— Верно. К тому же Вы не приросли ещё к Кустовому, не женаты, нет детей.
— А может, у меня есть невеста? — неожиданно взорвался он.
— Этого я не знал и прошу прощения, — после секундного замешательства среагировал я.
— В задницу Ваше прощение. Не страшно, когда рядом взрывается английская осколочная бомба, убивает лошадь и оставляет в теле шесть осколков. Не страшно, когда тебя тащит на спине, с головы до пят перемазанного грязью, верный товарищ, по бескрайнему полю, изрытому копытами и пахнущему порохом. Не страшно, когда полковой хирург небрежно копошится в ране, как в своём кармане. А вот когда высокая комиссия, состоящая сплошь из тыловых крыс, отправляет тебя в отставку с мизерным жалованием и ты, опираясь на трость, думаешь… «А дальше что?»!
Я молча слушал. Вообще в жизни я вполне себе ценю откровенность. Не всегда согласен с тем, что слышу, но откровенность — это здорово.
— А дальше тебя после полугодового запоя подбирает она, отмывает, жалеет. И ты находишь в себе силы в очередной раз подать рапорт о приёме на государеву службу и с тобой связывается, чтобы…
— У Вас снова есть цель. И Вы снова по факту офицер. Если на то пошло, то высший офицер саморегулируемой армии.
— А она? — горько бросил Дмитрий. — Для неё получается, что она была нужна только в трудный момент.
— Мы вообще-то там строим поселение.
— Кто это… мы?
— Ну пока что я, несколько странных существ, один бродяга и Вы. Вам будет куда её перевезти. Не могу обещать, что Вы в состоянии перевезти её прямо сегодня, но… скорость зависит от нас. И от Вашей честности.
— Моя честность не может быть поставлена под сомнения!
Видимо, ему стоило серьёзных усилий не сказать «в отличие от Вашей».
— И всё же она потребуется. В одном вопросе я попрошу у Вас слово офицера. И Вам придётся поработать.
— Мы труда и боя не боимся.
Мы попали в лагерь моих боевиков не то, чтобы после долгого путешествия. Мы оказались у них очень быстро, при помощи Шила. Дмитрий, грешным делом, думал, что ждёт его дорога дальняя, в том смысле, что долгая.
Ну, жизнь полна сюрпризов.
Когда нам продали много кофе и мешок сушек, я вручил часть груза Дмитрию, навьючил своего единорога, сам взял кое-какой скарб, и мы вместе переместились к предгорьям Алтая.
Дул ветер, впереди в лесу горел костёр.
— Кто там? Зверь али человек? — спросил голос у костра прежде, чем зайтись в кашле.
— Это и есть моё войско речное? — слово «скептически» далеко не в полной мере отражало настроение будущего атамана Дмитрия.
Мы с облегчением скинули все вещи у ближайшего шалаша.
— И это моя часть? Что это за сброд вообще?
— Приятель, узнаешь меня? — спросил я у небритого грязного бойца.
— Так точно, Ваше высокородие! Узнаю! — отозвался вооружённый рогатиной боевик, который встал в полный рост и громко шмыгнул носом.
— Зови командование, какое есть.
Глава 14Новая судьба
Мы сидели в одном из шалашей, боевики с наслаждением пили свежий кофе. На их измученных лицах отражалось неземное наслаждение. Кофе был сладким и ароматным, с ним жизнь казалась легче.
Мелкий промозглый дождик доставал и в местных корявых шалашах.
До вечера было далеко, но никто не работал, все сидели по норам, изредка кашляли, каждый на свой манер, со стороны это было словно перелай собак.
Я скептически осмотрел строение. Длинные жерди молодых деревьев срубили, частично лишили ветвей и уложили в пирамиду. Ветви неумело переплели и попытались туда так же добавить лапник и ветви с других деревьев.
Получилось не сооружение, лапша какая-то. Порывы ветра пробивали насквозь, дожди капал, как ему вздумается. Тепло от костерка, который горел внутри и наверняка сжёг бы горе-сооружение, если бы не дождь, постоянно выветривалось и всё же внутри было уютнее, чем снаружи.
— Ну что, господин заместитель ротмистра Карась…
— Не говорите так, барин. Звучит будто я заместитель карася, пескарь то есть.
— Интересная иерархия в пруду. Рассказывай, как вы докатились до жизни такой.
— Ну дык, осваиваемся малёха…
— Не хорохорься и не гони пургу, вид вы имеете жалкий, того и гляди помирать начнёте. В какой момент ваше пребывание тут дало трещину и стало похожим на филейную часть?
— Дык почти сразу.
— Я вас поделил на роты, чтобы вы поставили четыре лагеря.
В целом логика по поводу размещения рот у меня была.
Основная долина, которая должна была стать местом под населённый пункт, была за изгибом реки. Тут, в отрыве от долины, в паре километров, река и скалы делали изгиб, прижимались близко и у створа должна была быть позиция первой и третьей роты.
Вторая должна была прикрывать у ручья, четвёртая в шести километрах, по ту сторону основной территории. Забавно, что за время всех своих брожений туда-сюда, они не заметили Николая. Впрочем, человек он скромный, прятался по привычке, а на жилище его они просто не наткнулись.
