Курляндцы – сутулый Людвиг и плечистый Иоганн – оказались еще довольно молодыми людьми, светловолосыми и немного наивными парнями, завербовавшимися на службу во флот Его высочества герцога Якоба не так уж давно. Оба жили в Виндаве, где оставили множество родственников, о которых пытались рассказывать.
Правда, Бутурлин быстро оборвал сии поползновения, предложив выпить за герцога, а потом – и за славного короля Фредерика!
Против датчан и их короля курляндцы ничего не имели, особенно, после того случая, когда в ответ за случайно разгромленный в порту Копенгагена курляндский корабль король Фредерик дал герцогу привилегии на торговлю солью в Дании и в зависимой от нее Норвегии.
Фактории в Африке Курляндия основала лет семь назад, выкупив у местного вождя целый остров на реке Гамбия. Теперь там была и церковь, и жилые дома, и казармы, торговые склады и даже тюрьма!
– Двести солдат нынче! – хвастался Иоганн. – Купцов три десятка! И это еще не считая приказчиков. Да, далековато отсюда. Но, может, и здесь закрепимся – что мы, хуже других?
– Вот и мы не хуже, – поставив кружку, Никита Петрович усмехнулся и, наконец, спросил про пропавших парней.
Слава Богу, курляндцы, хоть и захмелели, однако же, могли еще болееменее здраво рассуждать…
– А вы ведь говорите совсем как мы, господин капитан! – даже заметил Людвиг. – Вы никогда не жили в Курляндии или в Риге?
– Както бывал в Ливонии по делам, – уклончиво ответил Бутурлин. – Однако про наших парнейто что скажете?
– Да, видели мы вашего юнгу. И с ним – толстячка. Вместе петушиные бои смотрели.
– А до того покупали всякую мелочь, – вставив свое слово, Людвиг еще больше ссутулился. Правда, тут же выпрямился и хитро сверкнул глазами:
– А смотритека, что нам дали на сдачу!
На ладони его блеснула маленькая медная монетка с изображением всадника с копьем… Копейка! Такие были напечатаны по царскому приказу, и их так же велено было принимать наравне с такими же копейками, только серебряными. Конечно, не принимали… и народ потихоньку бурчал…
– Московитская деньга! Копейка!
Интересно, откуда она здесь, в Африке? Тем более – медная… Значит – не так и давно… Очевидно, попала с кемто из прусских купцов. Или с теми же курляндцами…
– Я такой красивый гребень из слоновой кости купил! Сестренке… – похвастался Людвиг. – И вот, на сдачу…
– А у кого купилто?
– Старик какойто продавал. Черный. В длинной зеленой рубахе… Кстати, к нему и негры в леопардовых шкурах подходили. А потом с вашими языками зацепились. Ну, с юнгой.
– Это у петушиных боев уже было!
– Как это – зацепились? – изумился Ланц. – Эти негры что, знают датский?
– Скорей, немецкий. Он тут, говорят, в ходу.
– Так! – Никита Петрович поднял вверх большой палец. – Вот они стояли с теми, в леопардовых шкурах… А потом куда делись?
– А потом мы их и не видели, – покачал головой Иоганн. – Ни негров этих, ни ваших.
– А как, как они говорили?
Бутурлин все же пытался хоть чтото уточнить, вызнать, понимая, что пропавших придется искать, отправиться на выручку. Никак нельзя было их бросить! Вопервых, потому что он, Никита Петрович, всетаки дворянин, а, значит, человек чести! Вовторых, он же был капитан, а пропали его матросы, за которых он, именно он! – в ответе. Пропади – надобно было искать, а найдутся ли, нет ли – это уже другое дело. Важно, чтобы все знали – капитан «Глюкштадта» не бросает своих людей на произвол судьбы! Тем более, что Никита Петрович Бутурлин главноето свое дело в Африке считай, что выполнил – шведский Золотой берег стал – или становился – датским! Все по государеву слову – шиш этим шведам с маслом, а не золото и слоновая кость!
Так что можно было и поискать… Нужно…
– Как говорили – не слышали мы…
– Может, угрожали, ругались, замахивались?
– Неет! Мирно все было, дружелюбно. Эти нехристи улыбались даже… Ну и рожи у них! Увидишь во сне – не приведи Господь!
Старика в зеленой тунике по просьбе Бутурлина искал узкобородый Мванга. Кого ж было еще попросить? Надо сказать, строительство фактории продвигалось ходко, кроме чернокожих девчонок (тех самых, что едва не продали «леопардам»), еще появилось четверо здоровых парней, воинов, как видно, решивших подзаработать между походами за людьми.
Всего за пару дней вырубиливыкорчевали кусты, разровняли участок, поставили временный забор и даже возвели первое здание – склад. На первое время, конечно, сошли бы и африканские дома – хижины, ну, а потом уж, постепенно факторию бы довели до ума – именно так и рассчитывал опытный в африканских делах Карлофф. Как понял Никита Петрович, главное сейчас было – начать! Что и делали…
Еще нужно было успеть вернуться в Карлсборг до начала сезона дождей, ибо быстроходный пушечный фрегат с ротой головорезовнаемников придавал датским факториям дополнительную силу и явно не был бы лишним. Бутурлин и сам рассчитывал на это, намереваясь уже летом вернуться в Данию, а оттуда – в Россию. Именно так планировал Карлофф – в Копенгагене у него осталась семья…
Однако ныне все планы нарушило исчезновение матросов, которых нужно было бы как можно скорее найти или хотя бы хоть както прояснить их судьбу. Что с ними, где они? Убиты в драке? Или уведены в джунгли? Зачем? Кому понадобились эти парни? Ради выкупа? Так, в этом случае, таинственные похитители уже давно должны были бы объявиться.
