— Перейдем к формулировке, — проговорил профессор. — Важно сначала построить каркас, потом определить основные пути, мироустройство, основные культурные вехи. Попробуйте определить, скажем, вот этот элемент… — указка уткнулась в серое пространство.
Педиатрическая бригада училась на примерах, зачастую огребая от самого мира или от Мироздания за нарушение его законов. Маленькой девочке и ее наставнице было, конечно, жалко целителей, но выбора не было даже у них, что заставляло действовать именно таким образом. Тринадцатая уже даже порывалась принять наказание на себя, но Мия не дала, ведь это было только их уроком. Больно, но надо.
Светлана умирала, ей было очень больно. Запретив развитие атомной энергетики, девушка не ожидала какой-то «цепной реакции», из-за которой у нее развился острый лейкоз. Теперь она плавала в океане боли, а напротив нее сидел отчаявшийся помочь хоть чем-нибудь Виктор. У любимого мужа были такие глаза, что девушка просто не могла в них смотреть. Когда все погасло, Светлана долго не могла отдышаться, приходя в себя в руках тихо плакавшего Виктора. И вот эта невозможная сцена — плачущий муж, заставила ее горько раскаяться в желании водить человечество за ручку.
— По попе было бы милосерднее, — заявила девушка профессору.
— Это малышам очень страшно получить боль, потому что такие испытания для них опасны, — объяснил преподаватель. — А вас будет бить по самому больному, самому страшному, понимаете?
— Жутко-то как… — тихо прошептала Светлана. — Не хочу ничего делать… я боюсь.
— Все боятся, ведь возможности демиурга — это не только права, — вздохнул полупрозрачный профессор. — Но вы уже практически закончили свое обучение и можете начинать формировать мир. Виснеева и Альперович занимаются восточным сектором, Коновалов и Фро — западным. Начинайте, — произнес преподаватель, погладив лежащую на столе розгу, являвшуюся только интерпретацией грозящего за ошибку.
Часть 21
Под руководством профессора из самой Академии Демиургов Света с Витей лепили восточный сектор по образу и подобию. За прошедшие годы образ Советского Союза, особенно по сравнению с последовавшим потом всеобщим бардаком, подернулся дымкой некоторой сказочности, убрав все плохое и оставив только хорошее. По этому образу и строилась новая реальность. Явление в психологии на самом деле широко известное, поэтому не удивительное, когда дело касается целого мира. Чтобы удовлетворить желания владельцев права строить по образу и подобию, вводились мелкие детали — регуляторы, которые и гарантировали доброе сообщество. В новом СССР у власти стояли только честные люди, детей воспитывали верящие в свое дело и понимающие педагоги, не было всего того, чем славился поздний Союз их памяти — гнили. Вслед за Союзом менялись и страны Варшавского Договора, обретая некоторую лубочность, но тем не менее готовые отразить любое нападение. Наполнялся и магический мир…
Западные страны, в силу того, что Слон в них не разбирался почти никак, а Луна совсем, повторяли капиталистический строй почему-то Франции и Италии, буквально один к одному. С Германией возиться было лень, поэтому Коновалов отдал страну Витьке, которому тоже было лень. В результате — Германская Демократическая Республика…
— Ой, Мия, как здорово! Бяки в одном месте, а небяки в другом! — запрыгала Тринадцатая.— Да, малышка, — погладила ее наставница. — Только так не бывает, поэтому обязательно что-то случится…— А можно сделать так, чтобы не случилось? — тихо спросила маленькая девочка, поразив девушку таким переходом.— Нельзя, малышка, — вздохнула Мия. — За такое не только по попе будет…— Ой… — Тринадцатая прижалась к наставнице.
— Мы славно поработали и славно отдохнем, — сообщил Слон, когда туман полностью рассеялся. — А потом будем делать нашу «скорую».
— Да, ребята, — почесал голову Сергей, который видел, конечно, многое, но… — Накрутили вы…
— Зато Союз честный и добрый, буржуи злые, чего тебе не нравится? — поинтересовалась Светлана.
— Сами взвоете, — объяснила понявшая мужа с полуслова Варя. — Ну да ладно, поехали.
— Куда это? — удивилась Светлана Игоревна, не понявшая, о чем говорит старший товарищ.
— Ну как куда? — хмыкнула женщина, направляясь к транспортам. — В Москву, будем разгребать сотворенное.
— В Москву! В Москву! — обрадовалась Света, не понимавшая некоторого… удивления основателей СКМП.
Устроившись в транспортах, молодые люди в радостном предвкушении принялись ждать отправления. Машины прыгнули на континент, но вот в саму Москву почему-то не смогли, вывалившись из перехода на территории Франции, расцвеченной множеством реклам. Впереди был пограничный переход в Германию, выглядевший скорее бункером: серые стены, тяжелые ворота и пушки, грозно смотрящие на подъехавшие машины.
— С какой целью собираетесь посетить Пространство Социализма? — поинтересовался суровый пограничник, выглянув из окошка.
