Опыту мужчины Эмма верила, но вот принять тот факт, что за два месяца доченька изменилась именно так, врачу-педиатру было сложно. Тем не менее, глазам и ушам своим миссис Грейнджер верила, поэтому, пока Марк ушел докладывать, женщина занялась очнувшимися детьми, начав с ласкового поглаживания обоих. И дочка, и ее мальчик явно рефлекторно тянулись за лаской, как в пустыне иссушенный жаждой тянется за глотком воды.
- Что же с вами случилось, дети? – тихо спросила Эмма, продолжая гладить расслабившихся под ее рукой тела. По версии Рив и Ольга уже пробежались, решив сильно не врать, но и полной правды не говорить – быть выкинутыми обоим уже не хотелось.
- Нас почти убили, мама, - ответила девочка. – Мы были не здесь, и прожили совсем другую жизнь… Там у нас… мы там… нас там… - она заплакала, отчего ее тотчас же обнял Рив, как будто от чего-то защищая.
- Так случается, когда рождается ребенок с активным геном агрессии, - заговорил мальчик. – Тогда родители от него отказываются, и… - мальчик начал рассказывать о Школе, о том, чему учат и какова их роль, а Эмма чувствовала, что «волосы дыбом» - это не метафора. И, главное, рассказ на бред не походил, он был очень логичен и до ужаса страшен. До паники, до истерики… Женщина и представить себе не могла, что с детьми можно… так.
Палата, разумеется, прослушивалась, потому офицеры, среди которых был и мистер Грейнджер, в абсолютном молчании слушали откровения пацана. Перед этим господа офицеры выслушали тихую истерику девочки, осознав, чего боятся эти двое… И вот теперь мужчины слушали, почему двое детей боятся быть выброшенными. Почему они думают, что это в принципе возможно.
- Это абсолютно точно не бред, - сделал вывод психиатр. – Но вот что это такое, я затрудняюсь сказать.
- Если реинкарнация… То, получается, это уже не Миона? – поинтересовался мистер Грейнджер.
- И ты сможешь отказаться от поверившего тебе ребенка? – криво усмехнувшись поинтересовался майор Гопкинс.
- Я же не это спросил, - поняв, что был понят неправильно, ответил офицер. – Я о том, что реакции, образ мыслей другой, а дочерью она мне останется, это и не обсуждается. И пацана я возьму, как же иначе?
- Ну вот и оформляй, - господин майор протянул бланк Грейнджеру. – Вопрос в том, что если это реинкарнация, то будущее у нас, господа, так себе. И с этим надо работать.
С Ривом и Ольгой было непросто. Будь у мальчика достаточно сил, то голову себе и сердце напарнице он бы поправил, вот только сил не было, тело оказалось очень уж истощенным, потому, выбрав все доступные ресурсы, просто отключалось. Девочке было еще сложнее – из-за боли, некрасиво себя ведущего сердца, и общей неопределенности, из-за чего Ольга не знала, чего ожидать, и это порождало реакцию страха, что тоже не делало хорошо ее сердцу. Поверить в то, что не предадут было чрезвычайно тяжело, но сейчас от них двоих ничего не зависело…
- А если предадут? – тихо спросила девочка. – Вдруг это все игра?
- Во-первых, ты же сама проверяла на правдивость, - спокойно ответил мальчик. – Во-вторых, сейчас мы ничего не можем пока… Что будет – то будет, конвертор, так конвертор…
- Очень жить хочется, - с тоской в голосе произнесла Ольга. – И чтобы ты был…
- Я буду всегда, - улыбнулся ей Рив. – До самого последнего мгновения.
Слушать эти детские, но такие страшные разговоры, было очень тяжело, даже для многое повидавших специалистов. По-видимому, суть была в том, что эти разговоры вели дети. Не ветераны, не военные, не просто взрослые люди – дети. Именно этот факт делал сам разговор очень страшным.
Глава 4
Лежа в одной кровати, Рив думал о том, что как-то странно они себя с Ольгой повели – сходу доверились, расслабились, как будто что-то извне принудило к этому. Мальчику было понятно, что это ненормально ни для него, ни для девочки. Ну Ольгу можно было понять – она готовилась к смерти, а тут родители, не стремящиеся выкинуть агра… Но он-то чего? Наложив на себя диагностику, Рив замер.
- Что такое? – всполошилась Ольга, почувствовавшая неладное.
- У меня индекс двойка… - прошептал Рив. – Как такое может быть?
- А у меня? – сразу же спросила думавшая о родителях девочка. Диагностическим чарам она улыбнулась. – У меня сколько?
- И у тебя… - мальчик выглядел настолько ошарашенным, что девочка сразу же прижалась к нему. – Но это значит… Я не знаю, что это значит…
- Что случилось, дети? – миссис Грейнджер сразу увидела, что дети сейчас будут плакать, поэтому поспешила к ним. – Болит что-то? Приснилось чего?
- Мама… - всхлипнула Ольга. – Мамочка… у меня индекс двойка… у… у меня… - и тут она разрыдалась, вслед за ней не выдержал и Рив, не в состоянии осознать цифру, показанную диагностическими чарами, ведь это означало, что аграми они не были.
- Малыши мои… - Эмма происходящего не понимала, но желала сначала успокоить обоих, а потом разбираться, отчего плачут дети. По интонациям – это было что-то сравнимое с катастрофой всей жизни. – Мама с вами, все хорошо, вас никто больше не обидит…
- Что с ними? – заскочил в палату мистер Грейнджер, услышавший плач детей через трансляцию комнаты совещаний. – Обидел кто?
