Фантастика 2025-41 — страница 492 из 1580

— По легенде Вы в России выросли, можете языка предков и не знать. Это не так важно, важнее закрыть Ваши голландские корни.

— Ну, в этом есть смысл.

— Счастливого полёта, Карлсон.

— Я пока что на поезде. Или Вы про рейс из Москвы?

— Да-да, про него. Вы, главное, обещайте вернуться.

Мы пожали друг другу руки.

* * *

Узкая калитка открылась со скрипом возмущения и зацепилась за брошенный кем-то тазик, в который ветер набросал листвы.

— Эй, есть кто дома?

Мне никто не ответил.

Дом был поделен на нескольких хозяев, и я не был до конца уверен, что прибыл по тому адресу, что мне нужен.

И всё же открыл дверь, постучал в уже открытую, выждал и прошёл внутрь.

В помещении было узко от висящих на верёвочках вдоль стены коридора связок травы и стоял крепкий запах специй и степных трав.

Из боковой двери выглянула низенькая с кустистыми бровями бабка, которая воззрилась на меня зло.

— Сиз кимсиз?

— Мне нужен Казгирей.

Из помещения вышел немолодой мужчина, который прикрикнул на бабку что-то на своём, и она недовольно ушла.

— Вы по поводу повозки? — он строго спросил меня.

— Нет. Вы Казгирей из рода Темсабуев?

Он приосанился и взялся за висящий на поясе нож. Между прочим, это был ординарный пехотный нож императорской армии. Ну, кое-что из той части биографии, что дали мне на Чёрном рынке, это подтверждало.

— Да. Если Вы хотите вызвать меня на бой, чтобы убить, Вам надо ждать четверга. В среду мне надо продать кое-что.

— Нет, биться со степняком я не планировал. А пойдёмте поговорим на улицу. А ещё лучше, если мы зайдём в чайхану.

— А Вы вообще кто? — он смерил меня взглядом.

— Вот я там в спокойной обстановке и расскажу. Пойдёмте, у Вас всё равно особо дел нет.

Вышел на улицу и ждал его почти десять минут, постепенно теряя терпение.

Он вышел. Худой, остроглазый и накинув на плечи потёртую куртку пехотного императорского сержанта.

В чайхане Казгирея знали. Я заказал нам два полноценных обеда, он добавил несколько фраз на своём. Владелец чайханы переспросил, в итоге Казгирей буркнул на русском:

— Большой кувшин чая, только хорошего, а не как всегда.

Владелец заворчал, но ушёл на кухню отдавать распоряжение.

Мы со степняком прошли в глубину помещения. Кроме нас в другом конце помещения был только старичок, который курил и подслеповато щурясь, смотрел в дверной проём.

— Итак, Вы кто? Чиновник?

— Ха. Кстати да, я вполне себе чиновник. Меня зовут найом Бугуйхан.

— Вы меня простите, — оскалился Казгирей жёлтыми зубами с вкраплением двух серебряных, — но Вы не похожи ни на найома, ни на Бугуйхана. Скорее на Петровича.

— Не вижу ничего плохого в отчестве Петрович. Я Ефимович, если на то пошло. Могу Вам вернуть любезность, сказав, что Вы мало похожи на сына хана-бия Агиша.

Степняк ощутимо помрачнел.

— Так вот. Я найом в каганате Южный Алы Тау.

— Слыхал, у Вас там война.

— Ага. С ногайцами, — я посмотрел на его реакцию. Степняк лишь пожал плечами.

— Ну да, я ногаец. И что? Степняк из благородного рода.

— Не просто благородного. По своим связям я узнал про ни много ни мало шесть членов семьи ханов, способных претендовать на престол.

— У ханов нет престолов, — огрызнулся он. — Что Вы вообще про меня знаете?

— Ну, Вы сын хана Агиша, прежнего правителя одного из ханств ногайцев. А Ваш брат Кувват-бий…

— Не единоутробный. У нас разные матери. Не забывайте, он на четверть англичанин, его бабка была из какого-то там Борнео.

— Поэтому, значит, его англичане называют «четвертак»? Не суть. Вы его брат и претендент на престол.

— Нет у нас никаких престолов. Вы вообще знаете наши традиции? Когда к власти приходит один из принцев-тигэнов, то старается тут же убить других тигэнов.

— Чудесно, мать его! Это объясняет, почему Вы выросли за пределами Степи.

— Я всё равно степняк, — поиграл желваками Казгирей. — Мне об этом напоминали сослуживцы примерно каждый день.

— Расскажите свою историю, господин тигэн.

Он усмехнулся.

— Ну, когда мне было одиннадцать лет, отец… Я не испытывал к отцу тёплых чувств, видел-то его от силы дюжину раз, в один из которых он избил мать так, что она харкала кровью и стонала по ночам ещё неделю. Так вот, отец упал на охоте, пролежал без чувств в походной юрте три дня и отправился к предкам.

— Умер.

— Да, так бывает.

— А Вы?

— Мой, как Вы его назвали, брат, в первые два дня убил семь моих братьев и, на всякий случай, сестёр. А некоторые из нас сбежали. Мы с мамой сбежали через всю степь. И до восемнадцати лет я почти что бродяжничал.

— Денег не было?

— Откуда бы это? Тем более Кувват, сын шакала и шлюхи из стойбища, искал своих родных и убивал. К другим ногайцам идти было никак нельзя. Даже к любым жителям Степи. Однажды нас приютили аварцы.

— Где, если не секрет?

