— Назовите, какая у Вас зарплата сейчас. Ваш собеседник же не догадается, что означает это цифра?
— Ну, допустим, мой сосед продал своего пса за триста пятьдесят рублей. Он у него породистый.
— Ну, логично. Я Вам готов предложить полторы.
— Чего полторы?
— Полторы тысячи в месяц, служебное жильё, полную свободу действий. И не жду ответа немедленно, Вы пока переварите.
— Гм. Вот так значит, работает неограниченный бюджет. Но Вы же там тоже министр, не более?
— Не совсем. Я там собственник города, а полиции у меня нет. Полиции нет, а странные стариканы из академии наук шастают.
— Мы по науке не очень, мы всё больше по мошенникам, ворам, убийцам. Есть там такие?
— Нет, но чует моё сердце, что скоро будут. Академики их пока что в численности обогнали, но и мошенники подтянутся.
…
Я поймал такси.
— В городской околоток.
Таксист глянул на меня с сомнением. Околоток действительно место сравнительно людное, к арестантам ездили родственники, друзья, жёны и так далее. Либо же, напротив, полицейские, которые перемещались всё больше служебным транспортом или пешком. В оба варианта я не укладывался.
— Я адвокат, — буркнул ему.
— А, ну да, точно, — мои слова восстановили равновесие в голове таксиста, и он тронулся.
Через десять минут я, всё так же зверски зевая, попал к центральному входу.
Охранник посмотрел на меня с великим подозрением.
— Салам алейкум.
— Чего?
— Как попасть к начальнику твоему?
— У господина майора приёмные дни вторник и четверг. Вы можете записаться в журнале, запись на следующий месяц.
— Как зовут?
— Меня?
— Своё имя я знаю.
— Семён.
— Семён. Уточняю вопрос. Как мне немедленно попасть к твоему боссу, при условии, что я министр юстиции и владетель граф Филинов Аркадий Ефимович?
— Ну…
— Вот тебе червонец для ускорения интеллектуального процесса.
Он машинально сцапал деньги, но оставался задумчивым. Встал, потом сразу же сел, схватился за трубку.
— Игнат Петрович, к Вам граф Филинов Аркадий Ефимович, немедля просют.
…
Все забегали. Мне нравится, когда все бегают. Мне придали конвойного, который, выпучив глаза, проводил в кабинет начальника. Майор достал из кармана тряпочку и протёр лысину, которая проклюнулась словно островок между лохматыми волнами волос.
— Игнатий Петрович, — когда он запер кабинет и усадил меня, то я не стал тянуть кота за яйца, — у Вас тут один человечек сидит.
— Точнее, — согласился он, — довольно много людей сидит.
Поскольку какая-то часть наличных от продажи алмазов всё ещё была при мне, то я достал из кармана десять тысяч и неторопливо пересчитал их на его столе.
— Такой… Сегодня ночью привезли, взяли при нападении на английскую фирму.
— Ага… Ну да, есть такой. С черепно-мозговым поступил, мы его в лазарет определили. Ни слова полиции не сказал.
— Можно его увидеть? Или вернее не так. Я хочу на него глянуть, а потом я хочу, чтобы он исчез.
— В смысле?
— Ну….
Я положил ему на стол десять тысяч рублей, отчего он ошеломлённо сглотнул.
— Я к Вам не как граф и владетель. У меня просьба, как к другу. Я хочу, чтобы он пропал, растворился в воздухе. Я его заберу, и он исчезнет. И деньги со стола исчезнут. И я к Вам не приходил, и этот парнишка незнамо куда делся.
— У меня никогда ничего не пропадает. И никто, — начальник околотка гипнотизировал деньги как наркоман полугодовую дозу. — Но…
— Но?
— Он же с черепно-мозговым поступил. Мог он умереть под утро? Мог. Умер.
— Мне он нужен живым. Возможно, я не вполне корректно описал свои потребности.
— Очень даже корректно, — хозяин кабинета потрогал уголок пачки купюр. — У меня время от времени кто-то умирает. Вот и сейчас в морге валяется один бесхозный. Мы того вычеркнем из списков, спишем, а про Вашего напишем, что помер. Подстрижём, тут же вскрытие проведём. Вскрытие у нас проводит наш врач, Штейн, сущий коновал, у него если вскрытие, он обезображивает так, что мама родная не узнает. Есть у нашего задержанного мама?
— Мама у всех есть, но сюда она не придёт.
— Ну и славно, меньше ненужных слёз. Полицейские того, то есть Вашего, отделали, то бишь, избили. Этот тоже не своей смертью помер. С Штейном я поговорю… В общем, случилась беда и Ваш человечек помер, к обеду был вскрыт, труп упакован в цинк, полиции выдадут заключение. Мёртвый он им не больно-то интересен. Тем более, он без документов был и не признался, кто он такой.
— Это он молодец.
— Я ничего не спрашиваю, Аркадий Ефимович, Вы ничего не спрашиваете. Пойдёмте опознавать и через десять минут я Вам его выдам. Только не знаю, как Вы его незаметно вывезете? Наверное, сам сяду за руль служебной машины.
— Я магию применю.
— Ах да, простите, Вы же дворянин.
— Ещё бы, само благородство.
Мы с ними обменялись взглядами и рассмеялись, как бизнесмены, довольные совершённой сделкой.
