- Мне нужно будет время, чтобы посчитать матрицу, или… хм… - Гарри замер на середине фразы. – Подожди, тут же не-маги есть, можно же сменить душу в живом. А болезни, если что, я поправлю…
- Ты сделаешь это для меня? – удивилась знавшая, что такие манипуляции очень непросты, Гермиона.
- Ты все, что у меня есть на свете, - улыбнулся ей юноша. – Если надо будет, я для тебя планету стерилизую.
О любви Гарри не думал, хотя, разумеется, знал, что такие чувства существуют, но знал только теоретически, в жизни не наблюдая, потому и не задумывался о том, как называется то, что он испытывает к напарнице. Они были рядом много-много лет, зная друг друга, как облупленных… Искать слова и красивые сравнения оба не умели. Не к этому их готовили. Поэтому, выдав Гермионе теплый тонизирующий напиток, юноша задумался, а вот девушка просто оценивала то, что узнала. Для нее ситуация, когда родители не выбрасывают агра, оказалась сродни чуду. Это чудо надо было осознать, понять…
- Я вот подумала, может быть, у не-магов принято любить даже агров? – тихо спросила Гермиона, пытаясь синхронизовать то, что узнала со своей картиной мира.
- Все возможно… Давай лучше поспим? – поинтересовался Гарри. – А то я сейчас прямо здесь вырублюсь.
Темные Века преподнесли не только частные, как говорил куратор, «сюрпризики», но и один большой сюрприз, просто чудо. Внезапно оказалось, что было время, когда родители не избавлялись от ребенка, потому что он… не такой. Время, конечно было, дикое, варварское, но и Гермиона, и Гарри внезапно поняли – за такие слова там, у себя дома, они бы сделали что угодно. Может быть, человечество потеряло за прошедшие века что-то очень важное?
Глава 4
- Кричер! – твердо произнесла Гермиона, с хлопком перед ней появилось то самое, виденное в памяти существо.
- Что нужно грязнокро… хр… хр… - попыталось продолжить лишенное инстинкта самосохранения существо, но рука девушки крепко держала его за шею.
- Интересный конструкт, - заметил Гарри, внимательно изучая понуро висящее существо. – Даже более того! А если так? – он щелкнул пальцами и существо преобразилось.
- Оно вообще живое? – поинтересовалась Гермиона, то сжимая, то чуть расслабляя пальцы, что существу явно не нравилось.
- Смотря что считать жизнью… - ответил ей юноша. – Вот это приходило к пацану под именем Добби. Уежище, где настоящий Кричер?
- Сдох… - прохрипел конструкт, называвшийся здесь «домовой эльф».
- Так… - задумчиво протянул Гарри, перехватывая линию подчинения и снимая с нее отпечаток, что умели делать даже маленькие дети. – Брось каку, - посоветовал он Гермионе, понятливо разжавшей кулак. Конструкт рассыпался прахом.
- Логично, - кивнула девушка, топнув по праху. – И что теперь?
- Хочешь распутывать клубок и заниматься работой следователя? – ехидно поинтересовался юноша. – Ну а раз нет, то пусть сами танцуют. У нас великие планы!
К великим планам, учитывая число на календаре, относилось обнаружение «доноров». Надо сказать, что моральные принципы, как таковые, у курсантов не воспитывались, примеров они не видели, единственное, с чем работали психологи Школы – с внутренней болью курсантов, зачастую превращая ее в чувство вины. С одной стороны это работало на стабилизацию, с другой стороны… Впрочем, другой жизни ни Рив, ни Ольга не знали, поэтому отправились на поиски доноров. Из условий – желательно семейная пара без детей, потому что отнимать родителей у детей не была готова судившая по себе Гермиона. По каким-то причинам девушку накрыло гораздо сильней, чем ожидалось с точки зрения ее напарника. Возможно, так повлияла смерть, или же это было недоработкой психологов Школы.
Пара обнаружилась в парке. Это был сравнительно высокий мужчина и шедшая рядом с ним женщина. Оба взрослых распространяли вокруг себя ауру горя и какой-то безнадежности, поэтому Гарри и обратил свое внимание на них – эти люди не хотели жить, они стремились куда-то, возможно к кому-то, не желая оставаться здесь. Усадив мало на что реагировавших взрослых на скамейку и оградив чарами, юноша решил спросить, что именно произошло.
- Наша доченька, - всхлипнула женщина, не в силах продолжать.
- Она болела с рождения, - объяснил мужчина. – А вчера мы ее похоронили… Нам незачем больше жить.
- Но вы можете же родить еще детей? – тихо спросила Гермиона, такой привязанности и не представлявшая.
- Ты не поймешь, - покачала головой грустно улыбнувшаяся женщина. – Это трудно понять…
- А если бы вы могли уйти, но на ваше место пришли другие, вы согласились бы? – спросил Гарри, на которого посмотрели с улыбкой. И было в этой улыбке столько понимания, что у закаленного, как он думал, парня просто потемнело в глазах.
Обменять душу на душу можно было без специальной подготовки, а учитывая, что хозяева тел были согласны и сами желали уйти, то несложную операцию провели прямо на месте. Глядя на устремившиеся в небо яркие шарики душ, полные своей любви к дочери, Ольга не сдерживала слез. Люди, не маги, люди! Не бросали даже тяжело больных детей, а она, а ее… Все понимающий юноша прижал к себе тихо-тихо плакавшую девушку. Здесь не было куратора, значит, не было и наказания за слезы… Значит – можно немного поплакать.
