Оттащив грузное тело к дороге, суб-лейтенант вытер ладонью покрывшееся потом лицо и, нацепив самую беспечную гримасу, легкой походкой зашагал к лошадям и оставленному с ними солдату.
Несмотря на всю свою дурость, рядовой Бенс на этот раз проявил бдительность, сообразив укрыться в кустах. Оттуда и крикнул:
– Стой! Стрелять буду!
– Свои, Бенс! Свои… – махнув рукой, Шульце вытащил из-за пояса пистолет, осматривая его с самым удивленным видом.
– Кажется, сбился кремень…
– Осторожно, господин офицер! – выбравшись из кустов, предупредил Бенс. – Курок-то взведен, ага… А где господин Векслер?
Вальтер не ответил. Просто выстрелил. Сразу же – прямо в лицо несчастному Бенсу! Ну, а куда еще-то? Латную кирасу пистолетная пуля может и не пробить, даже с близкого выстрела. А рисковать не хотелось. К чему?
Тела Бенса и Векслера люди Бутурлина отыскали лишь во второй половине дня. Оба лежали в придорожной траве, лошади же мирно паслись рядом.
– Ясное дело, господин майор, нарвались на засаду! – по возвращении доложил один из солдат. – Капрал получил копье в шею… Видно, метнули. Среди русского войска много татар, а уж они…
– Ясно… А Бенс?
– Бенс убит пулей, прямо в лицо. Не повезло бедняге. А господина суб-лейтенанта мы так и не обнаружили. Скорее всего – в плену.
– Ну, плен – не самое страшное, – сворачивая к городу, философски промолвил Никита Петрович. Честно сказать, этого хлыща Шульце ему было нисколько не жаль. Вот ребят – Бенса и Векслера – тех да, жалко.
– Мы их там и похоронили, господин майор. Зарыли у старой мызы. Не с собой же тащить…
С начала сентября русские взялись за город всерьез. Палили с утра до поздней ночи изо всех своих пушек, метали гранаты, каменные и чугунные ядра. Пара каленых ядер зажгли Магистратские конюшни, да везде, по всему городу, начались пожары, и осажденным стоило немалых трудов их потушить. Несколько ядер угодило в церковь Святого Якова, особых разрушений, правда, не причинив – просто застряли в стенах. Хорошая оказалась кладка, крепкая.
Сильно пострадала и самая высокая церковь города – Святого Петра. Правда, не обрушились и не загорелась, и вовсе не Бог упас. Знающие люди поговаривали, что церковный шпиль служит русским пушкарям прицельной точкой, и даже просили коменданта этот шпиль к чертям собачьим снести, на что Делагарди, конечно же, не пошел. Именно церковь Святого Петра являлась сейчас символом несгибаемого мужества защитников города, именно там ежедневно проходили службы… а вы говорите – шпиль снести? Это на радость врагам, что ли? Впрочем, вскоре аж пара ядер попали в часы, установленные в церковной башне, и тогда службы на время прекратились.
Откровенно говоря, московиты не слишком-то преуспели в осадном искусстве, не сделав того, что надо было бы сделать по всем правилам осадной войны, чего от них ожидали. Даже не вырыли апроши – зигзагообразные ходы для приближения к крепостным стенам – то ли инженеров толковых не нашлось, то ли не захотели, понадеясь на вечное свое русское «авось». Видно, с этой своей надеждой они и обнаглели до такой степени, что все же подобрались почти вплотную аж в трех местах: у Марстальских ворот, у Банного бастиона и у самого замка – резиденции губернатора!
Сам Делагарди лично возглавил защиту, и натиск удалось отбить. Только вот надолго ли?
Марстальские ворота защищали ополченцы фон Эльсера. Они и обнаружили двух бегущих к воротам вражеских вояк, судя по экипировке, немцев или русских из полков «нового строя». Один – долговязый – гремел серо-стальной кирасою с набедренниками и наплечниками, на втором – плечистом и коренастом – был шикарный лосиный колет.
– Nicht schießen! Nicht schießen! Wir geben auf![18]
– Все-таки это немцы, – целясь из выставленного меж зубцами стены мушкета, шмыгнул носом бравый ополченец – краснощекий Ингвар Брамс, сын пивовара.
Его напарник-пикинер, бедный портняжка Йозеф, уже раздобыл себе вместо пики трофейную пищаль… Из нее и пальнул, не дожидаясь приказа, да так, что едва не прикончил одного из перебежчиков!
Да Никита Петрович и сам бы этих гадов пристрелил, кабы на воротах было народу поменьше! А так все ж побоялся. Не за себя – за порученное важное дело. Рано еще было уходить… наверное.
– Нихт шиссен! Нихт шиссен! – оправившись от испуга, жалобно закричали немцы.
Оба уже были у самых ворот, атака же русских вообще захлебнулась, стрельцы и солдаты отошли, залегли на позициях. Их не преследовали, опасаясь мощного огня артиллерии! Русские пушки долбили так, что просто ад кругом стоял, иначе не скажешь.
– Отворяйте ворота, – поправив на голове шлем, устало распорядился фон Эльсер. – Возьмем гадов… Коль уж так просятся, ага.
Пленники – наемники-саксонцы, Ганс Лебен и Фриц Зейдемах – были доставлены в замок лично Бутурлиным, к вящему удовольствию коменданта.
