Градоначальник задумчиво почесал подбородок.
— Будем дружить? — задал я прямой вопрос.
— А куда нам деваться?
— Хорошо. Но помните, особенности отечественного принципа «кнут и пряник», в том, что нет гарантий, что Вас не побьют пряником, как и нет гарантий, что Вас не заставят съесть кнут.
— Так и живём, коллега, — вздохнул он.
Глава 19Оценка жизни
Я расслаблено откинулся на спинке собственного кресла в собственном же кабинете.
Редкий случай, я откровенно прокрастинировал, то есть ни фига не делал, отложив все важные дела на потом. Причём я ни фига не делал, сидя в своём кабинете на втором этаже посольства каганата в Кустовом. Окна были открыты, в кабинет свободно залетал свежий степной воздух, своими терпкими порывами отгоняя тот прекрасный аромат, который парил над моей кофейной кружкой.
Вид из окна был чудесен, а находясь в Кустовом, можно было легко представить себе, что никакой войны не происходит, меня не пытаются убить поляки, Инквизиция, англичане и не точит зуб могущественный министр Мышкин.
В своём мире я бы запустил компьютер и поиграл в какую-нибудь «Цивилизацию», чтобы хорошенько отдохнуть от той реальности, которая денно и нощно давила мне на мозг. Собственно, нормальному человеку нужно время от времени отвлекаться от реальности.
По-научному это называется «эскапизм», и все убегают по-разному, кто-то охотится, бегает за юбками, играет в картишки или танки на компе (смотря какая эпоха), пьёт горькую, торбится веществами, ходит на балы или, наоборот, в лес с туристическим рюкзаком.
Словом, все сходят с ума по-своему.
Я просто сидел и пил кофе в тишине. Я был как Штирлиц. Я знал, что через двадцать две минуты мне назначен доклад юриста (это странно, у меня — юриста, есть свой юрист, причём я его даже толком не знаю), придёт в гости командир единорогов, а потом Нианзу хотел привести того таинственного сотрудника, который занимается поиском редкой и странной информации, местного «гугла».
Я поднял кружку, чтобы сделать богатырский глоток кофе, когда мобилет ожил.
Чертыхнувшись, потому что телефон вывел меня из состояния кратковременного спокойствия, глянул на экран. Это была Гадюкина.
— Да-да, Ядвига Павловна. Безмерно рад Вас слышать.
— Так уж и безмерно? — слегка капнуло ядом от трубки.
— Конечно. Вы же меня хотите по полякам порадовать?
— Ээээ. У Вас открылся магический дар, новый, о котором я не слышала?
— Вроде того.
— Ладно, давайте без фактора неожиданности. У нас с Вами много точек соприкосновения, в том числе болезненных. Давайте про поляков.
— И что там в Польше?
— Не знаю, я-то в Кустовом. Там полонез, водка, польские зразы и сладкий суп чернина на гусиной крови.
— И кланы?
— Да, они. Мне удалось не только узнать, кто взял себе заказ на тебя, но и сколько они хотят за то, чтобы прекратить.
— Серьёзный клан?
— Называются Краковская поземельная община.
— Поземельная?
— Не спрашивай. Клан серьёзный, триста шестьдесят лет тёмных и бесславных историй.
— И сколько хотят эти пшеки?
— Сто шестнадцать тысяч.
— Фига, дорого же я сто́ю!
— Ерунда, они вообще хотели миллион. А я им передала, что за полмиллиона я дам заказ конкурирующему клану убийц на их истребление, чтобы по-другому решить вопрос.
— Рад, что ты на моей стороне, Ядвига Павловна.
— Ну да, ну да… на твоей. В общем, мы долго обменивались любезностями и пришли к такому вот консенсусу.
— Даже не буду спрашивать, как вышли на такую математику. Вообще они красавцы, с англичан подрубили баблишка за то, чтобы меня угрохать, а с меня за то, чтобы этого не делать. То есть, в итоге заработают тем, что ничего не будут делать.
— Они предпринимали усилия по удалению тебя с лица Кустового. И вот то, что им обломали крылья, их и остудило, натолкнуло на путь дипломатии. Короче, с тебя сто шестнадцать тысяч. Отказа я не приму. Я знаю, деньги у тебя есть. И не трепи мне нервы рассуждениями о том, сколько денег улетает на боевые действия. Твои мужские игры дорого стоят, а за эту договорённость постаралась я. Понятно?
— Понятно. Куда подвезти деньги?
— Стоп. Мы не оговорили мою премию.
— Как насчёт того, что тебе безмерно ценна мои жизнь и здоровье?
— Ага, безмерно… Я хочу пятьдесят тысяч за километры измотанных на поляков нервов.
— Ладно. Я понял, везу тебе сто шестьдесят шесть тысяч.
— Не так. Деньги полякам отправь прямым платежом через наши банки, а мне привези платёжку. И мою премию. Когда мне ждать тебя?
— Думаю, что сегодня. Позвоню в банк, закажу наличные.
— Знаешь, мне ты тоже можешь оплатить безналом. В конце концов, держать такие суммы в бумажном варианте в вольном городе может быть опасно даже для меня.
