Под аккомпанемент его возмущений проверил, есть ли кто в ставке «министра иностранных дел» и как там в целом обстоят дела.
— А дядя Миша?
— Там, в самой гуще. И Тайлер.
— А Фёдор Иванович?
— Этот не пошёл. Сказал, не стану я со всеми бухать. Потом добавил несколько странных эпитетов. Босс, а что такое — поц ин тухес?
— Кто сказал? Фёдор Иванович?
— Ага.
— Фёдор Иванович не доволен. Ругается он. Кстати, куда ушёл?
— Он с самолётом возится.
— Возможно, я согласен с его оценкой планов по грандиозной пьянке, когда… Олег, а ты быстро собираешься?
— А что?
— Ты не еврей, нет? Ты зачем вопросом на вопрос отвечаешь?
Он открыл, было, рот чтобы вернуть мне этот же аргумент (потому что я тоже ответил вопросом на вопрос), но передумал на стадии социальной оценки своих слов в сочетании с нашими статусами. Я граф, а он беглый каторжник на чужбине.
— Нет, не еврей. Торчал бы я тут, если бы был. А собираюсь довольно быстро. Нищему собраться, только подпоясаться.
— У меня есть небольшое желание тебя перевезти в мой домен, вотчину.
— В бывшие владения Вашего усопшего дядюшки Амвросия Дмитриевича⁉ — обрадовался было он.
— Чего⁈ Да щас, неси седло. Нет, в местные земли, но подальше от этого стойбища.
Олег с некоторой тоской осмотрел поселение. Видно было, что он тут не родной, но степняки, местами перемешанные с алтайцами, были ему понятными людьми, с которыми он наладил отношения, чем-то обменивался, у него тут обустроен быт.
— Смотри, Олег, я не настаиваю, — неназойливо прервал его размышления, — Но есть мнение, что тут может в какой-то момент начаться война. Я напирать на тебя не стану. Вот тебе карты, ходи любой.
Эпитет был выбран по принципу, чтобы был понятен ему.
— Вариант номер раз, я тебя увожу к… к Николаю. Это в моей вотчине, прикуплю сейчас тут же собранную юрту, ты её как-то на месте соберёшь, плюс скарб упакуешь. И будет у тебя вместо шумного стойбища один бывший ветеринарный чиновник, большой молчун. Ну, там ещё чудеса творятся вокруг, но ты не обращай внимания. Рыба в реке, дров вволю, воды хоть залейся, огромные звёзды по ночам. Вариант номер два. Я тоже тебя везу и отвожу за ручку, как в группу в детском саду к другим карапузам, к твоим бывшим коллегам.
— Это кому? — немного не понял Олег.
— Ты не так давно в войске Владетеля служил, помнишь?
— А, эти…
— Ну да, они. Большая часть жива, здорова.
— И чем эти милые добрые люди занимаются?
— А всё как обычно, тренировки, марш-броски, рота подъём! Они превращаются в казаков, путем тренировок и морального роста через страдания. И когда я поговорю с новым атаманом, то интенсивность тренировок только вырастет. Хочешь с новым атаманом познакомиться?
— Нет, я стесняюсь. А какие ещё карты Вы мне сдаёте?
— Третий вариант — оставайся тут, всё как раньше, забудь про наш разговор.
— А если я разболтаю про войну? Накажете?
— Нееее, — протянул я. — Это часть моего плана. Разогнать безмятежность с этой степняцкой идиллии в предгорьях. Пусть поволнуются, потому что причина реальна.
— Железная информация?
Я посмотрел на него изучающе. Не думаю, что он морально готов, чтобы я рассказал ему про доску цыганских гаданий и мутные намёки моего пернатого Предка.
— Ты рисунки сделал, фотографии, задокументировал виды стойбища? — резко сменил я тему разговора.
— Ну да.
— Хорошо, молодец. Так вот, угроза реальна. Это не значит, что я знаю, когда и кто. Но тут становится неспокойно.
— А как же Тайлер и дядя Миша?
— У меня под рукой ты, с тобой и говорю. Есть ещё четвёртая карта, которую ты можешь вытянуть из рукава. Сбежать. Как и раньше, я тебя не держу. Вольному воля.
— Лучше бы Вы меня, барин, на цепи держали. Видел бы цепь, знал, что она — моя неволя, а так…
— Э нет, братец. Всё, что происходит, было и произойдёт с твоей жизнью, результат твоего выбора и действий. Живи с этим. А насчёт военной угрозы — суть в том, что, когда начнутся разборки по-крупному, никто не вспомнит про простого никому не нужного парня. Будешь сам бегать между толпами степняков с ятаганами, на свой страх и риск. Понимаешь меня? Ну, думай. В целом — дело твоё.
— Э! Не буду я думать. Поехали к Вашему этому Николаю. Я может страсть, как рыбалку люблю.
— Уважаю твой выбор. Подчёркиваю, это твой самостоятельный и свободный выбор. Собирай барахло, скоро полетаешь на самолёте. Я пока с пилотом пообщаюсь.
…
Самолёт был на своём месте, то есть том же, что и в прошлый раз. Так же окружён широким кругом из белых камушков, но желающих посмотреть за вознаграждение совершенно не было, видимо клиентская база перекочевала к Юбе.
— Фёдор Иванович! Как тебе в этот раз степняки и стойбище?
