Мда, дела мои не слишком хороши. Переговоры с фанатиками часто заходят в тупик. А передо мной несомненно фанатик. А я ведь толком даже не знаю, что Селестина уже умеет из магии. Да, я с ней поработал немного, дав самые азы. Но времени на долгое обучение у меня просто не было, поэтому практиковаться в навыках она должна была самостоятельно. И спросить не получится, вмиг сообразят. Нет, надо попробовать сначала с ним поговорить.
— Знаешь, — я чуть кашлянул для придания голосу большей убедительности, — а я ведь с тобой согласен. Магистры действительно зажрались и погрязли во вседозволенности. И простой народ стонет от магического ига… В Итонии. Но здесь, в Тингланде, у нас всё совсем по-другому.
После моих слов незнакомец как-то подозрительно замолчал, разглядывая меня. Затем с некоторым напряжением спросил:
— Как ты понял, что я из Итонии? — но тут же добавил, — возможно, что моя слава идет впереди меня. Однако, это вряд ли тебе чем-то поможет.
— Да нет, — вынужден был я разочаровать его, — честно сказать, в первый раз вас вижу и никогда раньше о вас не слышал. Просто мне доводилось бывать в Итонии и видеть, насколько плачевное положение у неодарённого населения там. Я и сам был очень сильно этим возмущён, но что я могу поделать? Я там был всего лишь гостем.
— Гостем… — чуть глумливо протянул незнакомец, — конечно, не рабом.
— Нет, — постарался придать я голосу убедительности, — я ничуть не юродствую. И думаю, что любой, практически любой маг Тингланда и Орнийской империи, да и других развитых государств, где намного более человечные законы, тоже, как и я, возмущён ситуацией там. Просто Итонийские маги сильны и слишком держатся за свой особый статус и положение, чтобы это можно было изменить дипломатическим путём. А военным путём повлиять тоже непросто. Слишком страшные потери ждут всех участников, и пострадает, в том числе то же самое мирное население, которое ты пытаешься защищать, если начнётся крупномасштабная война.
Похититель сделал шаг ближе, словно раздумывая, затем зло произнёс:
— Чем больше бы сдохло вас, магических ублюдков, тем всяко было бы лучше. А что до мирных жителей там… Смерть была бы для них избавлением. Всё лучше, чем жить так.
— Решаешь за них? — тут же уцепился я. — Считаешь себя вправе определять, кому умереть, а кому нет? А чем ты тогда лучше магов?
Тот отшатнулся, но затем из-под маски донёсся смешок:
— А ты хорош. Почти заболтал меня. Рассказываешь, как вы тут все такие белые, пушистые и сердобольные, как у вас тут лучше, чем там, как вы жалеете простой люд.
Тут он фыркнул и подытожил:
— Всё враньё!
— Не враньё, — даже немного обиделся я. — Вон, посмотри на Орнийскую империю. Там есть инквизиция, которая очень строго следит, чтобы обычных людей маги не притесняли. И жёстко контролирует и наказывает провинившихся. А в Тингланде и вовсе настолько мало магов, что даже инквизиции не надо.
— Твоя инквизиция сама по большей части состоит из магов, — фыркнул незнакомец. — Значит им верить тоже нельзя. Создают видимость порядка, чтобы народ меньше бунтовал. Да и что твоя инквизиция может? Хоть одного магистра она поймала за руку? Хоть одного посадила? Или ты считаешь, что в Империи магистры никогда и ничего не совершали? Не казнили просто так простолюдина? Не похищали понравившихся девок? Не затыкали рты несогласным взятками и страхом? Хочешь сказать, не было такого?
Я насупился и промолчал. Естественно, я сказать такого не мог. Сама суть человеческой природы, к сожалению, несовершенна. Всегда и везде найдётся тот, кому больше всего надо. А среди магистров, как я успел убедиться на симпозиуме, любителей предаться излишествам хватало.
— Вот-вот, — хмыкнул похититель, насладившись моим мрачным видом. — И ты такой же. Думаешь, я не знаю, как ты здесь, в этом самом Тингланде, спалил целый район города с кучей мирных жителей? Сколько там было погибших? Тех, кто не успел убежать от разошедшегося магистра. Не знаешь? А я знаю. Больше ста пятидесяти трупов, обгоревших настолько, что не понять даже, кто это был. Или хочешь сказать, не было такого?
Я бросил короткий взгляд на Селестину, не зная, что ответить. Так-то он прав, было такое. Натурально спалил район высшим заклинанием огненной магии — огненным дождём. Но поганенький был район, скажем прямо. Полный разного человеческого мусора и отребья. Вот только это сейчас уже частности. И ведь действительно, я почему-то даже не задумывался, сколько там в тот момент могло погибнуть местных. Да, трупы были, но я считал, что только кирианцев. А местные, мне тогда казалось, должны были успеть сбежать. Но сто пятьдесят… Кирианцев вроде было меньше. Да и мне такое количество не называли. Нет, этот в маске мог и соврать, вот только зачем ему. А городские власти… Впрочем, эти могли не сказать вполне осознанно, всё же для города эти люди были проблемным контингентом, от которого моими руками так удачно избавились. Опять же, оправдание у меня было: я ведь и сам тогда выжил чудом. А студенты мои едва не оказались вывезены на другой конец континента в то же самое рабство, если не хуже. И применял я магию в горячке боя, ведомый только одной мыслью — не дать сбежать кирианцам. Но стоявшему напротив меня человеку это не объяснить.
