рошу вас остаться, майор. Я нынче собираю всех, причастных к обороне… Чуть-чуть обождите… Могу предложить кофе или чай.
На совещании, состоявшемся в Рижском замке примерно через час после доклада Бутурлина, выступил один человек – карантинный врач, и много времени доклад его не занял.
– В городе – моровая язва, – просто сказал доктор. – Болезнь пришла с юга, с кораблей, и распространилась в порту…
– В порту! – кто-то грустно хмыкнул. – Не такой уж и большой город наша Рига. Еще и русские вот-вот на штурм пойдут…
– А может, не пойдут? – вдруг встрепенулся Никита Петрович.
Тряхнув пышным завитым париком, командующий посмотрел на него с изумлением:
– Что вы сказали, майор?
– Я про болезнь, про заразу… – ничтоже сумняшеся продолжил Никита Петрович. – Если русские узнают о ней – думаю, никакого штурма не будет! Я б на их месте вообще снял осаду и убрался подальше от рижских стен. Мор – он ведь не разбирает, кто русский, кто немец, кто швед… Всех подряд косит, невзирая на лица и звания.
– А ведь наш славный фон Эльсер прав! – подумав, одобрительно кивнул Делагарди. – Бог насылает на нас мор… Но хоть от войны мы избавимся! Неизвестно, правда, что хуже…
– Надо сделать, чтоб об этом узнали русские. И – как можно скорей, – буравя Никиту глазами, промолвил генерал-майор Хорн, начальник разведки и контрразведки. Узкое, желтоватое лицо его, с небольшими усиками, выглядело до того бесстрастным, что напоминало восковую маску.
– Вот-вот, – комендант скривил губы. – Позаботьтесь об этом, господин генерал-майор.
– Капитан узнал про сокровища от своего человека в Риге, цирюльника. Тот и передал карту. Он имел дела с братством, этот цирюльник… и служил Капитану, да.
Потянувшись, Марвин отвернулся от бьющего в глаза солнца и посмотрел на море. Налетевший ветер трепал редкие клены, срывая багряную листву, гнал на берег сияюще-синие, с белыми барашками, волны, шумно набегающие на золотистый песок длинными пенными языками. Один из таких языков добрался дальше других, лизнув босые ноги Марты. Девушка взвизгнула:
– Ай-ай! Холодно!
– Да уж, водичка нынче не для купания – осень, – прищурившись, засмеялся отрок.
– Можно подумать, лето теплее было!
Беглецы устроились у подножия длинной песчаной дюны, просто уселись на остов старой развалившейся лодки, видимо, принадлежавшей местным рыбакам. Оба – и Марвин и Марта – выглядели сейчас одинаково – как два братца! Да, да, Марта вновь обрядилась в мужскую одежду, сменив на нее свое рваное платье. Одежку нашли в разграбленной рыбацкой деревне, черневшей на фоне рассветного неба скелетами сожженных домов. Кто это сделал – русские ли, шведы или просто разбойники вроде шайки Лихого Сома – бог весть, война есть война, могло быть всякое. Девчонка не привередничала – куда уж! – обрядилась в то, что нашли. Узкие штаны, широкая полотняная рубаха, да старая соломенная шляпа на голове. Поверх рубахи – облезлый шерстяной жилет – кацавейка, – подбитый ватой, лезущей изо всех прорех. Такой вот оборванец получился.
Марвин, в узеньком своем кафтане доброго немецкого сукна, выглядел куда приличней, особенно Марта завидовала его башмакам – сама же надела на ноги, что нашла – какие-то странные бесформенные чуни. Впрочем, спасибо Пресвятой Деве и на том.
Подумав, беглецы решили податься на север, в Пернов или даже в Ревель, и там, продав иконку, приобрести снаряжение и нанять добрый рыбацкий баркас до Эзеля.
– Как, повтори, называется место? – потянувшись на солнышке, Марта скосила глаза. – Ну, про которое ты случайно услышал?
– А-а! Каали. Это неподалеку от Аренсбуга, я ж говорил, – закатав штаны, мальчишка подошел к морю.
– Ой-ой! И впрямь – холодновато! Там круглое озеро – так и зовется – Чертово. Говорят, когда-то давно с неба упал большой камень. Ударил в землю, пробил – на том месте и образовалось озерко. Я слыхал, именно об этом местечке капитан толковал с Пронырой Юханом. Прикидывали, как ловчее добраться.
– Вот и мы доберемся, – усмехнулась девушка. – А там поглядим. Сами-то, без карты, вряд ли что отыщем… Но дождемся твоих лиходеев, а там…
– Никакие они не мои, – Марвин обиженно надул губы. – Говорил же – с голодухи к шайке пристал. Кабы и не ты – так все равно сбежал бы!
– А почему вы Сома Капитаном зовете? – поднявшись на ноги, девушка примиряюще погладила паренька по руке.
Отрок хлопнул ресницами:
– Какого еще Сома? Ах, Петера… Так, потому и зовем, что у него много имен. А Капитан – потому что когда-то по морям хаживал…
– Пиратствовал – лучше сказать!
– Пусть так. Он любит о том рассказывать. Особенно – когда выпьет.
