Снизу с лестницы донеслись быстрые шаги…
– А вот я уже и здесь, господин! – поставив кувшин, весело сообщила Кристина. – Вот вам вода. И вот свечка! А хозяин такой бука! Уфф… В ночном колпаке! Верно, я его разбудила, господин Ник!
– Ну да, он ложится рано… И нам не стоит сильно шуметь.
– Дада, я понимаю… Что же – будем умываться? Снимайте сорочку, мой господин. А вот и свечка!
– Что ж ты ее не зажглато? Ладно, сейчас…
Пошарив рукою на полке, Никита Петрович вытащил небольшую деревянную коробочку с огнивом – кремень, металлический пруткресало и трут. Достал, приноровился, ударил… Полетели искры, трут задымился – и вот оно, пламя! Свечечка загорелась, осветила все вокруг ярким дрожащим пламенем.
– Свет! – сняв шапку, Кристина радостно захлопала в ладоши. – Давайте же умываться, херр Ник!
– Давай!
Скинув рубаху, Бутурлин с наслаждением обмывался прохладной водичкой, что поливала ему на руки гостья. Воду это можно было бы и пить – каждые три дня ее доставлял водовоз, за что хозяин взимал с постояльцев отдельную плату.
– Эх… хорошо! – утеревшись висевшим тут же полотняным полотенцем, Никита Петрович весело крякнул и послал девчонку в покои, за свежей рубахой:
– Там, на комоде, лежит. Или висит на стуле…
– Нашла уже, вижу… Позвольте помочь, мой господин?
В дверь вежливо постучали – вернулся Ханс с покупками, аккуратно сложенными в большую плетеную корзину.
– Печеная свиная вырезка на три скиллинга, полголовки сыра – на четыре, еще хлеб на два, да на три скиллинга селедки. И вот, яблоки, да баклажка вина, да зелень… И еще я взял пива – на три скиллинга, во фляжку как раз вместилось две кружки! Вот сдача, господин Хеллен…
– Оставь себе! – взяв у парня корзину, великодушно отмахнулся Бутурлин.
Впрочем, Ханс и не торопился доставать деньги. Улыбнулся, отвесив поклон:
– Большое спасибо, капитан Хеллен!
Кристина стрельнула синими глазками:
– Ого! Вы все ж таки – капитан?
– Капитан, капитан… Давай, что ли, ужинать.
Пройдя в среднюю комнату, Никита Петрович поставил на стол корзину и принялся раскладывать снедь.
– Позвольте мне, господин…
Примостив на столе свечку, гостья тут же перехватила инициативу, ловко разложив на столе все, доставленные Хансом, продукты. Красиво получилось – Бутурлин аж слюной истек и быстро потянулся за кружками.
– Ну, выпьем… А потом и тебе умыться не мешало бы!
– Как скажете, мой господин.
Выпив кислого винца «за знакомство», хозяин и гостья вновь переместились в прихожую. Кристина живенько скинула жилетку, верхнюю сорочку и юбку, оставшись лишь в нижней льняной рубашке, местами сильно истончившейся и рваненькой, правда, аккуратно заштопанной.
– Что вы так смотрите, господин Ник? Сорочка у меня не ахти? Так это поправимо!
Без всякого стеснения юная распутница стащила через голову рубашку, бесстыдно оголив тело…
А ничего такая! Стройненькая, крутобедрая… еще и упругая грудь с напряженно торчащими сосочками… Ах, эта грудь! Как дрожат сосочки… А какая…
– Вы поливатьто будете, господин?
– Что? Ах, да… да…
– И напомню – я беру три далера, господин!
Ну, три, так три… Вытерев девчонку полотенцем, Бутурлин подхватил ее на руки и утащил на ложе…
Балдахин, конечно, был так себе – старенький и далеко не бархат, и матрас набит старой соломой, да и кровать скрипучая…
Зато какая дева! Вот уж, поистине, кудесница! Как она извивалась, вертелась, закатывала глаза… Вправду, было приятно? Или просто отрабатывала свои три далера? Как ни сказать, а Никита Петрович был очень доволен. Да и девчонка, судя по всему, тоже.
– Ох, грехи наши тяжкие!
– Не такие уж и тяжкие, господин Ник! Мы что же, когото ограбили или убили?
– Лаадно! Теперь и поужинаем… Поди голодная?
– Нуу… как сказать… Вообщето – да!
– Ну, давай тогда пивка, под селедочку!
– Мне б лучше мяса…
– Как скажешь! Ну, давай, дева Кристинка – пей!
Подкрепившись и выпив, любовники растянулись на ложе. Вернее сказать, уселись – спали тогда почти что сидя – прихватив со стола коекакую снедь.
– А петрушка вялая! – хмыкнула гостья. – И укроп такой же! И лук… Это все покупать надо у зеленщика Петера, на углу Лундстага и Королевской площади. Не так уж и далеко. Еще можно у тетушки Анни – но это подальше будет.
Светлые, ласковые, словно шелк, волосы девушки щекотали плечо Никиты.
– А ты ничего! Красивенькая.
– Я знаю, – Кристина прижалась к груди кавалера.
– Знает она… – ласково погладив девушку по спине, Никита Петрович потянулся. – Ты ешь, ешь… Отъедайся! А то вон – худенькая какая!
– Многим нравится…
Многим…
– А те парни, на углу, и впрямь тебя испугались! – вдруг вспомнил Бутурлин. – За нами не пошли.
Девчонка усмехнулась:
– Еще бы! Зря, что ли, я плачу? Да почти все мы…
– А есть такие, кто не платит?
– Разве что по первости, из деревни… Все платят! А кто не платит… Лучше и не говорить!
– Поняатно…
– Душно както, – потянувшись, вздохнула гостья. – Может, ставни откроем, окно?
