скачок в магазин оружия, прямо к его входу, зашёл и поприветствовал продавца, немолодого усатого дядьку.
— О, это Вы. Здравствуйте, Ваша светлость. Понравилось то изящное ружьё?
— Помните, Вы показывали ружьишко с золотым узором на цевье?
— Хотите заменить то на это?
— Нет, беру второе. Приятелю подарю.
— Повезло Вашему приятелю, — с показной завистью, которую может продемонстрировать только продавец, поддерживающий выбор и покупку, прокомментировал усатый и полез в витрину.
Я тем временем набрал Шпренгера.
— Господин полковник, здравия желаю.
— Ты чего частишь, бубнишь? Случилось чего?
— Да, ещё и как случилось. Вопрос такой. А есть в Челябинске офис секретной службы?
— Всё у тебя смешалось. Давай толком, что произошло и вызвало камнепад в твоей неокрепшей психике.
— У границ каганата две с половиной тысяч ногайцев.
— Нашлась, значит, потеря. А вот скажи, твои новые англичане, чьи друзья в овраге лошадь доедают, они тебе сообщили или ты сам выяснил, летая на своём не вполне законном дельтаплане?
— И да, и нет. Это выяснил дружественный нам министр обороны, но британцы тоже позвонили и слили информацию.
— Вот в такой значит последовательности? Нехорошо, сохраняем видимость хорошего отношения с фракцией. Давай теперь толком расскажи. Вторглись уже?
— Воевода считает, что это вопрос пары дней.
— Ну да, они фуражом запасутся, провизией, найдут проводников и всё, встречай с караваем. Какую он предполагает тактику?
— Тактика? Помереть в первом же бою.
— Геройски. Но мне не нравится.
— Я согласовал с ним тактическое отступление, чтобы внимание перешло на моих казаков.
— Казаков? Которых у тебя меньше двух сотен? Или ты успел завезти ещё корпус линейной пехоты, а я по-стариковски чего-то не заметил?
— Нет, но мы укроемся за стенами.
— За стенами… — повторил за мной Шпренгер. — Такое себе.
— Так вот, среди прочего, я хочу эвакуировать сыновей Юбы.
— Считаешь, война будет обоснована претензиями на престол? А что, логично.
— Считаю. Отсюда вопрос. Могу я перекинуть их в Челябинск, передать в ответственные руки Ваших коллег, а Вы бы их пристроили учиться в столицах?
— Классический ход, приобщение к культуре через образование и водку. А что, ты их видел? Они не совсем дикие?
— Не видел. Но говорят, один имеет тягу к наукам, второй подраться любит.
— Тяготеет к военному делу. Похвально. Ладно.
— Что «ладно»?
— Привози, говорю, я возьму их под крыло. Всё беру на себя.
— Прям от сердца отпустило. Спасибо, что помогаете скромному каганату. Но, мне бы адресок, фамилию, куда везти?
— Пиши, диктую большими буквами.
Продавец терпеливо ждал, когда я завершу разговор.
…
Через пятнадцать минут я стал за тысячу сто рублей беднее и обзавёлся ружьём, обнимая которое решительно шагнул (двойным перемещением Шила) в каганскую юрту солнцеликого Юбы.
— О каган, чья красота может соперничать только с его мудростью! — каган сидел на подаренном мной кресле и тихонечко что-то трескал, при моём появлении слегка подпрыгнул.
— Аркадий, привет. Сразу говорю, денег нет, казна совсем оскудела.
— Так я, наоборот, с подарком и рационализаторским предложением.
— Давай сначала подарок, — он в предвкушении вытер руки о штаны.
— Я слышал, что Вы снова собрались на охоту.
— Да, жизнь великого кагана непроста, добываю себе пропитание охотой, как завещали пращуры.
Я вручил ему ружьё, он погладил рукоять, перехватил, словно собирался прострелить стену юрты, потом зачем-то сделал вид, что бьёт прикладом пустоту. От резкого движения его голова отдалась болью, и он обиженно ойкнул.
— Солнцеликий Юба. И предложение…
— Ну, предлагай. Предлагатель.
— У тебя же сыновья подрастают, — говорить легко и беззаботно, когда где-то за горизонтом ворочается армия вторжения, было сложно и только адвокатский опыт помогал держать себя в руках.
— Ну да, подрастают, а что?
— Мне удалось по дипломатическим каналам договориться, что их примут на обучение в лучшие учебные заведения империи, прямо среди учебного года. Будут принцы с образованием.
— Слушай, ты, конечно, молодец, инициатива, вся ерунда. Но это же кучу денег стоит? Знаю то образование, сам учился, пока…
— Я наслышан про Ваши похождения уголовного характера и всё же учёба сделала тебя, мой дорогой монарх, на голову образованнее и сильнее, чем другие каганы.
— Это да, я умный.
— К тому же мне удалось договориться, чтобы их приняли на обучение за счёт имперской казны, в знак дружбы наших стран и развития отношений.
— То есть, это бесплатно? — каган пытался вычленить из моей речи что-то важное для себя.
— Да, для нас бесплатно.
— Это прямо точно?
— Да, точно.
— Ну смотри, если что-то пойдёт не так, расходы за твой счёт!
Я прикинул, что такую фразу можно считать согласием.
— Но собраться надо прямо сейчас. Люди ждут.
— Мы, степняки, народ лёгкий на подъём.
