Пока мясо возражающе шипело, открыл деревянные ставни окна, чтобы не задымить квартиру, налил и поставил чистую кастрюлю воды «под рис», посолил.
Помыл овощи, сходил перевернуть пластинку, сдобрил внутренний мир большой порцией кваса, представляя себе, что это пиво, проверил как там мясо и, насвистывая в такт музыке стал нарезать тупым ножом овощи в «крупный кубик».
Когда мясо основательно прожарилось с одной из сторон, перевернул, помешал закипающую воду в кастрюле, дорезал овощи, тут же сполоснул и раскидал в сушку использованную посуду, достал пищевую фольгу.
Когда вода вскипела, закинул туда небольшое количество пропаренного риса неизвестной мне марки, помешал, хлебнул ещё кваса, отрезал и расстелил большой кусок фольги.
Теперь, когда мясо прожарилось с обеих сторон его можно было бы уже и есть, но я не настолько крутой кулинар, чтобы быть уверенным в его равномерной готовности, так что завернул его в фольгу чтобы оно «дошло», но не потеряло влагу, потому что свинина легко становится суховатой.
В ту же сковородку закинул порезанные овощи, жарил их на большом огне, постоянно помешивая, без крышки, изгоняя из них лишнюю влагу, оставляя только вкус. Солил и щедро приправлял незнакомыми специями.
Пластинка кончилась, квас тоже. Сполоснул и убрал чашку, овощи оставил пока в сковороде, ждал пока доварится рис.
Дуршлаг я не нашёл, так что сливал рис, придерживая крышку, чтобы была щель между ней и кастрюлей. Получившийся рис всыпал в овощи и перемешал.
Стол тут необычный, покрытый глянцевыми керамическими плитками, ну, зато чистый.
Поставил на стол тарелку, куда поместил мясо, в другую глубокую тарелку — рис с овощами, налил себе стакан воды и отрезал свежего воздушного хлеба.
Я дал себе некоторое время, чтобы полюбоваться результатами собственных трудов, прежде чем стал неторопливо разворачивать мясо, нарезать кусками, кушать овощи с рисом и смотреть в темноту за полуоткрытым окном.
Несмотря на то, что я находился в самом что ни на есть центре города, за окном пронзительно пищал совёнок — тонко и по-своему красиво.
Ел долго, торопиться мне было некуда, на изнанку сегодня ни ногой, пусть будет выходной.
Встал, собрал и аккуратно составил посуду, залил водой из-под крана (тут была горячая, холодная), запоздало поставил чайник, чтобы пить чай. Сытый желудок распространил во мне лень и не дал мне сразу же помыть посуду. Риса с овощами приготовил слишком много. К сожалению, в этой кухне, а может и во всем этом мире не водилось контейнеров, так что сполоснул кастрюльку и закинул остатки еды в холодильник в ней.
Газет или книг у меня не было, так что я прошёлся по квартире, отыскал какие-то «записки о сельском хозяйстве центральной Италии». Ну хрен с ним, пусть будет Италия.
Вернулся на кухню, поглядывая на чайник, читал, потом заварил себе чая, сходил проверить хорошо ли заперта входная дверь (слова о надёжности консьержа меня не убеждали), вернулся на кухню, пил чай в тишине, перебирая в голове события сегодняшнего дня.
Даже здесь я не мог чувствовать себя в безопасности, но, по крайней мере, тут крепкие, дубовые, усиленные металлическими полосами двери, мощные запоры, хороший дом в центре города.
Какое-то чувство не давало мне расслабиться до конца, сидящее глубоко ощущение — что в любой момент появятся какие-то спецслужбы, высадят дверь, заломят мне руки и некий субъект, изрядно усталый от собственной работы посмотрим мне в глаза и скажет, — мы знаем кто вы, Павел Олегович, снимайте маску.
Если логически мыслить и этот мир имеет вредную привычку нарушать границы соседних миров, той же Изнанки, то и попаданцы — чужаки тут будут попадаться. А значит есть и те, кто их ловит. Но не спросишь же о таком «между прочим» у старика Йосифа? А гугла, тем временем, нет.
В прошлой жизни, как и в этой, не сказать, чтобы я был труслив и меня было легко испугать. Получить по лицу, словить дисквалификацию, нарваться на грубого судью или клиента-обманщика — такое бывает и с возрастом перестаёшь трепетать по малейшему поводу.
Но факт собственной фальсифицированности немного давил на уши изнутри.
Преодолевая лень, постелил себе в зале выданным мне Натальей Романовной постельным бельём, умылся перед сном и улёгся.
Как только закончил приготовления, сонливость меня покинула и вернулись суетливые мысли.
Ощущение, что я обманщик и не тот, за кого себя выдаю… А с другой стороны — внезапно во мне включилась логическая часть моей личности, а что было от прежнего Аркадия? Подростковый алкоголизм? Он проиграл целое состояние, стоимость хорошего особняка с большим поместьем в пригороде, предназначенное на взятку для покупки кресла судьи — пятьдесят тысяч. К этому он прибавил долговую расписку в двадцать пять тысяч местному главе ОПГ, криминальному авторитету. Учился плохо, с семьей отношения тоже наверняка не в дугу, друзей нет, родственники только дальние. Имущества нет, не считая магического перстня, младшего по статусу от основного родового перстня. Малахольный, ещё и под машину попал. Это, кстати, подозрительное совпадение.