– Давай, – Никита Петрович махнул рукой.
Девушка спрыгнула с ложа и, подбежав к окну, распахнула ставни, а затем и открыла окно с мелкими в свинцовом переплете стеклами.
С улицы донеслась перекличка ночной стражи. Ворвался в покои свежий морской ветер! Дернулось пламя свечи. Кристина невольно поежилась.
Ах, ну до чего ж хороша! Нагая, с растекшимся по плечам водопадом светлых волос, она стояла у окна, чуть нагнувшись…
Чувствуя нарастающее влечение, молодой человек вскочил с кровати, подбежав, погладил девушку по спине, пылко поцеловал меж лопатками, обнял…
Как страстно стонала юная обольстительница, как закатывала глаза, восхитительно синие, цвета высокого весеннего неба…
Уж, конечно, Никита Петрович не жил монахом. Была у него и ключница Серафима, умная и крепкая телом девка из собственных крестьян. Еще была Аннушка, дама сердца из Ниена. Впрочем, ее можно и не считать, дал бы Бог счастья!
И еще была Марта, юная ведьмочка из Нарвы… Умная, ушлая и красивая, как само солнце! Сколько всего вместе пережито! Где она сейчас? Верно, на своей землице, пожалованной государем Алексеем Михайловичем с подачи самого Никиты за верную службу. Поди, нашла какогонибудь знатного обедневшего вдовца. Нашла, нашла, ведь не дура… И, всетаки – жаль, что…
– Чточто?
Усевшись обратно на ложе, Кристина чтото сказала, а что – Бутурлин не разобрал, вот и переспрашивал.
– Хаха! – хлопнув в ладоши, девчонка вдруг засмеялась. Нет, ну красотка – и ничуть не стесняется своей наготы! Как и когдато – Марта…
– Ты чего смеешьсято?
– Никогда так не спрашивай – чточто! – любовники както незаметно перешли на «ты»… ну, так ведь – познакомились, так сказать, поближе… ближе некуда!
– Не говори – чточто – так говорят в деревнях и иностранцы, – отсмеявшись, пояснила Кристина. – Спроси просто – что!
– Хорошо, – Бутурлин кивнул. – Так что ты сказала?
– Ты небедно живешь, господин Ник, – гостья вдруг сделалась серьезной. – Я смотрю – вот эти картины на стенах – море и корабли… и вот эти часы, шляпа, плащ… Это все очень недешево стоит. Но…
– Но?
– Но при всем при этом, выглядишь ты как деревенщина, дорогой господин Ник! И это сразу видно… И вовсе не по твоей речи, понашему ты неплохо говоришь. Для иностранца, конечно, но…
– Видно? – Никита Петрович насторожился. – Что же, я так отличаюсь от всех?
– От всех столичных дворян, я хотела сказать, – хитро прищурясь, пояснила девчонка. – Такие воротники давно уж не носят и такие колеты – тоже! Ну, разве что в самых дальних деревнях. В какойнибудь там Ютландии…
– Но такой воротник и у хозяина этого дома…
– Он буржуа, а не дворянин, как ты!
– Что же еще во мне не так? – кажется, Бутурлин был уязвлен!
Однако красотка оставалась невозмутимой:
– Я же сказала – в одежде! Так ходят лишь в самой глухой деревне… или на корабле – там, помоему, все равно, в чем ходить!
– Да скажи ж, как надо!
– Скажу! – вскочив, Кристина подняла с пола штаны. – Твои панталоны слишком узки. Так носили еще во времена Валленштейна! А уж десять лет прошло, как война кончилась!
– Я знаю… – покачал головой капитан. – Тридцать лет воевали. Немцев погибло – не счесть… А чего добились? Снова война…
Между прочим, в той войне Россия и Дания были союзны Швеции. Нынче же – совершенно наоборот! Едва десять лет минуло…
– Вот, смотри… – распутная гостья между тем совершенно разухарилась, позабыв о том, кто она есть. – Панталоны должны быть чуть короче и широкими, вот такими! – Кристина показала руками. – Голенища у ботфортов надобно подвернуть и украсить разноцветными лентами. Я скажу, где купить. А камзол… Камзол надо заказать тоже очень коротенький… и не застегивать на нижние пуговицы, так, чтобы торчала сорочка – красиво, со сборками и бахромой! И цвет, цвет! Коричневый – это, мой господин, для деревень… или для моря. Синий! Небесноголубой! Красный! Вот какие должны быть цвета…
– Тото ты вся серенькая, как я погляжу! – не удержавшись съязвил Бутурлин.
– Как ты сказал? Серень… – девушка не поняла, переспросила.
– Цвет! Цвет! – пояснил капитан. – Слишком уж блеклый. Понимаешь? Блеклый!
– Дада, ясно, – Кристина закивала и вдруг улыбнулась. – Но я коплю деньги! А ты… ты богатый человек. Капитан! Как одеваться, я тебя научу, герр Николаус… И даже посоветую портного! Кстати, с тебя он не так и дорого возьмет.
– Я смотрю, ты в городе многих знаешь, – Бутурлин ласково улыбнулся, сообразив, что эта внезапно встретившаяся ему девчонка может оказаться весьма полезной и кроме постели.
– Да многих… Даже тех кто – ухх! – Выпив еще кружку, гостья немножко захмелела. Похоже, она и такто была большая болтушка, а уж тут, под хмельком – просто прорвало!
– Знаешь, еще не так давно я зарабатывала очень много… – хвастливо призналась Кристина. – По двадцать далеров за ночь! У меня была семья… И я не бегала по улицам, как сейчас, а спокойно сидела дома – бегал мой братец, Тим. Он находил богатых господ, которые не хотели тех, кто в порту… Понимаешь, о чем я?