— Тридцать третья, подъем! — Ли привык именовать целителей именно так. — У нас мальчик десяти лет, судя по реестру, апноэ. Время прибытия — три минуты.
— Два часа ночи, — проговорил Сергей, вскакивая. Так как они были пока единственной бригадой, то спали прямо в машине, чтобы не терять времени, если что. А днем дежурили по очереди. Точнее, попарно.
— Спасибо тебе, говорящий хронометр, — откликнулась Варя. — Сейчас…
Три минуты пролетели, и бригада высыпала из машины наружу, чтобы принять ребенка, который вдруг разучился дышать. Сначала, конечно, решили проблему с дыханием с помощью дыхательного мешка, а потом принялись обследовать мальчишку. Заметив характерные симптомы, Наташка натыкала пальцем.
— То есть синдром обструктивного апноэ, — кивнула Варвара. — Будешь пить вот это зелье, — она написала рецепт. — Два раза в день, и все пройдет. Договорились?
— Спасибо, целительница, — очень тихо проговорил испугавшийся ребенок.
— Пожалуйста, — улыбнулась ему Варвара. — Больше не болей.
— Девочка, шесть лет, внезапная остановка, — доложил Ли, когда машина аппарировала туда, откуда донесся сигнал. Под крышей взревела сирена, все вокруг расцветилось разноцветными отблесками проблесковых маячков, а из машины уже летели, будто на крыльях, целители.
— Что тут, — родители ребенка даже не сообразили, что уже почти лишились ее, поэтому дверь им придется восстанавливать, вот вокруг кровати девочки расположились целители, пытаясь запустить остановившееся сердце. Бесконечно долго секунда текла за секундой, когда Сергей попробовал старинное заклинание, когда-то предназначавшееся для пыток, но потом оно было забыто, вытесненное Круциатусом. По схеме воздействия заклинание заставляло сокращаться несколько раз все мышцы, что было очень болезненным, но в случае остановки….
— Есть пульс, — откликнулась Наташка, привычно контролировавшая пациентку. — Добавь адреналина.
— Есть, понял, — проронил целитель. — Как дыхание?
— Нестабильное, — ответила Варя. — Проверь, что с сердцем?
— Такоцубо,[19] — коротко откликнулась Наташа, и в этот момент в нее полетели какие-то чары, на которые никто не обратил внимания. В коридоре что-то упало с деревянным стуком.
— Дожили, — проговорил Сергей. — Такоцубо в шесть лет.
— У нее трусики в крови, так что все логично, — вздохнула Варвара. — Били, скорее всего, еще и много нехорошего сказали, вот она и…
— А чего не выброс, как думаешь? — поинтересовалась Наташа.
— В больнице разберутся, — мрачно пообещал Сергей. — Давай заживляющую, сама знаешь куда, и интубируем.
— Охренеть! — воскликнула рыжая девочка, рассмотрев спину и попу ребенка. — Да я их…
— Спокойно, — посоветовал целитель. — Есть? Пошли, только осторожно.
Выйдя из комнаты, натолкнулись на двух ажанов, это авроры так назывались. Ажаны увидели целителей, мгновенно узнали их и посторонились. Блокируя какую-то женщину заклинанием. Сергей чуть улыбнулся, понимая, что произошло, кивнул и продолжил транспортировку девочки.
— Что с ней? — тихо спросил один из магических полицейских.
— Избили сильно, — ответила Наташа. — Вот сердце и не выдержало… Ничего, откачали, теперь с сердцем разберемся и как новенькая будет.
— Значит, напали и хотят убить дочь? — с этим вопросом ажан повернулся к гневно сверкавшей глазами женщине. — Это истинные целители, женщина, ты хоть понимаешь, что это такое? — вызвавшая их мадам побледнела.
— Давай ее на приборы, — устало произнес Сергей. — И потихонечку едем. Кто знает, как на порт-ключ отреагирует.
— Логично, — кивнула Варвара. — Наташ, что у нее со спиной?
— Глубокие следы, как разрезы, — откликнулась зевнувшая рыжая. — Непонятно даже, чем, заживляющая берет, но очень плохо, две банки извела.
— Вот же… Ли, давай вторым режимом к больнице, — попросил его Сергей.
В больнице целителей ждали, девочку приняли, объяснив, что такие следы оставляет одно из бытовых заклинаний, для использования на людях, конечно же, не предназначавшееся. Девочку передавали в приемную семью, а ее старое чистокровное семейство очень долго и интенсивно жалело. Телесные наказания в Европе запрещены еще полностью не были, но это было не телесным наказанием, а чистой воды истязанием невинного ребенка.
— М-да, — заключила Варя. — Уроды есть везде.
***
Больница Св. Мунго официально прекратила свое существование, также как и Министерство Магии Великобритании, а страны-члены МКМ решали, кто возьмет на себя ответственность за… За это. В смысле, за Магическую Британию. Пока готов был только Китай.
Страну покидали многие. Продавая все или почти все имущество, переселялись на континент Боунсы, Малфои, Брауны и многие другие. Оставались только самые замшелые или те, кому некуда было идти. Молли Уизли, которую уговорила-таки дочь, решилась все-таки на переезд, а мужскую часть семьи быстро и почти безболезненно уговорил Эсмарх с колоноскопом. Где-то достав кружку имени себя, не знавший рамок эльф увеличил ее в сорок три раза, получив гигантскую емкость, наводившую страх одним своим видом. В общем, Уизли плача и поминая любимую сестренку, переехали во Францию.