Кстати, шкипер Арчибальд Фикс утверждал, что, скорее всего, юнгу и его приятеля просто сманили на другой корабль – такие случаи бывали повсеместно. А еще, пропавшие могли проиграться в карты – и, опять же, оказались на чужом корабле – только уже в качестве белых рабов или «сервов», как их называли. В Америке и на белых невольников был спрос, правда, уже не такой сильный, как на негров, но – тем не менее! Так что все могло быть…
С версией Фикса соглашались многие опытные моряки, в том числе боцман и оба капитанских помощника, Ланц же полагал, что ребят просто случайно убили в кабацкой драке. Такое тоже случалось. Еще их могли укусить ядовитые змеи или крокодил проглотить. Впрочем, крокодилы здесь, на побережье попадались редко.
Дожидаясь узкобородого, Бутурлин и Герхард Ланц, явившиеся проконтролировать стройку, уселись в тени недавно возведенного склада, глядя, как голенькие черные девушки ловко месят ногами глину и лепят из нее кирпичи, тут же твердеющие на солнце. Девчонки были уже оформившиеся, пусть и худые, но с уже округлившимися бедрами и упруго торчащими сосками. Вполне себе девы! Таким можно и замуж…
– Ловко у них получается! Особенно у той, что посветлее! – глянув на девчонок, одобрительно прищурился Ланц. – Интересно, сколько им лет?
– Лет пятнадцать, а может, и двадцать… Поди тут, разбери, – хмыкнув, Бутурлин лениво потянулся. – А ты что же, жениться хочешь? Или служаночку завести?
– А что ж, – усмехнулся ротный. – Пока мы здесь. Уж до летато. Ишь какие… работящие! А та, посветлей, слева – и вообще красотка! Ой, наклонилась… уух… Господи, прости и сохрани от греха!
– Похоже, они из разных народов, – внимательно присмотрелся Никита Петрович. – Та, что справа – крепче и чернее… А слева – да, ты прав – красотка. И – глянь, какая ловкая! Пока подружка один кирпич лепит, эта три формы делает… Ловкаа! Хотя… может, она всю жизнь кирпичи и лепила!
– Потому у них и прически разные, – Ланц прищурился от солнца. – Потому что – из разных народов.
Ну, да – у той, что покрепче да почерней, волосы были курчавые и короткие, как войлок, другая же – скорее, смуглянка, нежели черняшка – заплетала многочисленные косички… И не лень же было! Хотя, красиво – да, тут уж ничего не скажешь.
– Интересно, как их зовут? – ухмыльнулся ротный.
– Спросишь потом у Мванги, – Бутурлин снял шляпу и принялся обмахиваться ею – от жары. – Они, похоже, наших языков не знают. Да и местного – тоже. Я заметил – с парнями через Мвангу общаются.
– Ну да. Видать, выловили их гдето в лесах.
Рабочие нынче еще с утра отправились за тесаным камнем, который обещались доставить к обеду, в крайнем случае – к вечеру. Так что на участке трудились пока что одни невольницы… Работали безо всякого присмотра – не за страх, а за совесть.
– Интересно, – глянув на небо, снова потянулся Никита Петрович. – Чем их так напугали «леопарды»? Ну, эти… в шкурах. Думаю, они и к исчезновению наших причастны.
– Полагаете, дело дошло до ссоры?
– Пока не знаю. Мвангу подождем.
Узкобородый явился уже к обеду, вместе со своими работниками, сопровождавшими две запряженные волами повозки со строительным камнем. Камень привозили издалека, но, как заявил Карлофф, это были оправданные расходы.
– Ну? – вопросительно глянул Никита Петрович.
– Нкоро сказал – леопарды уводить двух белых! Он сам видеть.
– Нкоро?
– Тот дед, в зеленой рубахе.
– Постойпостой! – ошеломленно заморгав, Бутурлин надел шляпу. – Что значит – уводить? Увели? Но они что же – коровы или козы… Как увелито? Они что же, не сопротивлялись?
– «Леопарды» их опоили, – распорядившись насчет разгрузки камней, рассеянно пояснил Мванга. – Или дали чтонибудь пожевать… Они могут! Ээх, плохо дело, господин!
– Да почему ж плохото? – громко воскликнул Ланц. – И кто такие «леопарды»?
– Людоеды, мои господа, – работорговец горестно развел руками.
– Людоеды?!
– Дада, они едят человеческое мясо… Говорят, оно самое вкусное!
Так вот в чем дело! Вот чего испугались девчонки… Еще бы… Теперь их можно понять – уж лучше глину месить…
– И что же – людоеды вот так запросто ходят по городу?
– Немногие знают про них…
– И ты, значит, девок хотел им…
Узкобородый развел руками и неожиданно рассмеялся:
– Они же на нас еще и обижаются! Ну, эти «леопарды». Говорят, если коза – ваша, так вы ее можете забить, приготовить и съесть. А если раб и рабыня – почему же нет? Недовольны, что их презирают…
– Мерзость какая, упаси Господь! – мелко перекрестился наемник. – И как же они…А? У них же нет души!