру, чтобы как следует разобрались с подделкой и отправили, кого попало — на каторгу в наказание. Ну, а так… Где мы и где Москва? Кого мы там накажем? Но, по делу, мы Вам, конечно, откажем.
— Но Наталья Анатольевна, родненькая! — испугано взмолился представитель банка.
— А Вы передайте начальству своему, что судья фактом подлога была крайне недовольна и пообещала кого-то отправить на каторгу. И если Вы моё решение, которое я ещё не вынесла, обжалуете, то так и сделаю. И пусть Ваше начальство думает головёшкой своей. С батенькой своим посоветуется, если самому природа умишка не дала. Понятно я намекаю?
Представитель банка подавлено кивнул. На мой остро заточенный юридический взгляд это сейчас был ни разу не намёк, а прямая угроза, о чём я, само собой, благоразумно промолчал.
— Короче… это всё, конечно бардак и непорядок.
— Но разве не долг суда бороться с бардаком? И отказывая сейчас, Вы делаете бардака чуточку меньше, — вставил слово я.
— Моими усилиями миллион лет нужно, чтобы в мире порядок навести, — отмахнулась от моей лести судья. — Смысл в том, что есть заявление, должно быть решение. Поэтому… Вставайте, буду решение зачитывать.
Мы встали. Понятно, что судья своими действиями только что проигнорировала примерно все процедурные правила и последовательность процесса.
Сейчас она пронзительно скрипела ручкой, выводя буквы на чистом листе.
Порадовало, что она, несмотря на свои безапелляционные утверждения о собственной непогрешимости, беззастенчиво подсмотрела (мы всё это время дисциплинированно стояли), как правильно пишется фамилия Мещеряков, которую она неплохо так исказила в начале заседания.
Через минуту судья встала, загрохотав креслом и громко откашлявшись, провозгласила.
— Именем вольного города Кустовой, суд в составе судьи Головиной, в заявлении банковской организации, — на лоб судьи села муха, она взмахнула решением, отгоняя назойливое насекомое, но не прервала свой монолог. Тут чувствовался опыт. — … к Мещерякову Александру Дмитриевичу и взыскании суммы долга по банковскому кредиту, процентов, пени и обращении взыскания на заложенное имущество, о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда… отказать в полном объёме. Решение будет изготовлено и направлено, может быть обжаловано в установленном законом порядке… Хотя лучше не стоит дразнить гусей.
Она закончила тем же тоном, что и читала черновик решения, отчего возникло ощущение, что про гусей тоже попало в судебный акт. Ладно, потом прочту и пойму.
— Можете идти, супостаты. Доводите судью до цугундера…
Мне даже показалось, что она сейчас хочет сказать фразу «Сталина на вас нет», однако в этом мире и на его обитателей и правда не было Сталина, так что подходящей фразы в её лексиконе не нашлось, и она лишь раздражённо махнула на нас рукой.
…
Распрощавшись со своим слегка расстроенным оппонентом (хотя по глазам видно, он не настраивался по победу, но боялся, что судебное может пройти ещё хуже), и проследив, что он удалился от меня на достаточное расстояние, я снова набрал Мещерякову.
И снова боевой пилот дельтаплана не брал трубку.
Пришлось брать извозчика (из соображений безопасности на своей машине я по возможности не ездил) и катить в эту его мастерскую.
…
— А мне бы главного, — спросил я ближайшего рабочего, который ковырялся в чём-то напоминающем механический пыточный стол.
— Серёга, это к тебе.
На зов пришёл невысокого роста, жилистый и крепкий паренёк.
— А я думал, Мещеряков тут главный. Я Аркадий, — познакомился с ним.
— Сергей.
— А по батюшке?