– Молодец, майор! – благосклонно кивнув, Делагарди тут же приступил к допросу. Да перебежчиков и не нужно было допрашивать – они и сами спешили вывалить все, что ведали. Гниды, что и говорить.
– В полках шатание, господин генерал! Жалованье рейтарам задерживают, народ ропщет. Многие из наемников хотели бы перейти к вам. Апроши же русские не устраивают, потому как с тактикой такой незнакомы. Генерал Лесли – просто старый шотландский дурень, и чего его так любит царь – один дьявол знает. Да! Самое главное – русские пойдут на приступ уже в самые ближайшие дни! Царский приказ уже объявлен.
– Вот как? Значит, все же решились…
– Так точно! Решились, господин генерал. Нам бы к вам… мы бы…
– Вы кто?
– Рейтары!
– Зачислись в рейтарский полк! Ну? И что вы тут встали? Живо в казарму!
В городе с напряжением ждали штурма, а его так и не случилось, ни в ближайшие дни, ни в течение недели! Тем не менее перебежчики божились, что своими ушами слышали царский приказ.
– Генерал Лесли, правда, был против штурма. Может, царь все же послушал его?
Все могло быть, все… Война – вещь во многом непредсказуемая.
Тем не менее часть горожан все же жила своей – почти прежней – жизнью, особо не зависящей от войны и всех ее проявлений. Богатые и знатные люди все так же давали балы, благо в продовольствии и напитках недостатка не было – шведские суда доставляли все, что душе угодно. Многие откровенно наживались на военных поставках, правда, вот мелким и средним помещикам, тем, кто имел одно-два имения близ Риги, пришлось несладко – их земли были захвачены и разграблены русскими. Ну, а что ж вы хотите? Война.
Такой вот бал дала, наконец, и графиня Элиза фон Турн, вдова безвременно погибшего героя, уже несколько оправившаяся после смерти мужа. Правда, выглядела она что-то неважно – бледное лицо, синие круги под глазами, опухшие щеки – как видно, плакала. Впрочем, не по мужу.
– О, господин риттер! Что же такое случилось с нашим несчастным Вальтером?
Это было первое, что спросила графиня, едва завидев вошедшего в парадную залу Бутурлина.
– Ничего особенно страшного с господином Шульце не случилось… – Никита Петрович закашлялся, прикрыв губы белоснежным батистовым платком.
– Вы думаете? – в заплаканных глазах женщины блеснула надежда. – Да садитесь же, Эрих, садитесь… ага.
– Полагаю, он просто угодил в плен, – присаживаясь за богато накрытый стол, светски улыбнулся Бутурлин.
Графиня тут же ахнула, едва не выронив веер:
– О, пресвятая дева! В плен! К русским!
– Русские не дикари и ничего ему плохого не сделают, – философски заметил Никита Петрович, присматриваясь к холодной телятине. – А это вот вкусно?
– Конечно же вкусно! Попробуйте, прошу… Так вы говорите, русские – не дикари?
– Это не я говорю. Так считает сам господин губернатор.
– Ах, Магнус… Ну да, ну да, он почему-то любит русских.
– Не любит, а уважает! – оторвавшись от блюда с телятиной, Никита Петрович наставительно поднял серебряную двузубую вилку – особый шик. – Как уважают любого достойного соперника. Заметьте, милая графиня, я не говорю – врага. Да, сейчас мы с Россией воюем… но завтра обязательно будем дружить… как дружили вчера.
– Ну, уж вы скажете, Эрих!
– Так и случится, и уже очень скоро, поверьте мне!
– Так вы думаете, Вальтеру… господин Шульце в плену ничего не угрожает?
Бутурлин не успел успокоить свою собеседницу – в залу вошел комендант Риги и генерал-губернатор Лифляндии, граф Магнус Габриэль Делагарди. Уроженец Ревеля и фаворит королевы Кристины, он хорошо знал русских и никогда не считал их варварами. Делагарди славился своей ученостью далеко за пределами Лифляндии, все знали, что он собирает коллекцию древностей, кою намеревается передать в дар шведскому королевству, точнее сказать – всему шведскому народу. Женатый на сестре короля, граф Магнус Габриэль считался изящным кавалером и одним из самых богатых людей Швеции! Правда, злые языки поговаривали, что…
– Господа! – терпеливо выслушав все положенные приветствия, важный гость поднял бокал, наполненный золотистым рейнским вином, в изобилии доставлявшимся в осажденную… или, лучше сказать – почти осажденную – Ригу каждым вторым шведским судном, не считая каждого первого.
– Господа! Спешу сообщить вам добрую весть… Это покуда тайна… От врагов, но не от вас!
Делагарди тряхнул париком. Все заинтересованно притихли.
– Так вот! – умело интригуя, продолжал генерал-губернатор. – Буквально только что ко мне прискакал гонец… Сегодня к Динамюнде прибыли полторы тысячи солдат, присланных из Пиллау графом Кенигсмарком! Мы давно их ждали – и вот они здесь. Я только что велел выделить лодки для их переправы.
Выпив, все присутствующие радостно захлопали в ладоши и закричали здравицы королю, прусскому графу Кенигсмарку… и лично генерал-губернатору Магнусу Габриэлю Делагарди.
Никита Петрович нервно покусал губу. Вот это была новость! Новость, которую требовалось сообщить своим как можно быстрее! Срочно вызваться провести вылазку? Да-да, срочно! Прямо сейчас…