— Хм. Дашь реквизиты? Твои и тех пшеков?
— Конечно, это же в моих интересах.
Я же, завершив разговор, устало помассировал лицо.
Время моего краткосрочного спокойствия закончилось.
…
— Есть регистрации новых фирм в каганате?
— Шесть, но все просят сразу же расчётный счёт, — высоким голосом доложился мне юрист посольства. — Я связался с государственным банком, они пока не готовы открывать счета и вести операционную деятельность.
— Да, для них это сложно, но осталось недолго, скоро смогут.
— Ильяс говорит, что через пару недель.
— Ему виднее. Мы же с тобой ему документы по самому по себе банку передавали.
— Да. Регистрационный номер «1». Аркадий Ефимович, а позвольте полюбопытствовать?
— Валяй.
— А почему банк у нас называется Государственный банк Южного Алтая и кодировку я по аналогии применил, как к «предприятию, находящемуся в собственности государства». А потом в трастовой декларации сам же вписал, что владелец ста процентов акций — это Вы, как граф-найом Бугуйхан Аркадий Ефимович. Вы не находите, что тут есть некоторый парадокс, нестыковка?
— Нет, коллега, не нахожу. Бабло на это счастье даю я? С хера ли я впишу владельцем кого-то другого, пусть даже и кагана? Считаешь, что государство абстрактно? Ни фига, это конкретные, а в данном случае не слишком честные и помешанные на своём эго и жадности люди. Вот скажи, тебе кто платит зарплату, я или каган?
— Ну, получается, что Вы.
— А между тем, ты — работник посольства. Ты тут не находишь парадокса?
— Ну, я не задаюсь вопросами финансирования…
— Что, когда речь идёт о твоих личных деньгах, то принципиальных вопросов становится поменьше, да? А думаешь, я мыслю иначе? Знаешь, сколько раз мне каган заплатил зарплату?
— Даже не стану предполагать.
— А ты предположи. Это простая такая цифра, «ноль» называется. И он даже не собирается это делать.
— Тогда почему бы Вам, то есть мне по Вашему указанию, не написать, что банк коммерческий, частный?
— Ну, потому что… один человек, однажды сказал — «государство — это я». Я не столь тщеславен, но… Я же действую в интересах каганата? Армию оплачиваю в двух вариантах, а если считать ещё и авиацию, то в трёх. Создаю экономику и политическое влияние. Кроме того, у частных инвесторов будет меньше вопросов к государственному банку.
— Который фактически находится в частных руках…
— А что есть государство с твоей точки зрения?
— Ну, я родился в Кустовом, — задумался он. — Кустовой — это республика. Для меня государство — это республика. А республика значит что-то про народный интерес.
— Res publica, это буквально Общественное дело. Ты об этом?
— Ну, в отличие от монархий…
— Монархии — тоже государства. И конкретно наша республика находится под контролем группы олигархов — Владетелей. А также теневых воротил преступного мира, олигархов от промышленности, контрабанды, добычи макров и торговли. Мне легко рассуждать об этом, я на эту социальную пирамиду вскарабкался, так уж получилось, хотя и положение моё шаткое. Так вот. В ситуации с каганатом я эту всю схему изменил, сократил.
— Как у нас всё… Прогнило. Простите, что говорю об этом.
— Добро пожаловать в наш дерьмовый мир. Ты думаешь, в Британии не так? Пэры — это узаконенные олигархи, наследуемая каста. Они, конечно, здорово делают вид что у них там вроде как демократия, но во главе стоит монарх, а нижнюю палату, этот цирк с конями чуть что блокирует верхняя, те самые олигархи. И никто не может эту ситуацию изменить. Больше скажу, это немногие осознают. Российская империя в собственности императора, на то она и империя.
— Ну ладно, Британия… А Североамериканские штаты, страна со статуей Свободы?
— Мм… Страна, где всего две партии?
— Ну, две — это демократия же?
— С фига ли? По сути, эти два клана сотни лет делят между собой все посты, бабки и вообще рулят страной. Сотни лет сенаторы, судьи верховного суда, губернаторы и так далее, это представители одних и тех же семей. Это ровно те же виги и тори, что приплыли из Британии с более простыми колонистами. И попытки любой другой группировки, которая тоже не собирается защищать народные интересы — обречена на провал. Два клана зорко следят за уничтожением конкурентов. В сущности, вся система построена на том, что создать третью силу, а уж тем более, что-то народное, никак нельзя. И в итоге это страна с хорошей рекламой себя, где нет паспортизации или, допустим, равного налогообложения, или медицины для народа.
Мой коллега задумался. Слишком много я вывалил на него.
— То есть, все плохие и Вы решили не выбиваться из общей картины?
— Все — не плохие. Все просто следуют своему интересу. Все государства сложились исторически случайно. Я следую своему интересу и мечте, стараясь построить мир, хороший мир, с больницей, за которую плачу я, хотя ни разу не болел, дорогами, сельским хозяйством и без налогов.
— Звучит как предвыборное обещание.
— У нас там нет выборов. У нас там просто жизнь. И среди прочего, там нужны офшорные фирмы.
— Я, конечно, буду их регистрировать, но не пойму, зачем они вообще?