— Да какой теперь секрет! Самара. Там жило несколько семей. Это народ, которому я рад. Кормили нас, работу давали мне и матери. Мой приятель, Рамиз, собрался записаться в солдаты. Ну, я тоже пошёл, тем более что для русского вербовщика, меня за аварца легко принять.

— На войну отправились?

— Русский царь много воюет.

— Не поспорю. И как?

— Ну, у меня есть медаль «За храбрость». А потом мне надоело, я думал в Самару вернуться. Мать попросила поближе к Степи, чтобы похоронили по нашим обычаям. В Кустовом много степняков, мы тоже живём. По старой памяти, держимся аварцев.

— У вас отличная биография… для будущего царя ногайцев.

— Глупая шутка, найом.

— Не глупая. Я не волшебник. Вас, то есть, членов рода Темсабуев, в городе аж шесть. Прыщавый подросток-юнец, выживший из ума кумарный дед, пьющий мужик и две старенькие бабуси. И Вы, бывший солдат. Ещё крепкий и битый жизнью, но не старый.

— Ну, член рода и что?

— Я не добрый волшебник, Казгирей. Моё предложение — не подарок судьбы. А может и подарок, но он не украшен лепестками роз и золотыми ленточками.

— Ну, обедом Вы меня кормите… Послушаю, почему нет?

— Начнём с чего? Есть четыре ханства в степи у ногайцев. Четыре лидера, четыре зоны влияния. Англичане вовсю опираются на народ ногайцев для трансляции своих интересов в Степи.

— Можно и так сказать. Вам-то что?

— По сути, на меня напали англичане. У английских элит есть выражение «би тул», быть инструментом. У них считается, что ты можешь быть пойманным как пьяный блюешь в бассейн, как убегаешь от полиции под порошком, но ты не должен позволить себя использовать. Это и есть слабость, лоховство, падение. Ногайцев использовали против меня как инструмент, как таран. Инструмент не ценят.

— Вы же вроде изгнали хана Каратая?

— Да. Мы заключили с ним и его ханством мир, я позволил ему отступить с оружием и знамёнами. Ну, может, часть оружия отжал, но я сохранил ему честь.

— Честь — это важно. Но мир будет касаться только его подданных.

— Да, хотя он увёл свою орду, остались малые группы под руководством Вашего дорогого брата.

— Единокровного. И? Хотите, чтобы я с ним воевал? Может, даже видите вокруг меня войско?

— Знаете, вижу… Не глазом, а метафорически. Я могу убить Вашего родственника.

— Не думаю, что это будет просто.

— Согласен. Но, допустим, смогу. И… И это мне внезапно ничего не даёт! Англичане установят другого полководца. Он не будет мне другом.

— Хотите подбросить им меня?

— Не совсем так. Допустим, мы объединим усилия. Ваше имя, мои возможности. Завалим Вашего братана, как последнего оленя. Вам нужна политическая сила, чтобы встать на трон.

— У Куввата есть свои дети.

— А у меня есть много-много денег. Я хочу, чтобы Вы вышли в стойбища, в Степь и провозгласили себя претендентом на ханство Кековата. Взяли денег и стали открыто и безостановочно набирать наёмников из вольных степняков.

— Ну такое, — степняк неосознанно посмотрел в сторону своего дома.

Его калитка, что открывалась со скрипом, была отсюда не видна, она выходила в переулок, но даже так он знал, где она.

— Я Вас понимаю. Есть два пути, дорогой тигэн Казгирей. Один путь, Вы пожмёте мне руку и пойдёте домой, к маме. Будете неторопливо и одиноко работать и жить в Кустовом, и постепенно тихо-мирно умрёте. Ну и есть второй путь. Вы тоже пожмёте мне руку. И тоже пойдёте домой, но, чтобы собраться в поход. Из этого похода Вы выйдете ханом. Или покойником. Как повезёт. Я Вам никаких гарантий не даю.

— Вы используете меня!

— Чтобы Вы могли стать на престол своего ханства и заключить мир. Фактически остальные ногайские роды со мной и не в состоянии войны.

— Мир — это всё, чего вы хотите? Или хотите десять лет дани и дюжину наложниц из рода Темсабуев, чтобы претендовать в ханы?

— Мне не нужны претензии и тем более дань. Но Вы правы, есть три вещи, которые я хочу в том случае, если у нас получится.

— Слушаю, — он обхватил колени выпрямленными руками и сейчас был похож на суровых правителей Степи.

— Мирный договор. Дружба со мной, между нами лично. И инициировать собрание Великого Курултая.

— Как?

— Оказалось… Я тут поизучал этот вопрос немного… Короче, не так-то просто собрать Великий курултай. Даже авторитета так называемого Великого кагана Юбы на это явно недостаточно.

— Он не насколько уважаем. Но и я тоже, хе-хе. Про меня вообще никто не знает.

— И тем не менее, есть традиции, по которым правитель Кековата может созвать Великий Курултай. Больше того, место среди каких-то древних каменюк, урочище, на котором традиционно собирают этот самый курултай, оно на границе Кековата, так что без участия этого хана там особо не соберёшься. Он способен физически этому помешать.

— Для меня Великий Курултай — это просто такая байка. Он собирался-то несколько раз за половину тысячелетия, насколько я знаю.

— Восемь собраний. А за последние сто лет только один раз. Но давайте всё по очереди. Сколько Вам надо, чтобы подумать над тем, чтобы пойти по моему пути или не пойти? Ещё раз подчеркиваю, там определённо тяжело и высочайший риск умереть.