— Я защищался, — мрачно буркнул я. — Там были кирианские шпионы.
— Ну конечно, шпионы, — хмыкнул мужчина. — так удачно образовавшиеся там. Хватит врать, я разговаривал с людьми, городские власти давно хотели избавиться от бедноты, вот только стража на беспредел не подписалась, поэтому они договорились с тобой. И ты их спалил.
Слушая это, стиснув зубы, я покачал головой, но единственное, что смог ответить:
— Там были преступники. Если бы ты поспрашивал других жителей города, ты бы знал, что это было место полное воров, убийц и насильников.
— Которых ты, гордый своим званием магистра, попросту спалил без суда, — оборвал меня мужчина, — И это ты думаешь, что они такими были. Вероятно, тебе так сказали. Очень может быть, что ты даже сам в это поверил. Вот только откуда ты знаешь, что они на самом деле такими были? И все ли? Ты каждого из них лично уличил в преступлении? Нет. Ты их просто спалил, не потрудившись выяснить вину каждого, не задумавшись ни на секунду, почему они пошли на это. Поэтому ничем ты не лучше своих итонийских дружков. То-то твоё имя там другие маги с придыханием произносят. Хвастаются, что видели тебя. Что ты лучший друг их теперь единственного главного великого магистра, — с издёвкой произнёс похититель. — Не пытайся заговорить мне зубы. Я давно за тобой слежу.
— И что ты хочешь? — спросил я, сжав кулаки. — Убить меня? Так почему сразу это не сделал? Мог же ведь.
— Убить мало. Что это — убить? Маги гибнут и так, и даже иногда магистры. Вот, по слухам, тут, в Тингланде, аж несколько штук взяло и пропало. И никто не знает, где они. Нет, мне нужно другое. Во-первых, мне нужно, чтобы ты всё осознал и прочувствовал, и также осознали и прочувствовали это все остальные. Поэтому мы тебя казним так, чтобы это стало известно всему миру. И расскажем, почему мы это сделали. Чтобы остальные магические ублюдки поняли, что всем воздастся по делам их. А что насчёт, как мы тебя убьём. Ну, ты спалил тех людей, поэтому тебя мы тоже сожжём. Так будет правильно.
— И как же вы это всем покажете? — внутренне содрогнувшись, однако нашёл в себе силы уточнить я.
— Воспользуемся кое-чем из ваших магических штучек. Был когда-нибудь на представлении в вашем этом магическом театре? Я был. Артефакт записывает действия, создаёт копии на кристаллах, а затем эти кристаллы через специальные проекторы можно показывать в любом месте. Вот и тебя мы сожжём под запись, наделаем кристаллов, разошлём всем и сделаем так, чтобы его посмотрело как можно больше вашей магической сволочи. Ну как, я ответил на твой вопрос?
— Ответил, — буркнул я. — Ну раз так, то, может, скажешь, кто ты, чтобы я хотя бы знал имя своего убийцы?
— Почему не сказать? И скажу, и даже покажу.
Незнакомец коснулся маски, а затем потянул её вверх, снимая. Мои глаза чуть расширились, когда я увидел его лицо, а он растянул губы в ухмылке.
— Что, не нравлюсь?
Я промолчал, но нравиться там и в самом деле было нечему. Отрезанные уши, почти полностью отсутствующие ноздри. Всё лицо словно перекрученное в мясорубке и потом кое-как заросшее. И только злые глаза каким-то чудом уцелели, буравя меня тяжёлым взглядом. Не то зрелище, на которое приятно смотреть.
— А зовут меня Лакрит Бешеный, — произнёс он и показал на своё лицо. — Сделал это такой же, как ты, маг. Только он думал, что прикончил меня, но я выжил. Мне понадобилось десять долгих лет, чтобы найти его и убить. И с тех пор я поклялся находить самых зарвавшихся магов, в меру своих скромных сил делая этот мир чуть чище и справедливей.
Последняя фраза была пронизана пафосом, но я видел, что этот Лакрит не играет, не пытается изображать, а действительно верит в то, что говорит.
Нацепив маску вновь, он отошёл и скомандовал помощникам:
— Тащите его в большой зал, будем готовить казнь. И госпожу графиню прихватите. Будет живым свидетелем. Опять же, как жена, проведёт с мужем последние его мгновения.
Дюжие мордовороты, дружно подхватили нас под руки и, легко приподняв, потащили к выходу. Я дёрнулся, но держали они крепко, и мне оставалось только перебирать ногами, да лихорадочно пытаться взломать кандалы. Вот только пока мне никак не удавалось сделать магическое воздействие настолько тонким, чтобы оно прошло сквозь блокиратор. Селестина не будет сидеть и смотреть, как мне подпаливают пятки, ввяжется в драку, даже без шансов на успех. Этот тип привык убивать одарённых, поэтому неизбежно должен быть хорошо защищён от магии, и здесь только мои силы могли гарантировали победу. Какие бы ни были защитные артефакты, эффективно противостоять магистру может только другой магистр. Вот только пока все мои попытки освободиться были тщетны.