Глава 3Охрана
Мы с Малым зашли в особняк, который я никак не мог назвать своим, он был для меня плоть от плоти детищем Вьюрковского. С другой стороны, как только он умер, пропал негатив к нему. Дом как дом, незнакомый, но неприятных ощущений не вызывал
Я поощрительно похлопал Малого по плечу, чтобы проходил. Он был весь из себя пришибленный, и прошёл всего пару метров по холлу особняка и с осторожностью присел в кресло.
…
Проводив его взглядом, взялся за мобилет. Мне в очередной раз звонила Гадюкина.
— Ядвига Павловна, простите что заставляю ждать с ответом, — мне снова пришлось делать усилие, чтобы быть вежливым и дружелюбным.
— Это недопустимо! — голос её был холоден и сердит.
Придя к выводу, что Малому не помешает попить горяченького после казематного медблока, пошёл на кухню, поставил чайник, чтобы напоить его чаем.
— Ничего не мог поделать, дела каганата.
— Владетель Аркадий, а с каких пор тебя вопросы каганата интересуют больше, чем родной Кустовой? — без тени кокетства спросила она.
— Я всем родной, обо всех забочусь. А мероприятие, которое я проворачивал с имперцами важнее всего, важнее тебя, меня, города Кустовой.
— Что за пафосные речи? — саркастически спросила меня Гадюкина.
— Да, собственно… Мы не туда свернули в разговоре. Давай вернёмся к чему. Дорогая моя, ты звонила, что-то хотела сказать?
— Хотела спросить, верно. У нас, знаешь ли, этой ночью произошло масштабное нападение на небезызвестную английскую торговую фирму. А у тебя с ними, помнится, конфликт. Так вот, совпадение подозрительное, не находишь?
— Да.
— Что «да»?
— Что может быть непонятно в ответе «да»? Признаю ли я, что за нападением стою я? Что в гробу видал всех этих чертей? Что у меня с ними конфликт? Ответ — да. Есть ещё вопросы?
— Ну конечно есть, — она была довольно спокойной, но явно сдерживалась, — вопрос такой. Аркадий Ефимович, Вы не охренели?
— Да, именно так. В момент, когда они наняли киллеров, чтобы меня прикончить, так сразу охерел так, что до сих пор не разохерел обратно.
— Да, это конечно было, но переносить конфликт в такую плоскость, нести войну в Кустовой⁈
— А логичнее было бы, чтобы они преспокойно вели бизнес на подведомственной мне территории, одновременно из этих же денег финансирую войну со мной лично и моим государством?
— Мы называем это цивилизованностью!
— Я пас, считай меня диким.
— От лица правящей элиты Кустового возражаю против таких выходок. На очень серьёзном уровне возражаю. И они точно не останутся без последствий.
— Я не нуждаюсь в одобрении, — огрызнулся я. — В задницу Ваши устои и видимый порядок. Ты мыслишь, как эгоист, Ядвига. Когда я был в конфликте с Вьюрковским, то все похлопывали меня по плечу и говорили ну-ну. Потому что всем плевать, что завалят меня, главное, чтобы остальным спокойно спалось. Тебе из личных интересов плевать на мои личные интересы.
— Не личные, — возразила она, — а целого города!
— Ну дык и за моей спиной город. Масштаб один в один. Логики в том, чтобы я принял твою аргументацию, а ты при этом не приняла мою, нет. Отношения — это двусторонняя дорога. Всё, мне некогда, пора планировать террористические акты.
Я прервал разговор.
— Бывшая? — спросил меня Малой, который безуспешно пытался проморгаться.
— Вроде пока ещё нынешняя. Ладно, это не важно. Ты сам-то как?
— В голове всё плывёт, тошнит.
— По черепу прилетало?
— В начале да, а потом ногами били. В основном по животу и почкам.
— Ублюдки.
— Бросьте, граф, так всегда бывает, я привыкший.
Несмотря на отсутствие серьёзным медицинских навыков, кое-какой жизненный опыт заставил меня осмотреть его рану на голове, пощупать живот (он был мягким и это хорошо).
— Щекотно, босс.
— Терпи, казак. Ладно… зрачки одинаковые, не блуждают, рана не открытая, рёбра помяты, органы целы, дыхание ровное, только слегка смердит, но так наверное и до нападения было.
— Босс, а как там остальные?
— С ними всё в порядке, только за тебя переживают.
— Правда?
— Правда. Ты пока отдохни.
— А можно мне поспать, а то всю ночь тошнило, не выспался.
— Спи.
— Тогда я пойду в гараж, там лежанка есть.
— Спи тут, вот тебе диван.
— Нельзя, он же барский, а я скотина немытая.
— Помыть тебя надо, это правда, но ты пока поспи.
Служанка не вернулась из своего отпуска, так что никто меня не заругает, за то, что я положил Малого на пафосный и недешёвый диванчик, прикрыл покрывалом с кресла, принёс графин воды и оставил спать.
Вообще «хозяйская зона» дома была заперта, ключ хранился у меня в пещере, так что я мог не переживать что бывший вор-рецидивист Малой вдруг вспомнит былые привычки и умыкнёт что-то ценное.
Другое дело, что дом стоит без охраны. Не дело это.
На столике валялись скинутые мной же рекламные материалы, рекомендательные письма и визитки охранных фирм. То, что они передавали Чену, чтобы набиться мне в качестве исполнителя оказания услуг.