— Андрей Иванович, что утром за стрельба на займищах была?
— Мужики волков убили. Наверное, еще зимой пришли и неподалеку основались. Хитрые, ждали когда скотину начнут на луга выгонять…
— Да, волк — зверь хитрый…
Девушка с восхищением взглянула на меня:
— А вы смелый, вчера в поповском лесу блуждали, говорят, дочку помещицы Поповой нашли…
— Нашел. Заблудилась девчонка…
— Не боялись? А если бы ведьму встретили или лешего?
Я усмехнулся:
— Твой дядя Прохор Петрович, когда с похмелья, страшнее любого лешего…
Аглая рассмеялась:
— Дядька хороший… добрый, а что выпить любит –да какой же русский мужик выпить не любит…
— Вот так и рождаются стереотипы…
— Андрей Иванович, а этот веселый ротмистр теперь постоянно будет жить в усадьбе?
— Да. Он мой друг и телохранитель.
— Как ангел-хранитель?
— Вроде того…
— Мы почти пришли…– Аглая показала луг, усыпанный одуванчиками и травами.
— Ваш хранитель-ротмистр к Марфе ночью наведывается. Один раз и меня в охапку схватил — я пригрозила вам пожаловаться, так он сразу отпустил…
— Похоже, Марфа сама его привечает.
— Так и есть. Тихон -то оказался слабоват в мужском… Уж какие ему только настойки и взвары не делали… Марфа сказала что скорострельный он, и семя жидкое…
Вот оно мне надо, такие подробности из личной жизни…
— Только бы Тихон не узнал про забавы Марфы и Вахрушева.
Аглая звонко рассмеялась:
— Нечто вы не знаете… Тишка сам ее надоумил… ребетенка он хочет, может хоть от ротмистра Марфушка понесет…
— Вот Санта-Барбара…– пробурчал я.
Девушка задумалась:
— Меня в последнее время тетка Ефросинья волнует. Она недавно ходила на могилку к покойной Екатерине Семеновне, а там свежие цветы лежали. Той же ночью ей сон приснился, что вы — не настоящий барин. Настоящий приезжал из Петербурга, приходил на могилку к тетушке, а вы перекупили у него поместье… Грозится теперь тетка Ефросинья сжечь дотла усадьбу, камня на камне не оставить… Так и сказала: устрою им, злодеям и прожигам, Варфоломеевскую ночь… Прохор Петрович уже ловил ее, когда тетка Ефросинья пыталась в своей комнатке занавески поджечь.
— Что мне с ней делать, Аглая? Совсем бабуля умом тронулась…
— В Цареве есть женский монастырь, там привечают и нездоровых умом. Нужно настоятелю Никодиму рублей триста дать, он с радостью примет тетушку Ефросинью… Она будет там жить, как у Христа за пазухой. Старуха-то она не буйная. А здесь и вправду за ней не уследить…
— Так и сказала, что устроит Варфоломеевскую ночь?
— Вот крест, батюшка,– Аглая перекрестилась.– Тьма у нее в голове…
— Наверное так и сделаем, отвезем бабулю в монастырь пока и вправду усадьбу не сожгла…
— Что это?
Я тоже услышал странный писк неподалеку. Мы подошли к небольшому склону и заметили черную нору, слегка прикрытую ветками и травой. Из норы осторожно выглянул маленький серый волчонок, навострил уши и удивленно уставился на нас.
— Какой малыш! — рассмеялась Аглая.
Волчонок застыл, рванул в нору, но тут же снова выглянул.
Я осторожно разгреб ветки и траву. Но заглянуть в нору побоялся.
— Наверное, остался от той парочки, что утром пристрелили…– печально вздохнула Аглая.
— Так у нас под боком, оказывается, было волчья логово…– удивился я.
— Он один остался. На всем белом свете…
Я подошел к волчонку и взял его на руки. Он немного поскулил и прижух. Совсем как обычный щенок.
— Аглая, возьмем его в поместье…
— Правда, Андрей Иванович? А когда он вырастит?
— Вот и посмотрим, сможем ли мы приручить волка….
Я присел к норе и прислушался. Больше не доносилось писков. Остальной выводок либо погиб, либо волчонок здесь был один…
Когда Аглая собрала полную корзинку трав, мы вернулись в усадьбу.
Прохор удивленно крякнул, увидев волчонка. Рыжий кот выгнул спину дугой и сразу запрыгнул на крышу сарая. Мордан чуть полаял и равнодушно залез в будку, молча наблюдая за странным щенком.
— Наш новый постоялец? — поинтересовался Вахрушев, погладив волчонка.
— Так и есть.
Я отпустил волчонка побегать по двору и подозвал приказчика:
— Прохор, ты почему не рассказал, что бабка чуть пожар не устроила?
— Запамятовал, барин. Два раза уже ловил ее с этим делом…
— Завтра утром собирайте Ефросинью с вещами и везите в монастырь. Возьми рублей четыреста и дай настоятелю, чтобы точно приняли…
— Сделаем, Андрей Иванович. Я уже и сам об этом задумывался… иначе сожжет бабка имение, как пить дать…
В Царицын, на встречу с Аксаковым и губернатором Кожевниковым, выехали в среду. Ротмистр Вахрушев остался на охране усадьбы. Бричка бодро мчалась по южному степному раздолью. День выдался ясный и теплый. Дул легкий попутный ветер.
