— Я не просил тебя оставаться со мной, — буркнул парень, поглядывая из-за угла на вход в Академию, — иди домой.
— Бари, — староста насупилась, — ты продолжаешь его в чём-то подозревать? Но он же герой, они вместе с магистром…
— Вот именно, что с магистром, — перебил тот девушку, — ты была там, слышала? А я слышал. И если судить по рассказу, то там всё сделал магистр, а Чёрный плащ только стоял и смотрел. Нет, я ему не верю. Он точно замыслил что-то недоброе.
— Бари, у тебя навязчивая идея, — вздохнула Полдарк, — неужели ты думаешь, что он пытается нас завалить? Сегодня он был почти нормальным, только каким-то отвлечённым, что ли.
— Угу, — буркнул Ботлер, — явно продумывал очередной свой коварный план. Нет, завалить нас это так, мелочь, уверен, он замыслил что-то намного серьёзней.
В этот момент вход в Академию распахнулся и во двор вышла проректор по внеучебной и воспитательной, госпожа Рагырда. А вслед за ней…
— Ой, — прикрыла ладошкой рот Полдарк, — он же почти голый.
— А я говорил, у него какой-то пунктик на этом.
— И всё же, ты не можешь знать точно…
Но Ботлер резко развернулся и яростно прошипел в лицо отшатнувшейся девушке:
— Этот гад задурил голову даже моей матери, на минуточку, боевому магу на службе Империи. А ведь, изначально, она была на моей стороне. Но стоило им остаться одним на час и она уже одобряет его методы и вообще, считает весьма приятным мужчиной. Моя мать! — парень обхватил голову руками, с силой сжимая виски, — для которой на первом месте всегда была служба. Да я не видел её месяцами, её единственный сын, но у неё никогда не было времени на ласку, на нежность. И теперь она ходит и думает о нём!
— Я поняла, — внезапно произнесла девушка, опешившая от длинной тирады одногруппника, — ты просто ревнуешь свою мать к нему. Тебе неприятна мысль, что в её жизни может появиться посторонний мужчина.
— Тьфу! — сплюнул парень в сердцах и разочарованно махнул рукой, — Ничего ты не поняла.
Тут Чёрный плащ остановился, глядя в их сторону и попятившись назад, Ботлер уволок за собой и девушку, скрываясь за углом бывшей казармы, подальше от ищущего взгляда препода.
Выждав пару минут они вновь, прячась в тени, проследовали за ушедшей парочкой из проректора и профессора.
А когда осторожно заглянули на задний двор, то тут же увидели Локариса, с барабаном на шее, что ладонями выбивал какой-то ритм и выкрикивал странные гортанные слова, двигаясь вокруг костра.
— Ритуал понтов, — мрачно заметил Ботлер, продолжая держать старосту группы за руку, — я так и знал.
— Ну ритуал, и что? — вновь непонимающе переспросила Полдарк.
— Все их ритуалы, как мне рассказывала мать, призваны заручиться поддержкой их бога для победы над врагом.
— И какого врага хочет победить профессор?
— Боюсь, когда мы это узнаем, будет уже поздно.
Рагырда, стоя за пределами круга, который я нарезал вокруг костра, произносила незнакомые слова, которые я, как мог, тщательно воспроизводил. Мои ладони ритмично бумкали по барабану задавая ритм и я постепенно начал погружаться в какое-то подобие транса.
Костёр трещал, то и дело вспыхивая искрами, а я всё ходил вокруг него, поглядывая на рвущиеся к небу языки пламени и стучал, стучал, стучал.
Внезапно, мне почудилось, что огонь вдруг изменился, словно загустел, стал плотным, почти осязаемым. А затем собрался в фигуру воина в доспехе и с секирой в руках. Это всё ещё был огонь, фигура подрагивала и чуть плыла, но лицо воина я видел отчётливо. Он ничего не говорил, лишь ухмылялся слегка презрительно, словно не считая меня достойным своего внимания.
«Ах так?! — подумал я, — недостоин значит? А как тебе такое?»
Слегка разозлившись, стал ускорять темп и силу ударов, а затем, вспомнив слушанных-переслушанных Сабатонов, стал выстукивать одну из самых любимых их композиций, одновременно с этим запев:
— Аттеро Доминатус, Берлин ис бернинг! Деникве интеримо, зе рейх хес фоллен!..
Допев песню, увидел, что презрительное выражение на огненном лице сменилось заинтересованностью и тут же, куя пока горячо, — завёл следующую.
Песне на четвёртой мне почудилось что он стал подпевать, а пятую мы орали уже в две глотки как братаны.
А дальше не помню. Всё.
Очнулся я, судя по светлеющему небу, под утро. Сел, невольно застонав. Увидел подле себя остатки потухшего костра, а напротив, медитирующую проректоршу. Опёрся о землю, с трудом поднимаясь на ноги. Все мышцы адски болели, словно всю ночь тягал железо.
— Доброе утро, — произнёс морщась, когда увидел, что женщина открыла глаза.
— Доброе… — негромко протянула та, задумчиво разглядывая меня.
Поднялась тоже и тут я понял, что что-то изменилось. Понтийка словно стала ниже ростом, сравнявшись со мной. Взглянул на руки, затем на ноги и собственную грудь не прикрытую одеждой, и понял, что это не она стала ниже, это я стал выше, а заодно нарастил себе порядком мышечной массы, став натуральным качком.