А по факту оказалось, что они все сгрудились в одном месте под защитой скалы, прикрывавшей от ветра. Далеко от будущего города, но зато с учётом полезных особенностей местности.
Помнится, партизаны отличались тем, что обустраивали себе лагеря в недоступных местах и при большом дефиците инструментов и расходных материалов, ухитрялись ещё и значительную часть усилий тратить на ведение боевых действий.
А это горемыки поставили дюжину шалашей таких, что ими бы побрезговал даже Ильич в лесистых окрестностях озера Разлив, да и вид имеющих по меньшей мере жалкий.
— Ну, мы собрались. Разговоры вели. Подрались малёха…
— Бывает.
— А потом Гнутый и Витька Шестиглав предложили дёрнуть «на юга».
— Ишь ты, туристы. И?
— Мы снова передрались. Мы привыкли уже службу нести, бежать куда-то глупо. Да и кругом тайга.
— А они?
— Говорят, вместе куда хошь дойдём.
— Мнения разделились?
— Чего? Мы снова передрались…
— Зачем только ругались? Тут только добровольцы.
— Агась. Ну и ушли они. А мы остались. Кашку кушаем из запасов, быт пытаемся обустроить. Шалаши вот построили.
— Я вам книжицу давал про построение лагеря в лесу. Землянки, каменные печи, схемы, размеры.
— Её те, что «недобровольцы», на самокрутки пустили, скурили.
— Значит, серьёзный раскол у вас был. И где они теперь?
— Дык говорю, ушли. Все. Но только, как бузили они, так вроде за ними почти все намыливались. А так как пошли, так ушло всего двадцать два человека. Вы таперича их велите искать и наказать?
— С хера ли банька упала? В смысле, нет. Никто из вас мне не собственность, да и вообще крепостное право отменено. Ушли и пёс с ними. Итак, книжку просрали. А инструменты?
— На месте. Дрова рубим. Костры делаем. Построили шалаши.
— Такое себе. Шалаш — это для пацанов на границе огорода в индейцев поиграть. Это несерьёзно по меркам Сибири. Тем более ваши шалаши дырявые, как одёжа бродяги.
— Всё лучше, чем на улице.
— Потому и все вместе?
— Ага. Лёнька Калдырь готовить умеет, а Афоня — лекарь наш. Вот мы того… Объединили ресурсы.
— Фига, какие выражения! Ладно, по всему видать у вас всё-таки есть большие проблемы с руководством и смыслом жизни.
— Проблемы у нас есть, это уж точно, — печальный Карась обвёл глазами тех боевиков, что присутствовали, а их набилось в шалаш по меньшей мере двадцать человек.
— Давайте тогда я начну. Первое, мы создаём южноалтайское казачество.
— Хто эта, прошу прощения, Ваша светлость, «мы»?
После некоторых сомнений, мне удалось спровадить (перенести обратно) прикрывающего меня единорога, так что из вновь прибывших в это реалити-шоу «Выжить в тайге», которое уже успели покинуть двадцать два участника, был только я, примеряющий на себя роль ведущего и Дмитрий, который ждал, пока я его, что называется, «короную».
Уговор был такой, что инициатива за мной. Я никуда не торопился и разматывал ситуацию постепенно. Да и куда торопиться в тайге?
И всё же какое-то смутное, но сильное чувство беспокойства не давало мне покоя.
— «Мы» — это присутствующие люди. Понятно так? А ещё «мы» — это буквально я и государь император Пётр Алексеевич, который мне эту идею одобрил. Есть кто-то, кто имеет что сказать против императора?
Боевики непроизвольно сместили взгляд с моего лица на уровень пояса, потому что там был мой пистолет, которым я недвусмысленно поигрывал.
Возражений против царской власти даже в таких далёких краях не было озвучено.
— Раз никто не против, предлагаю голосовать по первому вопросу повестки дня. Предлагаю учредить казачество. Прошу всех согласных поднять руки.
Боевики переглянулись и стали понимать руки, нестройно, но мы добились некоторой единогласности.
— Вопрос второй по повестке дня. Избрание атамана.
— Тут подумать надо, барин, — отозвался один бородатый боевик с противоположной стороны от меня.
— Ты мыслитель, приятель? Философ Спиноза? Я ж не с пустыми руками пришёл. Прошу любить и жаловать, ваш новый атаман, — я показал на Дмитрия. — Фамилия Чуй, капитан армии, в прошлом. Как и вы, нынче в опале. Воевал на Балканах, два года воевал в Степи, имеет опыт руководства людьми в самых экстремальных условиях. С большим скрипом согласился вас возглавить. Поэтому… Прошу всех согласных поднять руки и проголосовать за него.
Они послушно проголосовали. Демократия, штука такая…
— Итак, атаманом избран Чуй Дмитрий Николаевич. Поскольку я тоже голосовал оба раза, то считаю себя почётным казаком и учредителем казачества. Так сказать, в придачу ко всем другим моим статусам и регалиям.
— А что мы будем делать? — жалобно спросил кто-то осторожный из полутьмы, и остальные общим ворчанием поддержали его вопрос.
— Для начала вы должны стать казаками.
— А разве мы нет? — спросил за всех Карась.
— Не особо. Пока что вы — сброд и банда бомжей, которые даже не смогли построить жилище себе, несмотря на запас провизии и наличие инструмента.