Я смотрел на степные просторы и думал: интересно, почему хан Батый основал столицу «Золотой Орды» именно здесь, в наших краях, где летом от жары трескается почва, а зимой степные холодные ветра, пронизывающие насквозь. Я закрывал глаза и представлял полчища всадников, невероятно огромное войско, пришедшее из Азии, численностью в шестьсот тысяч человек, за которым тянулись повозки и обозы, везли многочисленных жен и наложниц хана, продовольственные припасы. Это была огромная могучая сила, которая могла легко покорить всю Европу. Сломать хребет любому войску.
Наверняка хан Батый, внук знаменитого Чингисана, сидел на породистом скакуне, взобравшись на высокий курган, смотрел на свои тумены и думал о завоевании мира… и где-то среди всадников, пеших воинов, за каждым доспехом билось смелое сердце степняка, вверившего жизнь хану и бесстрашно продвигавшегося в новые северные земли…
В природе не выживают слабые, болезненные и глупые особи. Светочем цивилизации всегда являются сильные, а не слабые народы. Где сейчас великие степняки или печенеги? Где великий Улус Джучи, простиравшийся от Киева до Иртыша, и занимавший почти всю территорию Нижнего Поволжья и нынешнего Казахстана. Историки утверждают, что Чингисхан поработил более 700 народов. Но так ли это? Русь выжигали и порабощали из-за раздробленных княжеств и местных междоусобиц. Но когда Русь окрепла, набралась силы, она вытолкнула иноверцев, вытеснила из своей могучей груди врага, жарким огнивом бед.
Но эти страшные события уже давно покрылись пылью веков. Остались в скрижалях минувшей эпохи. Грядет новая жестокая война, развязанная англичанами и французами, хотя в историю она войдет как Русско-Турецкая.
Война, которая началась, в том числе, из-за противостояния православной и католической церкви. Из-за лютой ненависти англосаксов и французского императора Наполеона III к России из-за былых поражений, ненависти турецкого султана, из-за потери Крымского Ханства.
Интересно, начал бы Николай I обострение конфликта с Турцией, если бы знал, что турков поддержат Франция и Англия, а наш союзник Австрия отвернется от России и займет нейтралитет. Возможно, российский император был чрезмерно уверен в силе нашей армии, не знавшей крупных поражений последние сто лет.
Историки пишут, что Русско-Турецкая война 1853–1856 года была закончена позорным для России Парижским договором.
Россия ослабила влияние на Балканском полуострове. Проливы Босфор и Дарданеллы становились закрытыми для российских судов, что препятствовало торговым путям, к тому же договор предполагал нейтрализацию Черного моря. Часть российской Бессарабии передавалась Молдавскому княжеству. Только после 1856 года, после русско-турецкой войны, начались серьезные реформы царской армии, в том числе касающиеся перевооружения…
Теперь, когда я размышлял над неутешительными итогами этой войны, все остальное мне казалось мелким, как песочные крупинки. Бизнес-проекты, мой завод, распри с местным помещиком и даже поиски сокровищ Золотой Орды. Я всей душой жаждал помочь России, а иначе зачем я здесь? Разве не для того, чтобы изменить ход истории…
Я решил, что нужно начинать с модернизации вооружения царской армии.
Только к вечеру мы добрались до Волги и переплыли реку на пароме. Царицын — уездный город, но через сто пятьдесят лет это будет областной центр Волгоград, растянувшийся вдоль великой Волги на восемьдесят пять километров. Город с необычной судьбой, разрушенный до основания в 1942 году и заново восставший из пепла войны.
Кирилл Андреевич Аксаков встретил нас на речном вокзале. Мы поздоровались и обнялись как старые друзья. Аксаков предложил оставить Герасима на постоялом дворе, и распорядился, чтобы кучера как следует накормили и выделили чистую комнату.
Мы с Кириллом Андреевичем поехали ужинать в ресторан. Поднялись по широкой лестнице и вошли в зал. Даже в воздухе витал запах роскоши. Все блестело комфортом и чистотой. Горели люстры в сотни свечей. На сцене играли музыканты в строгих черных фраках. Аксаков приказал накрыть к назначенному времени и официанты уже суетились. На тарелках белели жирные куски осетрины, стояли серебристые вазочки с черной икрой, томился жаренный поросенок в яблоках и привычные кулебяки, пару блюд со свекольным и картофельным салатом, посредине стола полукруглый графинчик «Смирновки». Когда выпили за встречу и слегка перекусили, я поинтересовался:
— Господин Аксаков, как съездили в Дубовский Посад?
Аксаков вздохнул:
— Лучше бы вовсе не ездил. Расстроился до чрезвычайности. Купцы совершенно не хотят вкладываться в строительство железной дороги. Не видят своей выгоды. Одна надежда на губернатора Кожевникова. Завтра на одиннадцать у нас назначена аудиенция. Андрей Иванович, кстати, вы привезли проект по водоснабжению?
— Все подготовил и привез. И все же меня удивляет дремучесть купцов. Нужно вложиться один раз, зато в последующем товарооборот возрастет, как и надежность поставок… За железными дорогами — будущее России.
— Купец Чагин сразу меня спросил: куда же я дену полторы сотни своих тягловых лошадок и повозки? А если паровоз на половине пути сломается и товар пропадет… вот дремучие люди! Купечество совершенно не изменилось со времен Великого Петра… не зря он их совершенно недолюбливал…