Фрегат подошел к причалу… Взвилось на корме красное датское знамя! Стоявший у бушприта юнга ловко перепрыгнул на пирс и поймал концы… Полетели вниз сходни – по ним тут же спустились солдаты и быстрым шагом направились к крепости…
План был такой же, как и в Геморее, очень простой: взорвать ко всем чертям ворота и взять форт на шпагу!
Однако как в Геморее, не случилось… Вышло намного лучше!
Головорезы ротного капитана Герхарда Ланца едва успели дойти до крепости, как ворота открылись, и горстка вражеских солдат вышла к датчанам с белым флагом.
– Принимай капитуляцию, Хенрик! – усмехнулся Никита Петрович. – Герхард! Пусть твои парни прошвырнутся по городку… Однако – тактично! Местных жителей не обижать, вещи и скот не отбирать, в дома с грабежом не врываться! Это все наше теперь.
– Гере Карлофф? Вы ли это? – седоусый ветеран в светлом камзоле изумленно вытаращил глаза. – Как так…
– Я, старина Йорм, – сняв шляпу, Карлофф воинственно подкрутил усы. – Собственною персоной. Я же говорил, что вернусь! Так что давай свою шпагу, Йорм! И сам придумай, куда вас запереть?
– В крепости жарко… – начальник гарнизона лукаво прищурился. – А вот в винном погребе – в самый раз.
– Ну, в погреб, так в погреб… Парни, слышали? Уводите…
– Постойтека! – вдруг озаботился Никита Петрович. – Это что же, весь ваш гарнизон? Всегото… раз, два, три… десять!
– Всего было шестнадцать, – ветеран пожевал ус. – Остальные были посланы на причалы и, по видимости, разбежались.
Беглых бравых ребятушек Карлофф ловить не собирался – со временем и сами объявятся, деваться им некуда. Что же касается крепости, доставшейся завоевателям целой и невредимой, то на ней тут же подняли датский флаг и разместили новый гарнизон – пока всего дюжину, полплутонга.
– Крепостей здесь еще много, – резюмировал Бутурлин. – На все никаких плутонгов не напасешься. А шведам я бы не оченьто доверял, они все же присягали королю Карлу Густаву. Их, конечно, можно использовать… на какихнибудь статских должностях. Что же касаемо воинской службы…
– Можно нанять местных негров.
Приняв капитуляцию крепости, Хенрик Карлофф и Никита Петрович в сопровождении плутонга солдат неспешно направились в сеттльмент.
– Дада, негров, – снова повторил Карлофф, опытный в африканских делах. – И даже не нанять, а просто купить. Тот народ, что живет здесь, именует себя аканами или акванами, местное же их племя – футу, я хорошо знаю их вождя. Он продаст нам пленников га!
– Когокого?
– Га – это тоже племя, только другое, не аканское, – охотно пояснил директор. – Га, гедье, нкрумы… У них и язык разный, и даже дома. У футу, ты видел – круглые хижины, вон, как здесь, а у нкрумов – квадратные. Нкрумы живут в Аккре – это такой большой город на берегу, не так и далеко. Мы там обязательно построим факторию и крепость! Как сделали португальцы, французы, пруссаки… Шведы там тоже есть!
– Их придется вышибить?
– Зачем? Аккра – большой город! И там самый большой рынок рабов из тех, что я видел! Просто невероятное количество рабов… и денег! Нет, мы обязательно заведем там факторию.
– Ты говорил еще про какихто ашантей, – поднимаясь на холм по узкой тропинке, припомнил Бутурлин.
– Ашанти – чуть дальше от моря. И это совсем не единый народ – просто такое название. Означает – воины. На севере, в джунглях, у них свое королевство со столицей в городе Кумаси! Да, да – королевство! С баронами, графами и прочими вельможами… Ну, они их посвоему называют. Я когдато знавал дочку их короля Анокье. Аканы ее пленили и продали в рабство – я купил… и вернул королю! Вернее, позволил бежать. Ах, какая это была девушка! Черная, но просто невероятной красоты. Звали ее Акентена. Не знаю, жива ль… О, пришли!
В сеттльменте уже расположились солдаты Герхарда Ланца, встали по углам домов часовые. Сам же ротный как раз спускался по каменным ступенькам крыльца, за ним вели пленников – хорошо одетых господ, в их числе – пожилого сухопарого мужчину высокого роста, с гордо понятой головою.
– Вот, друг мой! Осмелюсь представить – барон Йохан Филипп фон Крузенштерн… пошведски – Крузенштерна! – замедлив шаг, мстительно прищурился Карлофф. – Мой, так сказать, преемник… Здравствуйте, барон! Хороший сегодня денек, не правда ли? Нуну, не хотите разговаривать – не надо.
– Вы переметнулись к врагу, гере Карлофф? – желчно прищурился Крузенштерн. – Как же так?
– Почему – к врагу? – Карлофф расхохотался прямо в лицо плененному. – Моя бабушка родилась в Ютландии! И первая жена… Да и враг – понятие временное! Это как с русскими – то дружим, то воюем.
– Вы циник, гере Карлофф, – с гневом выпалил пленник. – И все же – где же ваша честь?
– Не вам говорить о чести! – глаза Карлоффа вспыхнули яростью. – Все здесь – выстроено и выстрадано мной! Вот этой головой, этими руками… душой! Карлсборг, Геморея, форт Вильям, форт Баттенстейн… Кристианборг, Витзен, Аполлония… Ничего не забыл? Это все было бы без меня? Я ночей не спал, договаривался с местными, покупал, интриговал, завоевывал… А вы явились на все готовенькое, господин барон! И еще смеете говорить о чести! Да что там говорить… Вы даже не смогли толком наладить оборону.
