— Когда в Британии все… ну… папа сказал, что я не… — очень непонятно начала объяснять девушка, снова разрыдавшись. — Он стал другой… и… а потом… и бух!
— Ничего не поняла, — призналась почти доктор Бок, обняв девушку. — Ладно, потом разберемся.
Потом разобраться не получилось, стоило доехать до больницы, как предчувствовавшая одиночество Луна внезапно утратила речь, но при этом смотрела так обреченно, что Марина оглянулась на Виктора. Юноша прочитал заключение колдомедика, тяжело вздохнул и увез Луну к ним домой. Оставлять ее в клинике было бессмысленно, а просто выкинуть из головы не позволило воспитание бабушки Марьи.
Действительно, имеет право, если дорога опасная
Глава 15
Часть 15
Поездку в Чернолесье решили отложить, наложив на мариновавшееся мясо чары стазиса, Луна сейчас была важнее. Но девушка не двигалась и совсем не говорила, что создавало определенные проблемы, в основном в диагностике. Что с ней произошло, установить не удалось, и медицинские, и колдомедицинские методы были бессильны. Промучившись весь выходной, в понедельник Виктор обратился к декану колдомедицинского факультета.
— Говорите, резко прекратила говорить? — задумчиво произнес декан. — Ну пойдем, посмотрим, — Луна находилась в отделении колдоклиники, с ней сидела Марина, потому что девушка немедленно начинала плакать, стоило только фрау Бок отойти, даже в туалет. Герр Зигфрид взглянул в глаза молчаливо лежащей Луны.
— Так, молодые люди, — задумчиво проговорил декан. — Что я могу вам сказать… Отца девочки убили на ее глазах, а саму ее пытали, пытаясь заставить принести клятву… Специфическую клятву, я бы сказал, рабскую. Адрес борделя я выяснил, и им займется интерпол, а вот с девочкой все непросто…
— Что вы имеете в виду? — от таких новостей Марине стало холодно, и будто почувствовавший это Виктор немедленно обнял жену.
— Она откатилась в развитии, забыв, что большая, — объяснил герр Зигфрид. — У магов такое бывает, очень редко, но бывает. Поэтому она сейчас просто не умеет говорить, как и управляться с таким большим для нее телом.
— Как мы можем ей помочь? — поинтересовался Виктор, переглянувшись с, похоже, все понявшей супругой.
— Можно провести ритуал, который приведет ее тело в соответствие с разумом, — объяснил герр Зигфрид. — Либо оставить в клинике, где ее погрузят в стазис, пока разум не догонит тело. Это сравнимо с поражением Горгоны — разум медленно взрослеет, а тело не двигается.
— Жестоко… — проговорил юноша, будто бы в задумчивости, а перед его глазами стояла бабушка Марья: «плохо, когда совсем один». — А если привести тело в соответствие с разумом, чем это ей грозит?
— Ей — детством, но вот нюанс таких ритуалов в том, что у нее должны быть родители, поэтому сначала надо найти магов, которые согласятся взять девочку, — рассказал декан факультета колдомедицины. Это была не только правда, это была и проверка этих молодых людей, если они сейчас примут правильное, по мнению герра Зигфрида, решение, то он лично откроет им все двери, ибо целитель — это не только знания, но и душа.
— Считайте, что нашли, — произнесла Марина, перед внутренним взглядом которой улыбалась бабушка Марья. — Когда можно будет провести ритуал, и как оформить документы простецов?
— Пойдемте, — герр Зигфрид был рад не ошибиться в своих юных дарованиях. Луна взлетела над кроватью и отправилась вслед за Мариной и поддержавшим ее решение Виктором. Они просто не могли поступить иначе, поэтому Марина готовила себя к обретению дочери, а Виктор просто улыбался. Искренне считавший, что дети — это чудо, он понимал, насколько осложнится их жизнь с появлением дочери, но принимал этот факт, потому что ребенок есть ребенок.
Лились слова древнего ритуала, менялась Луна, на глазах становясь меньше, меняя свои черты лица, тело и взгляд. Почти потерявшая себя девочка обрела семью, полностью утратив память о страшной прошлой жизни, такова была особенность ритуала, относившегося к запрещенным в Британии областям. К счастью, в Германии знания предпочитали приумножать, а не уничтожать. Поэтому спустя час на руках Марины Бок радостно улыбалась еще не умеющая разговаривать восьмимесячная Мария Бок, именно такое имя оказалось у малышки после ритуала.
— Кажется, у нас будет семейная традиция, называть девочек на букву «М», — рассмеялся узнавший это Виктор. — Пойдем домой.
— Пойдем, любимый, — прижала к себе доченьку Марина. Она понимала, что теперь их жизнь осложнится, но о принятом решении не жалела.
— Няню надо будет подыскать, — заметил юноша, взяв у жены потянувшегося к нему ребенка. — И пересмотреть нашу загрузку, потому что нас стало больше. Счастливо улыбалась сидевшая на руках папы девочка, из памяти которой исчезло все плохое, а хорошее иногда приходило в снах, радуя малышку.
— Все будет хорошо, — улыбнулась Марина, задумавшись. — Так, в супермаркет заверни, надо хоть трусиков купить, памперсы опять же, и каши специальные.
— Все, включилась мама, — улыбнулся Виктор. — И кресло взамен трансфигурированного.