На траве пошевелился мужчина, судорожно вздохнув. Рядом с ним открыла глаза, полные ужаса и женщина. Она медленно приподнялась, но, увидев Гермиону, буквально кинулась к девушке, чтобы обнять. Медленно вставал и мужчина, также потянувшись к ребенку, а Гарри смотрел на это, как на чудо. Именно взгляд юноши остановил мужчину, обнявшего обоих подростков.
- Миона, - прошептала когда-то миссис Грейнджер. – Малышка, как ты?
- Мама… - ответила девушка, поворачиваясь, несколько мгновений Ольга вглядывалась в лицо женщины. – Мама! Мама! Ты есть, мама!
В парке обнимались люди. Гарри хотел было сделать шаг назад, но Гермиона остановила его, а в следующее мгновение юноша испытал то, чего не испытывал в своей жизни никогда – ласку женских рук. Вдруг захотелось просто разреветься, но Гарри жестко держал себя в руках, поэтому сквозь судорожно сжатые зубы прорвался лишь тихий всхлип, а вот девушка себя совершенно не контролировала, будто выплакивая всю накопившуюся боль вопроса: «За что?»
***
Внешне новые Грейнджеры сильно отличались от старых, но это проблемой, по мнению Гарри, не было. Во-первых, для мастера такой проблемы вообще не существовало, во-вторых, об этом можно было поговорить. Забрав взрослых и еще не пришедшую в себя Гермиону, молодой человек шагнул в дом прямым переходом. На базе прямые переходы были запрещены, а здесь, судя по всему, даже не фиксировались. Темные Века…
Гарри уже привычно двинулся на кухню, кистевым движением уничтожив конструкты, сидевшие за столом в гостиной. За ним двинулся и мистер… хм… Грейнджер. Мужчине было многое интересно. Он видел, насколько изменилась дочь. Опыт у Марка был самым разным, поэтому разницу он знал даже слишком хорошо. Миона выглядела ребенком войны, у которой был только этот парень, заботившейся о ней и понимавший девушку с полуслова, а это достигается только годами…
- Расскажешь, что с вами случилось? – поинтересовался мужчина, глядя на четкие движения парня. Вот только некоторые реакции показывали бывалого, или хорошо обученного военного, а это тоже было странно.
- Да примерно то же, что с вами, - хмыкнул юноша, не прерывая своих действий. – Пытались убить, нас вынесло в другую жизнь, которую мы и прожили, а потом там бах, и мы тут.
- Информативно, - оценил мистер Грейнджер, понимая, что военный юмор – штука неизменная. – А там вы были военными?
- Давайте мы поедим и расскажем? – тихо спросил Гарри, а Марк замолчал, глядя в удивительные зеленые глаза, в которых плескалась боль. Боль ребенка войны, у которого никого нет. Кроме Гермионы.
Рассевшись за столом, при этом девушка с явным сожалением покинула мамины руки, привычно сев рядом с напарником, что подарил ей самое важное в жизни по мнению Гермионы. Молодые люди принялись есть. Марк смотрел на то, как ели подростки, понимая, что жизнь их простой совсем не была – те ели молча, быстро, но тщательно пережевывая еду, не глядя по сторонам, но при этом будто чувствовали друг друга, а такое достигается годами, значит, пацан сказал правду.
- Что же за мир был у вас, дети? – спокойно поинтересовался мужчина, когда подростки закончили трапезу. От этого, вроде бы, обычного вопроса, Гермиона уткнулась лицом в плечо Гарри, давя слезы.
- Не-маги вымерли от вируса, остались только маги, - начал объяснения юноша, привычно поглаживая девушку по волосам. – Большинство из них неагрессивны. Но иногда рождаются дети с высоким индексом агрессивности и… - Гарри запнулся, чтобы поцеловать Гермиону. – Как-то слишком сильно тебя накрыло, - заметил он.
- Не знаю, что со мной, - призналась девушка. – Как будто снова стала маленькой… - Мужчина и женщина на этих словах с тревогой переглянулись.
- От ребенка с высоким индексом родители чаще всего отказываются, - продолжил объяснения Гарри, чуть покачивая Гермиону. – Нас забирают в школу, вы не подумайте, у нас все есть…
- Кроме тепла, - поняла миссис Грейнджер. – А у вас двоих были только вы, и это годами. Как ты-то только держишься?
Ответа на этот вопрос Гарри не знал. Он вообще не задумывался на эту тему, потому что юношу всегда волновали совсем другие вопросы. А Гермиона впервые в жизни ощущала леску и тепло маминых рук, отчего плакала так, что Гарри поинтересовался, не получит ли напарница обезвоживания. К его счастью, он спросил у женщины, а не у девушки, потому его и не побили, но один этот вопрос очень многое сказал Эмме, с детьми было не все так просто.
Пока Гермиона угрожала устроить наводнение, Гарри думал и выходили у него неприятные вещи. Решив поговорить о своих мыслях с напарницей, когда закончится слезоразлив, юноша просто завалился спать. Девушка же рассказывала, выталкивая из себя боль брошенного, преданного ребенка, заставляя родителей хмуриться. Детей надо было реабилитировать, но пока не было времени, поэтому скрепя сердце, Грейнджеры, ставшие внешне похожими на себя прежних, решили отложить вопрос до следующего года. Гермиона, в свою очередь, з