…
Тут каган не обманул. Он вышел из юрты, развил бурную деятельность и уже через полчаса двух собранных подростков провожали всем стойбищем.
— Я ему тоже ружьё подарил, — шёпотом сообщил дяде Мише, стоя в толпе чуть поодаль.
— Спасибо, старик, — было забавно что агент, в звании, насколько я понял, майора секретной службы, старше и опытнее меня, называл меня «старик», «старичок», «старина», но у него это получалось легко, обаятельно и приятно для уха. — Он его захочет опробовать. Что-то известно про вторжение?
— Да, две с половиной тысяч конных клинков.
— Местным не выстоять. А когда?
— Архай считает, что придут сюда через дня четыре. Желательно, чтобы монаршья задница была уже далеко в самых непроходимых лесах.
— Всё будет. Он сейчас пьянку устроит по поводу блестящего образования сыновей, к чему не приложил никаких усилий, а потом мы прямо в пьяном угаре выдвинемся и ночевать будем уже километрах в пятидесяти, глубоко за полночь. А потом что-то менять будет поздно. Я тебе как министр говорю.
— Кстати, всё забываю спросить, дядь Миша, ты какой министр?
В этот момент каган, который толкал длинную, громкую и немного несвязную речь, обратился ко мне, я натянул дежурную улыбку и шагнул вперёд.
Так как кагана я не слушал (он вообще толкал свой спич, умело сочетая степняцкую речь, русские слова и алтайские), то ориентировался по обстановке.
Я пожал руки нескольким родственникам, приобнял слегка ошалелых от разворота событий парней и активировал Шило.
…
В городе Челябинск небо давило моросью, мелким дождём.
Парни, старшего звали Мустафа, младшего Сейит, крутили головами, по-русски понимали сносно, но от всей этой обстановки не издавали ни звука.
Я поймал извозчика, и он повёз нас по адресу.
— Так, вот вам по двести рублей. Как устроитесь, напишите письмо. Писать умеете?
Мустафа неуверенно подтвердил, а вот младший отрицательно помотал головой.
— Ну, надо учиться. Сейчас напишу мой адрес в Кустовом. Пишите туда. Вообще за вами люди присмотрят, но вы напишите мне, я вам немножко денег пришлю. А вообще там полное гособеспечение. Учитесь хорошо, не позорьте каганат. Договорились?
Мы приехали, я передал их в руки Юрия Павловича, солидного дядьки, главы местной резидентуры.
— Мне коротко доложили. Но в целом Яков Лаврович будет ими заниматься лично, сказал, приедет.
— Хорошо, Шпренгер — человек надежный, — согласился я. — Вот ещё что, на них нет документов. Вообще никаких.
— Ну, Степь она такая. Сделаем с их слов.
— Спасибо. Я потом пришлю паспорта.
— Так паспорта всё же есть, просто не с собой?
— Там в каганате паспорта есть только у их отца и у меня. Оба, кстати, у меня в сейфе хранятся.
— А Вы…
— А я министр иностранных дел.
— Понял, не был в курсе деталей. Ну, очень рад, что наши люди хорошо устроились.
— Вы за парнями следите, во всех смыслах этого слова. Во-первых, они первых раз в городе.
— Это я уже понял.
— А, во-вторых, они наследные принцы, их захотят убить.
— Это я тоже понял. Не каждый день наша служба занимается абитуриентами.
Мобилет позвонил. Я думал это полковник, есть у него свойство — знать, что про него говорят. Но это оказался Чен.
— Босс, давно не могу дозвониться, сообщить.
— Я только сегодня с Танлу-Же говорил. Что-то случилось? Информация по тому незнакомцу?
— Это не по моему профилю. Нет, прибыл здоровенный, как гроб для рыцаря, тяжеленный ящик, в нём ретранслятор с инструкцией. Гадюкина мне весь телефон оборвала. Ты, мол, просил побыстрее, даже авиадоставку оплатил, а теперь пропал.
— Да я, это… забегался.
— А ещё она напоминает по какой-то там театр.
— Бляха!!! Давай заскочу и заберу ретранслятор. Сколько он весит?
— Ну, килограмм двести-триста. А что?
Пока он говорил, я попрощался с челябинским агентом, помахал парням, вышел из здания, и, активировав Шило, переместился в свой офис на улице Каспийская в Кустовом.
От своих прыжков в пространстве голова шла кругом, Шило опять начал ругаться, а Чен выдал длинную и, вероятно, полную идиоматических выражений, тираду на китайском.
— Ну, показывай, где этот гроб. Заберу, пока Шило позволяет. Как ты в целом?
— Лучше, чем ты, босс.
Я посмотрел на себя в офисное зеркало. Ну да, от всех эти дел синяки под глазами, морда растрёпанная, сам помятый, на рукаве грязь, в глазах тоска и усталость.
Огромный короб с кучей надписей и пояснений на боках аккуратно стоял в коридоре офиса. Я присел на него, похлопал по боку и набрал Сергея, который должен был быть на медном заводе. Абонент был не доступен.
Чертыхнувшись, набрал в приёмную самого медного завода. Секретарша была новенькая, только не такая новенькая, которая только закончила школу и умеет разве что хлопать ресницами, а совершенно незнакомая матёрая тётка, которая быстро выяснила, кто я такой, при этом была вежливой и краткой, как полковой старшина.