— Это что вообще такое? — ошарашенно произнёс, сгибая руку и щупая внушительный бицепс.
— Наш бог ответил на зов, — произнесла понтийка, — а затем одарил тебя толикой своей божественной силы. Отмеченный божьей дланью.
— Чего, кого? — не понял я последнего.
Но Рагырда показала на моё правое плечо и взглянув туда, я увидел чёткий отпечаток широкой ладони, более тёмный, словно загорелый, на фоне бледной кожи и понял, что братание с огненным воином было не только фантазией в моей голове.
Глава 13
Моя новая физическая форма произвела фурор.
Шучу, мантия оказалась достаточно просторной, чтобы мускулатура новоиспечённого мистера «Олимпия» не слишком бросалась в глаза. Разве что рост и внешние габариты изменились, отчего мантия стала чуть короче, как и рукава. Но рукава я подвернул до локтей, а на длину снизу махнул рукой, не слишком-то она какую роль играла.
Впрочем, были и те, кто заметил.
Родная кафедра общей магии встретила звенящей тишиной. А десяток пар глаз вперился в мою фигуру, внимательным образом изучая.
— Кхым, Вольдемар, слухи ходили, но я, признаться, не верила, — поднявшись с места, наша боевая пенсионерка, Маргарет Золдер, профессор возрастом под стать Олдвену, но, пока, не собиравшаяся впадать в маразм, подошла, поправив очки, осмотрела вблизи, а затем потрогала бицепс.
— Невероятно, — произнесла она, обернувшись, — коллеги, слухи не врали, наш Вольдемар действительно получил дар понтийского бога.
Остальные преподаватели тут же обступили, с интересом ощупывая меня и, то и дело, высказывая различные предположения, чем же я так заинтересовал Воина. Его, этого бога, кстати, так и звали, — Воин. Какого-то другого имени у него не было.
— Невероятно, просто невероятно, — вновь произнесла Золдер, под шумок пытаясь меня просканировать каким-то заклинанием, — Вольдемар, дружочек, ты, случаем, не замерил, сколько у тебя было до и сколько стало после?
— Ну, в росте, примерно сантиметров десять, плечи, ещё пяток, остальное сложно сказать, но значительно, — почесав затылок, ответил ей.
— А ты колдовать не перестал? — внезапно с подозрением переспросила она.
Все мгновенно замолчали и уставились на меня.
— Нет, — покачал я головой и в подтверждение, зажег в ладони огненный шар.
Кстати, бог, похоже, и тут чего-то нахимичил, заклинания огня у меня стали получаться влет и тратить стали сильно меньше маны.
— А ведь Воин магов не любит, — втиснувшись рядом с Маргарет, произнесла Латиния.
Та самая Латиния, что сдала меня ректору. Но я зла не держал, моё нудисткое представление и в самом деле выглядело странновато.
— Так всё-таки, Вольдемар, что такое ты пообещал или чем заинтересовал понтийского бога, что он не просто одарил, но даже магию взамен не забрал?
— А разве Рагырда не рассказывала? — уточнил я.
О том, дружит ли с кем-то из преподавательского состава суровая проректор, мне было неизвестно, но таковые вполне могли быть. Впрочем, дружный недовольный хор возвестил, что Мымра до общения с простыми преподавателями не снисходит.
Подробности ритуала выдавать было не слишком умно, как и раскрывать информацию о знании мною песен совершенно другого времени и пространства, поэтому, напустив на лицо таинственности, я чуть снизил тембр и громким шёпотом произнёс:
— Коллеги, я расскажу, но только вы больше никому.
— Могила, — произнесла Золдер, придвинувшись ближе, и наклонившись, так, чтобы ничего не пропустить.
Остальные подвинулись тоже и если бы не рост, то, пожалуй, в этом плотном кольце я бы мог испытать и приступ клаустрофобии.
— В общем, недавно выяснилось… что я незаконнорожденный сын… — я выдержал паузу, дожидаясь когда тишина станет полной, — главы одного из знатных понтийских родов. Какого, сказать не могу ибо тайна.
— Не может быть! — охнула ещё одна профессор, Чарити Кацен, миниатюрная блондинка, похожая скорее на девочку, чем на взрослую женщину тридцати пяти лет.
Я развёл руками, показывая, что сам удивлён не меньше, но факты налицо, или, вернее сказать, — натело.
В наличие у меня понтийской крови не все поверили сразу. В первую очередь, из-за отсутствия характерных клыков и зеленоватого оттенка кожи. Но я сообщил, что пошёл весь в мать, а та всю жизнь скрывала личность отца, пока встреча с Рагырдой не раскрыла, кто я есть на самом деле. И уж потом бог решил, что пусть незаконнорожденный, да ещё и полукровка, но я достоин считаться понтийцем и даровал мне толику своей мощи, решив ничего не забирать взамен.
Врал я складно, с фантазией, поэтому поверили, к тому же считалось, что за откровенную ложь с упоминанием своего имени, бог мог и покарать, что автоматически добавляло моему рассказу достоверности. Впрочем, мне Воин показался весьма весёлым парнем и, думаю, такую шутку вполне оценит.
— Что собрались?! А ну разошлись, живо! Через две минуты начало урока, а преподаватели на кафедре все. Кто студентов учить будет? Или думаете, что они как-нибудь сами?!