Крузенштерна и всю шведскую администрацию посадили под арест здесь же, в особняке магистрата, под бдительным присмотром часовых. Что же касается пленных солдат во главе с седоусым Йормом, то их выпустили из винного погреба уже на следующий день – просто вынесли на улицу, протрезветь… А потом приставили к делу! Грамотных – учетчиками и писарями, ну, а тех, кто читатьписать не умел, пришлось отправить на склады – сторожами. Жалованьето им за чтото нужно было платить!
Прослышав про такое дело – сдались и беглецы с причалов, и тоже получили должности. Пусть не очень важные, и не оченьто хорошо оплачиваемые, но у многих вышло куда больше, чем солдатские два талера в месяц!
В Карлсборг Бутурлин с Карлоффом вернулись через неделю – все прочие шведские форты сдались на милость победителя и сопротивления не оказали. В управлении и жизни факторий не произошло абсолютно никаких изменений: как жили, так себе и жили, лишь поменялись флаги, и вся шведская Африка быстро стала датской.
Жаль, не русской…
Именно об этом и размышлял Никита Петрович по возвращении в Карлсборг. Как королевский офицер и приятель губернатора, Бутурлин поселился в одном из каменных домов сеттльмента, сообразно званию, заняв весь третий этаж. На четвертом располагались слуги, на втором – офицеры «Глюкштадта», первый же этаж, как давно заметил Никита, у всех «немцев» за этаж не считался. Обычно там располагались харчевни, мастерские и лавки, здесь же – просто хранили припасы и снаряжение. Найденную там же большую пустую бочку спасающийся от дневной жары Бутурлин приспособил для купания… Вот и сейчас там сидел, лениво потягивал из фужера ром – от лихорадки – да размышлял, думал…
Про свою судьбу думал и про Россиюматушку… Все же давно не был дома! Как там, на родном Тихвинском посаде? В деревне как? Да, верно, все хорошо там, в полном порядке. Ключница Серафима за всем как надо присмотрит, девка умная! Да и парни надежные, «боевые холопы», воинскому делу обучены… Ежели кто из соседушек нападет – пожалеет сильно! Тем более, сам государь ныне роду Бутурлиных благоволит – и о том весь посад знает! Еще годдва – вернется Никита Петрович на Родину, на посад, на старую свою усадьбу. Жалованье получит – весь майорский оклад за все время… Если считать по четырнадцати рубец в месяц, то выходило очень даже немало! Тут можно и о женитьбе подумать. Жениться, а потом по царскому слову взять верных своих людишек, да снова на какуюнибудь войну! Такая уж судьба у служилого человека. Дворянин – понимать надобно!
Что же касаемо российских факторий в Африке, то тут пока пусто выходит, потому, как выхода к морям в Россииматушки нет, не считая Архангельского городка. Но из Архангельска в Африку плыть – никаких припасов не напасешься! Да и не хаживали оттуда в Африку никогда. Хотя, верно, могли бы… Эх, коли б он сам был богатый купец! Заказал бы на голландских верфях парутройку судов, нанял бы команду, да поплыл бы на Золотой берег, или – КабоКорсо, как говорили португальцы. Основал бы факторию, да возил бы в ВестИндию рабов… в какойнибудь Чарльстон! Однако такое дело только очень богатому человеку под силу… Или компанию основать! РусскоАфриканскую! И будет тогда русский Золотой берег, Русская Африка! А чем мы хуже тех же шведов или датчан? Ничем не хуже. Только вот, морей у нас нету. И флота океанского…
Эх, мечты, мечты…
Никита Петрович, потянувшись, расплескал воду на пол. Глотнул рому… Эх, хорошо! Хорошото – хорошо… Кваску бы сейчас холодненького, из погреба! И – да, жениться, конечно, надо. Прямо по возвращении. Тоже вот такую небедную дворяночку найти. Чтоб походила на Серафиму! Или лучше на Марту! Вот ведь ведьмато нарвская! Ну, точно – ведьма. Не зря ее на костер хотели. Так ведь приворожила – и не захочешь, да вспомнишь ресницы пушистые, да темные мягкие локоны… большие жемчужносерые глаза… плоский животик, грудь тугую… А как она в постели! Ну, чудо, как хороша!
Так, на Марте и жениться! Она же нынче помещица, то есть Никите Петровичу ровня.
Думал ведь про это уже. И вот – опять. Ну, точно – приворожила…
В обширной комнате с изящной голландской мебелью стояла приятная полутьма – ставни были прикрыты от солнца. Вообще, тут ничего открытым не держали – боялись надоедливых москитов и змей. Вот и сейчас… Правда, дверьто была приоткрыта! И чьято черная тень метнулась в угол!
Бутурлин закусил губу. Пистолет – не пистолет, шпага – не шпага, а уж ножто он держал рядом всегда. Хороший нож, засапожный, работы тихвинских кузнецов. А нука… Сразу метнуть, или сначала спросить? Ну, раз сразу не бросились…
– Эй! Кто здесь?
Черная тень застыла… И вдруг бросилась на колени, сверкая белками глаз!
– Господин! Я тут… прибирать… Я – Ква… Квада.
Тьфу ты, Господи! Собственную служанку не признал! Да признаешь их, как же – все на одно лицо, черные, как черти, Господи прости! Ква – надо же…