— Мама, — оглядываясь на домовика, спросил Рональд. — А сестренка часто приходить будет?
— Будешь хорошим мальчиком — редко, — улыбнулась Молли, немного скучая по доченьке. — А будешь хулиганить и не чистить зубы — каждый день.
— Я буду хорошим! Магией клянусь! — воскликнул ничему не научившийся младший из братьев Уизли.
А Трибунал все заседал…
Часть 36
Мария была сиротой и жила в приемной семье. Иногда она думала, что в приюте было бы лучше, но выбора у девочки не было. Хотя во Франции в школах уже не наказывали, девочке хватало и дома. Главой семьи был немец по имени Фридрих, которого нужно было называть папой, его жена — полузабитая француженка Мариэтта боялась что-то сказать против воли мужа, но очень любила показать свою власть на детях. Старшим среди детей был Гюнтер — мальчик пятнадцати лет, страстно желавший покинуть семью, а пока он был обязан подчиняться жесткому порядку в семье, а младшая — Эмма… Она прожила очень недолго, умерев от рака. Взятая уже после этого в семью Мария не знала умершую девочку, только видела фотографии. Порядок в семье был жестким — завтрак, обед и ужин требовал одевания в особую одежду, все дети должны были сами следить за чистотой одежды, стирать и гладить ее, а не то…
Фридрих любил порядок, чистоту и покой. Поэтому, когда у Марии произошел первый выброс, сквиб древнего рода, выброшенный в мир людей, почувствовал зависть. Теперь каждый выброс для девочки заканчивался жестоким наказанием, а фантазии и у Фридриха, и у Мариэтты хватало. К своим десяти годам девочка чувствовала, что скоро сойдет с ума от этих жестких правил и… и от боли.
Когда Мария заболела, ее не отвели к врачу, так как врачи стоят денег. Она проболела две недели, и это были ужасные недели — болело горло так, что кушать было невозможно, от температуры она не могла стирать свою одежду, но Фридрих только улыбался, не стараясь ни помочь, ни вылечить ребенка. Казалось, мужчине нравятся мучения девочки. Через две недели после того, как болезнь отступила, у Марии заболели суставы. Снова поднялась температура, снова начался ад.
— Ты специально заболела, чтобы не ходить в школу, — кинула ей Мариэтта, заставляя обнаженную девочку с высокой температурой стоять коленями на крупных кристаллах соли, отчего боль становилась такой, что девочка теряла сознание, но над ней не уставали издеваться так, как будто она была их личным врагом.
Попытавшийся ей помочь Гюнтер был избит так, что не мог двигаться дня два. Мария приходила к нему, помогала поесть и просила не заступаться за нее. Но мальчик просто не мог этого видеть. Он пытался обратиться к другим взрослым, но в ответ был избит еще раз. Во время битья Фридрих что-то повредил мальчику, которого вскоре госпитализировали прямо из школы, а к ним пришла полиция. Увидев рыдающую голую девочку, стоящую на коленях в углу, полицейский схватился за сердце, и все завертелось очень быстро. Почему-то температура спала, а на состояние суставов девочки никто не обратил внимания. Начало болеть в груди, руки часто не двигались, но в приюте на это внимания не обращали, дразня девочку «калекой». Постепенно вера во что-то хорошее ушла, оставив только желание умереть. Куда-то стала пропадать память, чаще болела голова и возникало ощущение, как будто в груди целлофановый кулек.[20]
Такой ее увидела сотрудница французской школы магии. Она обняла девочку, осторожно прижав ее к себе, поняв, что ребенок ходит ценой очень больших усилий. Что в таком случае нужно делать, женщина знала. Она достала предназначавшийся девочке артефакт, который обязательно получали все ученики школы Шармбатон, и решительно надела тонкую, но прочную цепочку на шею Марии. Артефакт сразу же покраснел, загудев. Женщина уселась на скамейку, посадив уже отчаянно плачущую девочку себе на колени.
Вдали послышался звук сирены…
***
Увидев, что высветилось на экране, Ли выругался нехорошими словами, чем привлек внимание целителей. Они как раз обедали, поэтому остатки обеда были съедены в рекордные сроки, а машина скорой колдомедицинской помощи уже выруливала со стоянки. Яростно взвыла сирена, разгоняя других участников движения, Ли сообщил остальным:
— Тут недалеко, нет смысла прыгать, — объяснил он. — Девочка, одиннадцать лет, общее поражение организма, аутоиммунное заболевание и поражение сердца еще.
— Или генетика какая, или ревматические, — откликнулась Варвара. — Правда, ревматических полно, я тебе доложу.
— Две минуты, — предупредил Ли. — Артефакт новый, истории нет.
— Значит, сопровождающая обратила внимание, — задумчиво произнес Сергей. — Они здесь куда более адекватные, чем в Британии…
Из остановившейся машины выскочили целители. Конечно же, машина привлекла внимание сотрудников приюта, но почему-то никто так и не вышел. Варвара подошла к женщине с плачущей девочкой на руках. Она внимательно осмотрела суставы, нахмурилась, а потом мягко улыбнулась и заговорила с девочкой: