— Ранен? — она моментально сделалась серьёзной.
— Да. Степняки. Мы с ним проверяли дорожное полотно ну и слетели в неприятности, нос к носу с конным разъездом степняков.
— Ого. Мы не воспринимали военную угрозу, как нечто серьёзное.
— Всё нормально, — пугать китайцев мне тоже не хотелось. — Мы вас прикрываем. И ускоримся в истреблении проблемы. В том числе можем придать вам военное охранение.
— Это лишнее. Но всё равно мы теперь будем встревожены. Это поэтому Вы против того, чтобы мы охотились и организовали нам земляной вал?
— Вал — это всегда полезная в хозяйстве вещь. Короче говоря, Кай-Мин, вы поможете Танлу-же? У вас же есть классные медики?
— Есть. Да, поможем, если об этом просит уважаемый Аркадий-Бо.
— Прошу, да, я вас прошу, — нам принесли салаты и мы заткнулись, потому что оба были взрослыми людьми и не болтали при посторонних.
— Хорошо, — девушка сделала кроткое и милое лицо, так что у меня зародились самые сильные подозрения о том, что у неё очень сильные актёрские задатки. А в том, что она надо мной издевается, я вообще не сомневался.
— Я Вас благодарю и если могу помочь ещё чем-то…., — сказал я. Мне было важно зафиксировать слова про то, что они берутся за Танлу-Же.
— Можете. По крайней мере, можете сказать… Нам интересно вот что… Некоторые члены клана интересуются возможностью… Как это по-русски? Осесть.
— Остаться жить в городе?
— Да. Такое допустимо? Как у вас относятся к китайцам?
— Я на себе припёр Танлу-Же в больницу и угрожал оружием, чтобы врачи его спасли. А сейчас договариваюсь с Вами и терплю дурацкие шутки, чтобы вы приняли его на реабилитацию. Как Вы считаете я отношусь к китайцам? М?
— Может, это разовое, личное отношение к нему. К тому же это Вы, а не город.
— Не разовое. Дзы-Нан-Цай мой друг, без сомнений. И Чен. Джо. Не знаю, как его правильно по имени зовут.
— Вы хороший друг.
— Хороший друг, но не лингвист. Да, я не могу адекватно воспроизвести его китайское имя, зато я его трудоустроил, а ещё участвовал в его сватовстве. На девушке из крестьян с моих, прошу заметить, земель. Да я его семье освобождение от уплаты ежегодной ренты на десять лет подарил просто в качестве жеста доброй воли. И у меня есть друг Мин.
— Мин — женское имя.
— Она девушка.
— С почти таким же как у меня, именем?
— Мне за её жизнь пришлось напрягать Предка-Покровителя. Так что не вздумайте мне сказать, что я мало дружу с китайцами или ещё чем-то. Да и Николай… Город — это я, город — это моё детище. Город у нас вообще-то алтайский и алтайцы с чалдонами там обязательно будут. Вопросов нет. Но как хорошая сталь она содержит массу полезных в составе элементов. Немцы, русские, башкиры, осетины, француз в генералах, степняки, хакас один, зато какой! Короче, мы город интернациональный. И китайский квартал в его составе, конечно же, будет. И у нас будут законы, запрещающие дискриминацию. Проще говоря, за это будут бить морду. Оценивать человека будут по его делам, а не национальной принадлежности.
Я с гордостью оглядел выстроенные в ряд мотоциклы.
До очередного заседания штаба, бывшего, по сути, единственным и единым центром ведения войны против ногайцев, оставалось пятнадцать минут, но Дмитрий Чуй со своим замом, который тащил папку с документами и де Жерс уже явились.
— Что это? — спросил Карась.
— Мотоциклы, — уверенно буркнул де Жерс как более технически осведомлённый.
— Давайте начнём наше заседание, — предложил я, уже стоя около карты.
— А как-то связано очередной заседание и вот это сборище техники? — карту они видели и без меня сто раз, а вот техника их манила и будоражила.
— Ага. Сейчас вплетётся в логику событий. Атаман, как там охрана границ и долина?
— Нормально всё у долин. И мы проверили насыпь на глубину в тридцать километров. Пока дальше не ходили.
— Нет ногайцев?
— Нет. Те, что напали на тебя и китайца, скорее всего случайная группа.
— Да, — подтвердил де Жерс. — И в наших разведданных такой группы не было. Это просто фактор хаоса, невезения.
— Да я никого ни в чём не обвиняю, — я примирительно поднял ладонь. — Кто ж знал? Ладно. Давайте вернёмся к планам на сегодня. Есть на кого напасть?
— Всегда есть, — француз навис над картой и поправил один из крошечных флажков. — За последнее время мы совершили двадцать четыре нападения.
— И как?
— Девятнадцать успешных, разгромили врага. В пяти случаях отступили.
— Сбежали? — не преминул уколоть француза атаман.
— Совершили тактическое отступление, — де Жерс совершенно не выглядел расстроенным или виноватым. — Концепция войны франтирёров заключается в минимизации потерь. У нас, хвала всем Предкам, до сих пор нет убитых, хотя раненых воз и маленькая тележка, в том числе тяжёлые.
— Судя по флажкам, мы вычистили по линиям туннелей все отряды в пятидесяти километрах?
— Да, расстояние накладывает отпечаток на ситуацию. Действуем там, где «дотягиваемся».
На совещания пришёл Фёдор. Формы у него не было, так что он щеголял в пилотской кожанке. А вообще де Жерс порывался присвоить ему звание старшего лейтенанта авиации. Почему именно такое звание, он не пояснял.
— А кто тут у нас такой перспективный? — я ткнул во флаг побольше, в центре карты каганата.
— Это центральная точка. Связующая. Похоже, что большой лагерь, со складами и временными казармами. Большой. Теоретически можно на него напасть, — охотно пояснил француз.
— Теоретически?
— Ну, мерд… мон шери, до него двести километров. Не просто так он отодвинут от нас. К тому же ногайцы не совсем глупые, они поняли, что у нас есть туннели и даже нашли некоторые входы в сеть.
— Внутрь не лезут? Я не рассказывал, как мы с Кабыром положили группу степняков? Точнее, это сделал он, а я прикрывал и подавал патроны.
— Не рассказывал, — влез в разговор Чуй, — но, в любом случае, ногайцы же конница, а в тёмных туннелях, куда здравомыслящий конь не полезет… Что им там делать, они же не крысы?
— Но зато они пробуют такие выходы блокировать, заваливать брёвнами и землёй, — с умным видом продолжил де Жерс. — А в одном случае они даже его по-взрослому заминировали. На наше счастье, местный в группе заметил странность. А один из наёмников имел опыт работы со взрывными устройствами, хотя и разминировать не стал. Говорит, не я ставил, не мне снимать. Они просто пометили тот выход и воспользовались другим. В общем, я обоих представил к награде.
— Но всех выходов ногайцы не знают?
— Нет.
— Значит, — я ткнул пальцем в сорок мотоциклов, которые стояли в зале заседания, выстроенные сравнительно ровно и начально поблескивали, — проблема пока что только в расстоянии.
— Они шумные, — выразил сомнения Чуй. — Я про мотоциклы. Да их за сто километров услышат. В туннелях звук распространяется очень далеко. Штурмовые группы, когда перемещаются, даже не кашляют лишний раз. Мои казаки поставили в центре паутины баррикады со слухачами. Страшно им. Но диверсанты действуют тихо.
— Это похвально. Давайте перейдём к технике.
— Да? — в один голос выразили заинтересованность де Жерс и атаман Чуй.
Фёдор достал пачку сигарет, посмотрел на неё и убрал. К мотоциклам он не проявлял интереса, потому что один такой для нужд авиаотряда я и так дал, правда, у них забрали «козлика» с пулемётом. Но в любом случае, авиация в мотоциклах не сильно нуждалась.
— Всё так, как вам кажется, я купил их для нужд армии.
— А кому сколько? — потёр руки Дмитрий.
— Вы как дети, — пожурил я. — Увидели новые игрушки и глазки заблестели.
— Ну, а как иначе?
— В общем, восемь штук казакам.
— А почему нам меньше? — обиделся Чуй.
— По кочану. Отставить разговоры. Тридцать два для франтирёров. После войны перераспределим, большую часть передадим казачеству. А пока… На тридцать два мотоцикла можно посадить, если по трое, то…
— Девяносто шесть, — быстрее всех посчитал Карась и тут же умолк.
— Да, именно столько.
— Всё равно, я вынужден согласиться с атаманом, — де Жерс подошёл к мотоциклу и потрогал руль. — Нам это большое облегчение, перемещение, особенно с ранеными, это серьёзная проблема. Но они громкие.
Я тоже подошёл, и нажал на кнопки на руле. Потом сел внутрь и тронулся. Мотоцикл беззвучно двинулся вперёд.
— Английская модель. То есть, как это ни странно, нам помогают наши враги. Движитель, то есть силовая установка, на макрах. По деньгам выходит дороже, чем бензин, макры перегорают. Запас хода на пятьсот километров, потом менять часть схемы. Но зато они бесшумные.
— А скорость? — де Жерс потрогал щетину на щеке.
— Шестьдесят километров в час при полной нагрузке. Но ваши двести километров можно преодолеть за три с половиной часа.
— Это быстро. Я думал устроить марш-бросок на двое суток. Потом сутки отдохнуть и могли бы напасть. Но высокий риск, что мы словим последствия от нападения, что за нами погонятся англичане, они в отличие от степняков не пугаются туннелей.
— А большой лагерь?
— Триста штыков.
— Эй, господин генерал. Недавно вся армия врага по долинам была пятьсот клинков, я рассчитывал, что мы их своими несколькими сотнями переловим и передавим.
— Данные устарели, босс. По меньшей мере три тысячи и охват почти все долины, как южная, центральная, так и фрагментарно, северная часть каганата.
— Зашибись, картоха с салом. Англичане подтянули?
— Наверное, я не знаю.
— Да, — встрял в разговор Фёдор, который поставил большую часть разведданных и карту событий, по сути, рисовал он и де Жерс.
— Тем более надо их давить.
— Мы думали попробовать двинуть «козликов», они же шустрые. Но оно как… они громкие и если капризные дизеля стуканут, то это трындец.
— А если пушку? Игорь сказал, что починил одну, плюс у нас запас снарядов остался.
— К мотоциклу прицепить? Надо пробовать, потянет ли.