…
Танлу-Же крутился как белка по лесу, организовывая часть общины в переезд для строительных работ.
Он же на общинные деньги приобрёл лесопилку, потому что его впечатлила гора брёвен, закинутых туда элементалем.
Все, в том числе и Танлу-Же, не задавались вопросом «как», принимая стену, улицы, коробки домов и те же самые брёвна как данность.
Теперь он, с моего разрешения считал, что брёвен может взять столько, сколько переработает забесплатно и желал забацать первое масштабное, оно же единственное в городе производство досок, мебели, а также окон и дверей.
Это было выгоднее, чем мыть в золотоносной реке золото, потому что элементаль, конечно, поставил несколько тысяч коробок-домов, от одноэтажных и до трёхэтажных, а также и индивидуальные проекты, вроде моего здания, но в них напрочь отсутствовали окна и двери.
…
— Ну что, пекинцы готовы строить мне дорогу?
— Привлекли один из подконтрольных им кланов.
— Кланов? Типа семей?
— Китайский клан — это тысячи человек, как, например и этот.
— Клан «Чёрной черепахи»?
— Нет конечно, они зовутся «Те-кто-возит-землю-с-собой».
— Не буду спрашивать детали.
— Они уже строили железную дорогу, как они выражаются, для русского царя в Восточной Сибири.
— Отлично, что с меня? Ну то есть, они приедут? Им оплатить дорогу?
— Приедут со стороны Сибири, на связь выйдет их лидер, он уже не молод, но ясен умом и меня заверили что он специалист своего дела. У них нет формального инженерного отдела, но фактически они сами ведут расчёты, делают проект.
— То есть, они мне помогут всё организовать? Мне нужно всё поставить и построить, ещё и спроектировать.
— Аркад Ий, врать не буду, я их не знаю, так что…
— Понял, сам поговорю. Как совместное с Кукушкиной казино?
— Наш общий проект, Бизнес-Центр, остаточно успешен и открывает для нас массу неочевидных возможностей. В последнее время дела у нашей общины идут неплохо. Мы налаживаем связи и выходим на возможности оптовой продажи.
— Макрами все занимаются. А вы можете в добыче, ремонте, сборе и перековке инструмента.
— У нас есть планы по продажи накопленного строительного инструмента, а набрали мы его несколько десятков тысяч единиц, в вольном городе-порте Николай.
— Не возражаю. Вы станете первыми в лёгкой промышленности и торговле. Кроме того, вам придаётся сектор рынка.
Он принял эту информацию с достоинством.
— Полагаю, наша община заслужила подобные преференции.
— Да, я многое сделал для вас, вы многое сделали для меня. Так и будем работать.
…
Через пару дней и уже после отправки рекрутов и части рабочих, я использовал Шило и, не напрягая собой французский аэродром в своих землях (а они задействовали после некоторых мытарств по моим полям в качестве места для базирования форт наёмников и поле около него, так что теперь охрана из «Альбатроса» присматривала за самолётами, и они немедленно предложили увеличить пост в численности), переместился к чалдонам.
— Мы передали Ваш призыв, люди начали идти в город, — на месте приземления сидел их старейшина, он пас трёх бычков-двухлеток.
— Василий Лукич, приветствую! А Вы сами?..
— Что сам?
— Ну, пасёте. Вы же вроде как руководитель поселения.
— Так что ж мне как немощному, не работать? То, что кто-то старшой, не значит, что он тунеядец. Я старый, многие вещи по дому мне делать тяжко, я скотину выпасаю. Косить не могу, так вяжу снопы. Дрова не рублю, так щепу колю.
— Понял.
— За Вами самолёт прилетит?
— Да, я уже позвонил, через полчаса будет. Как считаете, Василий Лукич, заборем мы врагов?
— Любое дело, граф, это труд и порядок. Добрый порядок обращает людей в храбрецов, а беспорядок в трусов.
— Со своей стороны постараюсь над порядком.
— А Вы знали, граф, что Вас во всех долинах уже знают?
— Нет. Да и что слова? Пусть приходят в город и сами посмотрят, что и как.
— Тоже верно.
Вскоре показался самолёт.
— Наших желающих вступить в ополчение не заберёте? — с надеждой спросил старейшина.
— Самолёт двухместный.
— Ну ладно, тогда пешком дойдём.
— Дорогу найдёте? Силы природы перекрыли большую часть проходов в мою долину.
— Уж охотник-то тропу найдёт.
…
Город менялся с каждым моим приездом и ему явно был нужен управленец, потому что царил бардак, люди жили где попало, ходили где попало, ещё и мусорили.
Кроме того, в город, ввиду того, что я вроде как разрешил, стали пребывать шальные поселенцы, искатели приключений, бродяги и вольные работники. Надо думать недалеко до первых драк, краж и прочего проявления бардака. Полиции, если не считать министра внутренних дел, пьяненького Тайлера, в городе не было. Казачество патрулировало, но так как за окошком война, то делалось это без особого рвения. Всё же это не их функционал.
Надо с полицией дело форсировать. Когда всё успевать?
С этими мыслями я направился к порту. Торговцев, то есть пузатых самоходных коммерческих судов стояло целых шесть, дельфины не показывали свои спины, хотя атаман говорил, что посмотреть на них под вечер ходит добрая половина поселения.