— Спать в юрте — не очень. А так, люди как люди, точно такие же на столичных стройках работают.
— Как долетел?
— Живописно, над горами трясёт от восходящих потоков, пару раз нас чуть не прибили птицы, в первый раз промахнулись мимо стойбища, а так всё нормально. Жду, когда можно будет в обратный путь.
— Ну, отчасти я по этому поводу и пришёл. Хочу, чтобы ты самолёт перегнал.
— Слово «перегнал» совершенно не напоминает по смыслу рейс по возвращению домой. Куда летим?
— А есть карта?
Карта нашлась, я показал ему нужное место.
— Короче, к Николаю.
— Так я помню это место, мы там садились, когда первый рейс делали.
— А, ну да, было такое. Только не прямо там, а на другом берегу, на западный, где разливные луга. А так всё верно. Теперь надо лететь на восточный берег.
— Там же лес и бурелом.
— Может, там уже полоса появилась…
— Аркадий свет Ефимович, я полечу, но если мне тот берег не понравится, то сяду там, где самолёту удобнее.
— Не смею спорить.
— Я отметку сделаю на карте… «Николай». Могу уже сейчас лететь. Ты со мной?
— Нет, я тебе пассажира придам, Олега.
— Ему тут уже надоело?
— Вроде того.
— Ну, пусть приходит, я сразу в полёт. Надеюсь, груза нет? Мне над горами с грузом летать неуютно.
— Груз я сам перетащу. Ладно, до встречи на месте.
— Ага. Только Олега пни, погода портится, если что я улетаю, он догоняет пешочком.
По дороге я действительно попросил Олега ускориться, а сам побрёл к источнику шума и гама.
Не знаю, насколько это в национальной традиции, либо местная специфика, но между юртами растянут большой шатёр, поставлены столы, которые ломились от еды. Кругом пили, ели, разговаривали, чокались и спорили.
Как такового входа в шатёр не было, он вообще не имел стен, так что мне удалось, не привлекая особого внимания, пристроиться и незамеченным осмотреть это массовое мероприятие.
Во главе самого большого стола на кресле восседал Юба. Возле него наспех сооружённое чучело, здоровенный бык или какой-то зубр. Не знаю, кто тут водится. Прямо-таки монстр. Видимо из-за него считается, что охота удалась.
Меня же больше заинтересовало кресло. Насколько я помню, это я придарил старому монарху это кресло и то, что сейчас он сидел на нём, хорошо. А вот то, что кресло было покрыто чехлом из английского сукна с классическим рисунком в квадрат, это уже не есть хорошо.
Юба, как невоспитанный пёс, жрал из чужих рук, либо просто хитро лавировал, играя за обе стороны.
Теперь-то я понимал, что значит фразы из истории «польская партия в России», «английская партия во Франции». Я был имперской партией в каганате, хотя и продвигал в значительной степени свои шкурные интересы, помнил и про общую политику партии.
В отличие от всех присутствующих, напрочь поглощённых рассказом какого-то щуплого степняка, восседающего подле Юбы, представитель моей же партии (дядя Миша) заметил меня
Ну, тут чувствуется специфика службы.
Вообще, дядя Миша, такой высокий, подтянутый, с короткой флотской стрижкой, выбритый до синевы, что только подчёркивало угловатые скулы, которые расходились от его обаятельной улыбки, когда он говорил, хвалил, поддерживал тосты, шутил (причём он так шутил, что все смеялись), размахивал сильными руками с пролетарскими ладонями, словом, был душой компании. И сидел он всего в шести креслах от Юбы, а у степняков всё просто, чем ты ближе к главному, тем выше у тебя и личный рейтинг крутизны.
Но за всем этим он ухитрился заприметить меня, стоящего в тени под прикрытием толпы пьяненьких конников.
Он посмотрел на меня, убедился, что я смотрю ему в глаза, поднял ладонь к щеке, показал два пальца и похлопал по висящему у него на поясе сумке-планшету, потом мельком указал пальцем на себя и на сидящего рядом Тайлера.
Мне потребовалось пара секунд, чтобы понять смысл его послания.
Юба в стойбище всего несколько часов, а дядя Миша уже подписал указы на назначение себя и Тайлера министрами. Красавчик.
Поскольку дядя Миша смотрел на меня вопросительно, я показал палец вверх, а потом вопросительно глянул на сидящих в противоположном углу (и значительно дальше от Юбы, чем дядя Миша с Тайлером) на раскладных стульчиках англичанах.
Он с сожалением кивнул и показал пальцем два, потом недовольно пожал плечами.
Получается, что англичане тоже получили два кресла в правительстве.
Тем временем, из-за своего места (а это было по левую руку от Юбы) выбрался и бочком пошёл на воздух минган-найом Архай, начальник войска Юбы. Этот человек мне нужен, тем более у меня для него подарок.
Пока Архай выбирался из шатра, я смотался на Изнанку и прихватив подгон для местного военачальника, почти мгновенно вернулся.
— Здравствуй, дорогой друг! — я приветствовал его и от зоркого старого сокола не укрылось, что у меня в ногах большой свёрток.
— И тебе привет, дорогой друг. Пусть луна и солнце освещают твой путь, а враги падают замертво.
— Отлично сказано, сейчас вернёмся к вопросу врагов. Уважаемый минган-найом, чью храбрость превосходит только его опыт и мудрость…