- Не знаю, муж, - увидев Марка в форме, женщина все поняла. – Просто расплакались, причем оба.
Пытавшийся успокоиться Рив понимал, что их обманули. Зачем-то обманули, отняв детство, отняв родителей, но вот зачем это было сделано, он не мог понять, а тело мальчика требовало продолжения слезоразлива. Осознавший произошедшее Рив просто не мог сдержать реакции тела и это пугало неимоверно. Получалось, что Школа, кураторы, Праведники – все ложь?
- У нас с Оль… Гермионой опустился индекс, - Рив, наконец, смог взять себя в руки. – С таким индексом, мы не агры, понимаете? Не агры! А нас… а мы… - слов не хватало, но Грейнджеры поняли, переглянувшись.
- Давай проведем эксперимент… - предложил Марк, - согласны?
- Согласна, - кивнула вытершая слезы девочка, настраиваясь на рабочий лад, что получалось очень плохо. – Что делать нужно?
- Ты можешь проверить этот ваш индекс? – спросил мистер Грейнджер. Ему все было ясно и так, но нужно было показать это и детям.
- Да, конечно, - кивнула Ольга, сразу же спросив: - Сейчас?
- По команде, - ответил Марк, сразу же пояснив: - То, что я скажу – это только для эксперимента, это неправда, договорились? – девочка кивнула. – Рив, кто-то хочет убить Ольгу! – воскликнул мужчина, едва удержав в руках зарычавшего мальчика. Разумеется, как дети зовут друг друга, он знал.
- Под сотню… - прошептала наложившая чары Ольга. – За такой индекс утилизируют на месте! Но как, почему?
- Потому что ты – все, что у него есть, - проговорил прижимавший к себе мальчика Марк. – По той же причине, по которой мы за вас, дети, если нужно будет, всю Британию кровью зальем. Защищать свое – это норма.
- Норма… - прошептал пришедший в себя Рив, пытавшийся осознать действительность.
Темные Века были странными. Здесь не было агров, а индекс под сотню считался нормой, как и перепад от двойки. Этого просто не могло быть, но было, поэтому, приведя себя в порядок, хоть немного, мальчик решил поверить взрослым. Судя по чарам, на него влияли гормоны и мозг одиннадцатилетнего мальчугана, поэтому реакции зачастую были необъяснимы. Правда оценить их правильно Рив не мог.
- Я расскажу, - решился мальчик, тем более что помощь ему была все равно нужна. – На излете Темных Веков прошла Война Контраста, в которой дрались Светлые против Темных, но потом люди узнали об этом и приложили ядерным оружием всех, из-за чего человечество сократилось на две трети. Затем из глубин космоса пришел страшный вирус, убивавший точно всех не-магов, но и некоторых магов, только Избранные остались жить, - продолжил он. – И когда, казалось, шансов на выживание нет, пришли Спасители.
- Сколько людей осталось в живых? – поинтересовался чрезвычайно серьезный мистер Грейнджер, хотя рассказанное чем-то напоминало религиозное учение.
- Около полутора сотен тысяч, - камнем упали в тишину слова девочки, хорошо помнившей историю Спасения. – Но это не все…
- Больше двух веков прошло с тех пор, как вирус, пришедший из глубин Космоса, проредил население, уничтожив большинство из не обладавших магическими способностями, а Избранных лишил агрессивности, - напевно заговорила Ольга, будто цитируя что-то намертво заученное. – Но время от времени рождаются зараженные геном агрессии, и тогда их исторгает из себя общество людей. Отбросы и изгои собираются в школы, чтобы служением своим искупить гнилую кровь…
- Них… Ничего ж себе… - прошептала Эмма, а Марк очень грубо выругался, заставив женщину покрасней, а обоих детей заинтересоваться, потому что таких слов они не знали. Будущее действительно было сильно так себе, потому что…
- Сначала уничтожили магов, потом большую часть человечества, а меньшую просто поработили с какой-то целью… - проговорил мужчина, короткий ежик волос которого стоял дыбом. – Интересно только, с какой… Что делают эти ваши Спасители с людьми?
- Избранные дают потомство от Спасителей… - что-то вспомнив, проговорил Рив, не понимая, что не так.
- То есть… инкубатор?! – до Эммы, прижимавшей к себе девочку, дошло. – Да?
- Похоже, - мрачно заметил мистер Грейнджер. – Ладно, ты мне скажи, как с инсультом ходить умудрялся?
- Да я бы полностью вылечил бы, - вздохнул мальчик. – Но тело какое-то очень немощное, а Оль… Гермионе костный материал нужен, чтобы ноги отрастить, так что пока никак…
- Расскажи, чем тебя кормить нужно, - предложил мужчина, предположив, что указанная «немощь» тела растет из общей недокормленности.
Кивнувший мальчик, решивший остаться при своем старом имени, так как Гарри Поттер, похоже, был мертв, начал рассказывать меню и рацион работающего с мертвой плотью целителя. Марк кивал, зная, что все происходящее и так пишется и коррективы в меню будут внесены незамедлительно. Рив Грейнджер, как и Гермиона Ольга Джин Грейнджер даже не представляли еще, как изменилась их жизнь всего за несколько дней. Впрочем, обоим это еще предстояло узнать…