При мыслях о дельфинах я вспомнил про старика, которых ходил и разнюхивал про экзотических животных и настроение мгновенно испортилось. Не нравился мне старик.
Вспомнив о нём, я почти сразу же его заметил. Пока что Николай — это всё-таки пока ещё маленькая деревня. Он был на берегу, ходил вразвалочку, ведя разговор с одним из торговцев.
Остановившись вдалеке, достал мобилет и набрал полковника Шпренгера.
— Добрый день, Яков Лаврович!
— И тебе не хворать, Аркадий. Как там твоя война продвигается?
— Набираю силы для очистки долин от врага.
— Сообщаю тебе, что англичане перебрасывают две роты гренадёров.
— Вот пидрилы! Ладно, двести штыков — это не миллион, справимся. А скажите, Вы когда-нибудь слышали про профессора Никосия Гекторовича Крюзова?
— Какого профессора? С чего бы тебе профессорами интересоваться?
— Да появился тут в моём городе один старик, странный. Говорит, что учёный. Я во всех чужаках шпионов английских подозреваю.
— Твой город — это который?
— В каганате.
— Ну, мне о наших агентах никто не сообщал. Запишу, проверю.
Пока я отвлёкся, упоминаемый старик пропал с глаз и по ходу разговора я не мог понять, куда он делся.
— А как у дяди Миши дела?
— Они отошли в безопасные леса, так что за него и своего дражайшего монарха не переживай.
— Не буду.
В какой-то момент мне неосознанно захотелось обернуться, что я (поскольку интуиции своей доверяю) и сделал, и моментально столкнулся нос к носу с этим странным немолодым человеком, возле которого стояло трое рослых и несомненно, магически заряженных парня.
— Вы знаете, что делать, братья! — с грустью произнёс старик.
Я открыл, было рот, чтобы спросить, что они там намерены делать и что это вообще за младшие научные сотрудники, но не успел.
Один из парней поднял руки, в воздухе сверкнуло. Мою голову пробило множеством мелких молний, во всяком случае именно так я всё это увидел, а тело пронзила боль. Ноги подкосились и последнее, что увидел — это упавший рядом мобилет, из которого на пределе слышимости звучал голос Шпренгера:
— Ар… дий… Что… чилось?
Глава 6Турист
Голова болела просто нестерпимо, как после жесточайшего перепоя в прежней жизни. Преодолевая боль, немного разлепил глаза. Хотелось рычать, но горло болезненно сжало.
Я лежал на боку, с руками, убранными за спину. Под голову любовно подложен колючий дерюжный мешок, да ещё и не совсем чистый, судя по лёгкому чувству пыли в носу.
Над головой был потолок или какая-то плоскость, которая мерно раскачивалась, усиливая и без того неприятные ощущения. Созерцая её какое-то время, пришёл к выводу, что это покачивается не потолок, а всё помещение.
В полутьме помещения не наблюдалось никого постороннего. Я кашлянул, ожидая реакции на свой звук, но мне никто не ответил. Если прислушаться, то слышен мерный гул.
Кисти рук сейчас за спиной, и они безбожно затекли, я подёргал руками и понял, что они скованы чем-то вроде верёвки или наручниками на запястьях. Игнорируя головную боль, подвигал плечами, руками, размял шею. Ноги на лодыжках связаны. А так — фиксирующих приспособлений вроде как нет.
Ладно. Очевидно, что я в плену или под арестом (на практике никакой разницы нет).
Шило не прощупывается, как и кольт. Ну, ремень снять забыли, а в нём у меня есть ещё ножичек, от которого, впрочем, сейчас мало толку. Руки-то сзади. Эх, были бы отмычки… Впрочем, я не умею пользоваться таковыми, как-то без надобности было.
На ногах туфли, я разулся, зацепив одной ногой о другую, обувь с грохотом упала на пол и вращательными движениями размял стопы.
Молодость — это круто. Молодое тело является гибким без всякой физкультуры. По мере взросления это свойство постепенно уходит, если, конечно не делать регулярные тренировки. В моей молодости в прошлом мире были популярны фильмы про кунг-фу, про Брюса Ли и шпионов.
Среди прочего там было показано много приёмов, которые я не был бы в силах повторить, но было кое-что не из единоборств доступное, хотя ни разу и не пригодилось.
Я поджал к подбородку колени свернувшись в «колобка» и выдохнул, одновременно протаскивая под стопами свои спутанные запястья таким образом, что мои руки оказались не за спиной, а направленными передо мной. Получилось. Руки уже не за спиной! В кино так делали детективы и шпионы, довелось и мне.
Согнул руки в локтях, посмотрел на запястья, скованные наручниками. К пережатым ранее кистям тут же хлынул поток крови по сосудам, от чего мне немедленно стало больно так, что на глазах сами собой выступили слёзы.
Вынужденно двигая слабыми онемевшими пальцами, подрагивая всем телом, я терпеливо ждал, пока боль пройдёт. Понятно, что наручники нарушили кровоток. Так можно вообще лишиться рук. Сколько я пролежал? Несколько часов без сознания? Что вообще произошло?