– Эх, сейчас бы покушать чего! – глядя на море, Марта мечтательно прищурилась, темные локоны ее трепал ветер, щеки раскраснелись, большие жемчужно-серые глаза сверкали предчувствием чего-то невероятно хорошего, что вот-вот случится, и случится обязательно, просто нужно приложить немножко усилий, совсем немножко, чуть-чуть…
Марвин невольно залюбовался своей спутницей – все же ушлая девчонка была невероятно хороша собой! Красавица, что и говорить! За последнее время (проведенное в компании с русским шпионом Никитой Пьетровитчем) Марта еще больше похорошела, немного раздалась в бедрах, да и грудь чуть-чуть подросла, так что сейчас – даже в мужском платье – ее вряд ли кто принял бы за юношу… ну, разве что издали.
Похищенную у Лихого Сома иконку – судя по окладу, очень даже ценную – ушлая девушка зашила в пояс, который носила под рубахою, никогда не снимая. Вот и сейчас пояс тот был накрепко обвязан вокруг чресел. А как же! Продав иконку, можно было выручить немалые деньги!
Закатав штаны до колен, девушка вошла в воду, склонилась, умывая лицо. Следом за ней, перекрестившись, подался и мальчишка…
– Искупаться бы сейчас… А лучше – в баньку! – брызнув на своего спутника морскою водицей, мечтательно протянула Марта. – Случалось ли тебе, друг мой Марвин, бывать в русской бане?
Осторожно промыв водою глаза, парнишка испуганно отмахнулся:
– Да, хвала Пресвятой Деве, не довелось. Но я много про то слышал. В банях русские обычно хлещут себя прутьями до крови! Брр… И там ужасно жарко, многие даже сходят с ума.
– Ну… Одного я такого вижу!
Расхохотавшись, Марта оглянулась на берег… и вдруг, резко схватив Марвина за руку, присела в воду едва ль не с головой!
– Вон там, за дюнами… Видишь?
– Вижу… – подросток напряг глаза. – Всадники. Похоже, что скачут сюда.
– Да не похоже, а точно – сюда. Не по наши ли души, а?
– Хм… Однако…
Марвин нахмурился – когда всадники подъехали к самой кромке прибоя, он четко их разглядел, узнав бывших своих соратников по лихим и кровавым делам.
– Сом! – всмотревшись, Марта покусала губы. – Как думаешь, они нас узнали?
– Даже если и не узнали – будут ждать, когда выйдем на берег. Ведь не просто же так они сюда приперлись?!
В словах паренька определенно имелся резон, и девчонка согласно кивнула. Волны бликовали на солнце, и с берега вряд ли можно было хорошо рассмотреть лица невольных купальщиков… однако в холодной воде долго не высидишь, нужно что-то делать, и как можно быстрей! Впрочем, пока что беглецы почти совсем не ощущали холода – не до того.
Настороженно глянув по сторонам, Марта кивнула на черневший к северу мыс, вдающийся в море на пару сотен шагов. Редкие сосны царапали небо своими колючими кронами, подлесок – можжевельник и папоротники – тоже не казался таким уж густым, однако же – выбирать не приходилось. Там, на мысе, имелся хоть какой-то шанс затаиться, уйти… Хоть какой-то.
– Марвин… ты плавать умеешь?
– А как же, ага.
Не говоря больше ни слова, оба быстро поплыли к мысу, стараясь поднимать как можно меньше брызг и вообще не привлекать внимание. Может, не заметят?
Ну да, не заметят! Напрасно надеялись. Заметили! Насторожились… Повернули к мысу коней, поскакали…
– Вот дьявол! – оглянувшись, сплюнула Марта. – А ну, брат, поднажмем.
Холодная морская вода забивалась в ноздри, не давая дышать, вымокшая одежда тянула вниз, к песчаному дну… хорошо еще обувь на бегу осталась…
Берег между тем приближался – еще немного, и Марта почувствовала ногами дно… Обернулась, подбодрить отставшего сотоварища… И удивленно свистнула – из-за мыса показался корабль!
Бутурлин сдался в плен сразу же, едва только отстал от рейтаров. Те, с ходу прорвав оборону врага, собирались пройтись лихим рейдом по русским тылам, и, верно, то у них и вышло бы… а может, и нет, тут, как бог даст – военное счастье изменчиво.
Резко осадив коня, «фон Эльсер» соскочил в траву, сделав вид, что осматривает переднее копыто.
– Что такое, господин майор? – тут же обернулся холеный рейтарский ротмистр. Черненая кираса его сверкала на утреннем солнце, глаза сияли азартом и предвкушением схватки. Черт возьми – настоящий солдат!
– Скачите, я нагоню, – махнув рукой, риттер принялся поправлять седло, делая вид, что садится.
Ротмистру этого оказалась достаточно – ну, небольшая задержка, с кем не бывает? Пришпорив коня, рейтар тут же умчался, и Бутурлин внимательно огляделся по сторонам. Уж конечно русские давно заметили их небольшой отряд. Заметили и, несомненно, преследовали, по всем прикидкам Никиты Петровича, казачий или татарский разъезд должен был вот-вот показаться из-за кустов.
Ну, да вот он! Из-за кустов наметом выскочили драгуны в кирасах и польских высоких шлемах. Лихие усачи из вооруженных по европейскому образцу полков «нового строя». Грозно сверкнули обнаженные палаши, послышались выкрики, кто-то пальнул из пистоля.
– Сдавайтесь! – закричал по-немецки вырвавшийся вперед всадник в щегольском шлеме с тонкой серебряною насечкой. – Сдавайтесь, вы окружены!
Выкрикнув, щеголь взвил коня на дыбы, выхватив из седельной кобуры пистолет:
– Сдавайтесь!
– Да сдаюсь я, сдаюсь, – устало отозвался Никита Петрович.