Я спал. Понял это потому, что на меня со своей излюбленной ветки смотрела громадная птица филин. Разглядывал внимательно, изучающе.
— Скажи, Предок-покровитель, а прежний Аркадий, — проследил что он меня действительно слышит и даже не перебивает, хотя под его внимательным взглядом я всё равно сбился.
— Нет, давай построю свою мысль с начала. Вот он был бесталанный, нахлебник рода, плохо учился, ноль в магии, бесперспективный, сослан в хлебеня, играл в карты, проиграл выданные ему целевые средства, ещё и задолжал… Короче, он часом не попытался покончить жизнь самоубийством?
Филин пристукнул клювом, словно в задумчивости, потом ответил.
— Прыгнул ли он под машину сам, желая немедленно умереть? Да, так и было. Это что-то меняет? Пытался ли он такой фокус провернуть ранее? Тоже да. И что? Ты чем-то недоволен, приёмный подопечный? Желаешь вернуться в свою пустоту?
— Нет, ты знаешь, если подумать, то меня вполне всё устраивает. Я просто пытался понять, что в моей новой жизни моё и что не моё.
— Брось эти свои жевания соплей, юноша.
— Мне пятьдесят пять.
— А ты в курсе, сколько мне? — птица скептически прищурила свои округлые глаза.
— Если подумать, то да, в твоей системе координат я действительно сопляк. Но всё же… Я кто-то особенный, у меня есть миссия?
— Хрениссия, эмиссия, сессия. Боюсь тебя расстраивать, но — моих подопечных не очень-то много. И все как на подбор выбрали путь крепкого и надёжного положения в обычном мире. Судьи, нотариусы, делопроизводителя, теоретики, доктора наук. Ни одного странника или охотника. Твой предшественник и так был хуже некуда, а без него картина становилась печальной. Ты не какой-то особенный, а просто на него похож, нравится тебе это или нет. И дело тут вовсе не в профессии.
Считаешь себя лучше его? На здоровье. Пусть это тебя мотивирует. Человека характеризуют поступки, пойди и сделай свои поступки.
А особая миссия? Не прыгнешь под машину, уже молодец, вот твоя миссия. С другой стороны, если на тебя не возложена особая цель, это уже своего рода свобода. Делай что хочешь, главное не позорь мои старые перья. Занятия не бросай, скоро второй уровень, за здоровьем следи. И вот ещё что, тот баклановский крысёныш, он ничего не забыл, ни не простил. Нож ему нужен и месть горит в его сердце.
— А на кой хрен ему сдался нож?
— Вот там на голове у тебя волосы, пощупай!
Я послушно потрогал свой прическу. Надо бы снова подстричься и побриться.
Глава 18
У входа в мой офис беспокойно перетаптывался солидный дядечка из разряда мужичин, что с возрастом прибавляет в весе.
Впустил его, с любопытством наблюдая за тем, как он беспокойно пыхтит при каждом движении, одновременно по привычке анализируя что за клиент мне сегодня попался?
— Попался, — словно угадав мои мысли, вскрикнул дядечка и взмахнул рукой так что я вздрогнул от неожиданности. — Как глупый гусёнок на зуб лисице попался.
Я невозмутимо сел напротив, терпеливо ожидая, когда он придёт к чему-то более осмысленному.
— Простите. Павел Андреевич меня зовут. Я закупил партию макров с рук на вашем центральном рынке! — он поднял палец повыше, а я обратил внимание на слово «вашем». Выходит, дядька не местный.
— Большая партия, целый чемодан, всё рассортировано, почти на тридцать тысяч вышло. И что же получается, любезный? Они пришли прямо в мой номер и всё забрали. Почему так произошло, я вас спрашиваю?
Поскольку он сделал паузу, ожидая ответа, настала моя очередь говорить, так, словно я был способен ответить за неких «они».
— Начнем с начала. Откуда вы, Павел Андреевич? — на секунду почувствовал себя последователем Зигмунда Фрейда, проводящим сеанс психоанализа.
— Известно откуда, из Урюпинска! Я, молодой человек, приказчик Урюпинской ткацкой мануфактуры и специально прибыл для закупки макров. И что же получилось, я вас спрашиваю?
Забавно, в этом мире тоже есть свой Урюпинск.
— И что же у вас получилось…?
— Ну, я прибыл и разместился в гостинице «Вираж» Шахова. Знаете такую?
— Нет, но уверен, что вы меня просветите.
— А вот и не буду. Плевать на гостиницу. И на рынок плевать. Я купил с рук у четырех разных поставщиков нужные мне макры и даже оформил рукописные квитанции. И вот, после сытного обеда… Я, знаете ли, кушал рябчиков.
— А ананасы были? — вряд ли он слышал про Маяковского из моего мира, так что сарказм не уловит.
— Нет, не люблю эту экзотику, да и дорого. И вот они… — он задумался.
— Рябчики?
— Что? Нет, конечно. Полицейские. Ворвались в номер, схватили меня как каторжника, заломали руки за спину, тыкали пистолем в ребра, наорали прямо в лицо, изъяли макры, сказали, что это контрабанда, заставили подписать протокол. А их следователь…
— Фамилию запомнили?
— Чью?
— Следователя.