— Организация скорой колдомедицинской помощи, — честно ответила Светлана, но им сказали ждать. — Не поняла…
— Не бывает идеальных обществ, зайка, — назидательно сообщила Наташка. — Для идеального общества нужны идеальные люди, а сейчас такого быть не может. Обязательно есть и хорошие, и плохие. А если такое общество существует, то оно жестко регулируется, понимаешь?
— Ой… — прошептала Света, понимая, что они с посмурневшим Витькой натворили. — А может, переделать, пока не поздно?
— А разве не поздно? — усмехнулась Варвара, выглянув из транспорта. — По-моему, тут у нас вариант Северной Кореи, — она разглядывала картинки, полученные с крейсера: идущие строем дети, идущие строем взрослые, красные флаги везде и «воспитание в строгости». — И то, как бы не хуже, сама смотри, — на небольшом экране демонстрировались сцены публичных наказаний детей и взрослых. Если детей просто били с большой жестокостью, то взрослых расстреливали. Часто — на глазах детей.
— Нет! Нет! Так неправильно! — заплакала Светлана Игоревна. — Как это отменить?!
Пространство посерело, подернулось белесой пленкой и все исчезло. Появился профессор, класс, Витя рядом и Слон с плачущей навзрыд Луной. Прижавшись к мужу, заплакала и Света. Она плакала скорее от облегчения, чем от страха наказания, хотя страшней того, что они увидели и пережили… вряд ли можно было представить.
— Свой экзамен вы не сдали, — сообщил им преподаватель. — Хорошо хоть сумели одуматься, а не получить удовольствие от содеянного. Бывает и так…
Вторая попытка была удачнее, хотя Света дергалась страшно. Она так боялась сделать что-нибудь не так, что просто не могла ничего делать, и профессор прекратил мучения четверки. Взглянув на девушек, у которых просто дрожали руки, да и на юношей, державшихся на честном слове, преподаватель вздохнул.
— Вы не готовы к такому, — констатировал он. — Что будем делать?
— Я… мы… успокоимся и… по-по… — Светлана от нервного напряжения начала заикаться, Витя обнял ее, прижимая к себе.
— Не будем пробовать, — покачал головой преподаватель Академии. — Демиурги учатся столетиями, да и поступают только тогда, когда готовы, а у вас возраст детский, вы просто еще не готовы творить. Вы стремитесь спасать людей, детей, а вот творить…
— Значит, ничего не получится? — Луна готова была заплакать. — Мир погибнет?
— Мир… хм… — профессор задумался. — Пожалуй, нет… Сделаем иначе, — он махнул рукой, и в классе оказались маленькая сияющая девочка со своей наставницей. — Этот мир не схлопнулся только из-за ваших действий, — сообщил преподаватель демиургам.
— Ой, — вполне взрослая девушка и маленькая девочка синхронно прикрыли руками попы.
— Вот, — поднял профессор палец. — Осознают, что натворили. Поэтому мы сделаем иначе… Этот мир сольется с другим, таким же недоделанным, а вы, — он сурово посмотрел на педиатрическую бригаду. — У вас есть выбор…
— Какой? — удивился доктор Альперович, на его памяти такая ситуация в этой жизни возникла впервые.
— Вы начнете все сначала в новом мире, — проговорил преподаватель Академии. — Или же уйдете в мир своих старших копий. Думайте.
***
Очнулась Света от голоса мужа. Муж завернул сложную словесную конструкцию, из которой следовало, что «начало» он представлял себе немного иначе. Ощутив дуновение ветерка в неожиданном месте, девушка резко открыла глаза, осматривая себя. Обнаружила высоко задранную юбку, полуспущенное белье и крупно нарубленный фарш неподалеку. Захотелось повторить тираду мужа, но Светлана сдержала прекрасный порыв души.
— Вить, что происходит? — поинтересовалась она.
— Да чтоб я знал, — сообщил ей в ответ Виктор, снова выглядевший, как фотография времен Нюрнбергского Трибунала. — Девочка померла от страха, а я вообще непонятно от чего. И где вообще Слон?
— Те же и дерево, — раздалось откуда-то из кустов. — Тринадцатая, вы на руки свои смотрели?
— Слон! — Виктор рванулся на звук, рядом с ним с трудом ковыляла девушка. Мотив такого ковыляния был Светлане непонятен, но с этим она решила разобраться попозже. Коновалов обнаружился в классической позе жука, раздавленного камнем. Роль камня исполнял толстый ствол дерева, по бокам которого торчали руки и ноги Слона. — Опа… Ты там живой вообще?
— Пока да, — ответило ему, казалось, само дерево. — Снимите это с меня, я не хочу привыкать к земле, мне еще рано.
Под стволом обнаружился их друг и водитель — Сашка Коновалов, сразу кратко высказавшийся по поводу такого «начала». Света присела, потому что ее сердце неожиданно зашлось в сердцебиении. Сил на диагностику не было, поэтому девушка жалобно посмотрела на всполошившегося мужа. Наложив на любимую чары диагностики, Альперович внезапно обнаружил у себя на руке кольцо целителя.
— Во-первых, — задумчиво произнес он. — Мы целители, по-видимому, статус перенесся с нами, во-вторых, Малышка действительно очень сильно испугалась и фибрилльнула, судя по остаточным.
— А чего это я так испугалась? — заинтересовалась девушка.