— И кроватку, — прошептала девушка, гладившая сидящую в специальном детском кресле девочку.
Фольксваген «Гольф» парковался у большого супермаркета с большой красной буквой «К»[1] на логотипе, купить действительно предстояло очень многое. Хорошо хоть с документами им помогли, что очень выручило в получении «детских денег», которые получали все родители в Германии, хоть и немного, но копеечка к копеечке… Семья Бок стала больше, где-то улыбалась бабушка Марья, ждала маму, папу, а теперь еще и сестричку Марья-младшая… Все должно было случиться правильно.
***
Как Луна Лавгуд попала в самый страшный бордель Европы, так и осталось тайной для семьи Бок, впрочем, магический Интерпол этим тоже не интересовался, накрыв этот бардак так, что сбежать не успел никто. Обнаружившиеся там несовершеннолетние англичанки были переданы оставшимся в живых родственникам, а все обнаруженные взрослые — казнены.
Джинни Уизли в какой-то момент устала от борьбы, также как и от картин своей памяти, да и от того, что с ней делали санитары, поэтому вложила в свой последний удар по Дамблдору все свои оставшиеся силы. Мощный взрыв сотряс лондонскую психиатрическую клинику, но почти сломленная девушка не погибла. Каким-то чудом она оказалась в заповеднике, где работал ее брат.
— Чине ешть?[2] — спросила Джинни какая-то женщина, совсем не ожидавшая увидеть сильно избитую и полностью обнаженную рыжую девушку на дороге вблизи заповедника.
С этого момента началась новая жизнь Джинни. Брат ее, разумеется, узнал, но вот заявлять об этом не спешил, он, пожалуй, просто испугался, впрочем, кто этих Уизли знает, а Джинни просто его не узнала, она не говорила, всего боялась, поэтому ее взяла к себе та добрая женщина, что нашла на дороге. Румынка по имени Мирабела, конечно же, заметила семейное сходство, но решила: «Бог ему судья», принявшись отогревать девушку, совсем непохожую на взрослую. Постепенно Джинни заговорила, при этом заговорила по-румынски.
— Мама Мира, — так девушка называла не возражавшую против этого женщину. — Я больше не могу магичить, да?
— Да, доченька, — новая мама ничего не скрывала от своей обретенной дочки. — Но разве же магия — это главное?
— А что главное? — спросила девушка.
— Главное — это семья, — поцеловала ее мама Мира, обнимая свое солнышко. Все плохое в жизни Джинни закончилось, а вот в посмертии Дамблдора только начиналось. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор стал призраком. Призраком, намертво привязанным последним выбросом уже бывшей Уизли к лондонской психиатрической клинике. То есть обрел свою вечную жизнь в наиболее подходящем для него месте.
Обо всем этом семья Бок, разумеется, не знала, у них хватало забот — восьмимесячное дитя требовало внимания, еще был университет, работа, поэтому чуть сбавившие темп обучения Марина и Виктор уделяли все свое свободное время доченьке. Вот прошел месяц в делах и заботах, позволив им отправиться все-таки в Чернолесье. Снятые чары стазиса показали, что мясо отлично сохранилось, промариновавшись, отчего Виктор заулыбался. Доченька издавала радостные звуки в своем кресле, Марина предвкушала, а папа семейства вел машину.
Пока Виктор занимался мангалом на той самой полянке, Марина играла с Машенькой, что девочке, конечно же, очень нравилось. Момент, когда на полянке появилась бабушка Марья, Марина за игрой пропустила, зато не пропустила самая юная Бок. Она вытянула ручки к бабушке, будто зовя ее, и тогда Марина обернулась, сразу же заулыбавшись.
— Вы все правильно сделали, внучата, — произнесла бабушка Марья. — Будет у Марьюшки сестричка, совсем немного потерпеть осталось, сдюжите?
— Сдюжим, — солнечно улыбнулась Марина, желая обнять бабушку, но понимая, что это только образ. — Мы ради Марьюшки все сдюжим…
— Эх, внучата, — вздохнула бабушка. — Многое вам выпало, ну да по делам и награда. Помните, мы вас ждем, а сейчас иди, у мужа твоего уже мясо поспело. — С этими словами бабушка исчезла. На мгновение стало грустно, но потом Марина повеселела, подхватив ребенка на руки и отправляясь к мужу.
— Бабушка сказала, совсем немного потерпеть осталось, — улыбнулась девушка любимому супругу, протягивавшему ей шампур с одуряюще пахнущим мясом.
— Раз бабушка сказала, значит, потерпим, — обнял своих любимых Виктор. — Бабушка просто так не скажет.
Кауфланд — немецкая сеть магазинов, сейчас, правда, уже не только немецкая Ты кто? (рум)
Глава 16
Часть 16
Маша росла и развивалась нормально, поэтому Марина принялась приучать доченьку к горшку, то есть проситься на горшок, а не грустно сидеть на нем, не понимая, что хочет мама. Виктору за процессом и в первой-то жизни было очень интересно наблюдать, а сейчас и подавно. Быстрее, чем проситься на горшок, Машенька научилась издавать осмысленные звуки. Первым словом девочки стало немецкое «шатц»[1], хотя у малышки получилось только «сац», но обнятая ею мама поняла.