Вдруг телефон пиликнул уведомлением. Достал его и увидел, что пришла эсэмэска от Сони: «Скоро буду, жди внутри❤️🤗». Хм, оказывается, смайлики уже появились, причем сделали это раньше интернета. Хотя, чему я удивляюсь?
Вошел в театр и сел на скамейку. Наверняка Соня знает, что делает. Сидел и смотрел за дверьми, за тем, как в театр приходят все новые люди. Женщины в шикарных платьях, мужчины в роскошных костюмах. Такое чувство, что мы попали прямо на премьеру. Смотрю на людей и удивляюсь, она так веселы и спокойны, а ведь по окраинам города бойцы Волгиных до сих пор борются с преступностью. Вот это контраст. Впрочем, удивляться нечему. Те, кто живут в элитном районе, даже не представляют, насколько ужасно приходится людям в гетто, имею в виду, конечно, не бандитов, а порядочных, но бедных людей.
Дверь в очередной раз распахнулась, и я увидел девушку неземной красоты — Соню. Черные туфли с высоким, ярко-красным каблуком. Утонченное черное платье в стиле минимализм. Прическа — прекрасные светлые локоны. На милом лице практически нет макияжа, но оно от этого только красивее. Соня была из тех редких девушек, которым не требовались тонны косметики.
— Добрый вечер, — я слегка поклонился и протянул руку.
— Привет, — Соня улыбнулась и взяла меня под руку.
— Выглядишь изумительно.
— Спасибо, — она так мило засмущалась.
— Присядем? До начала еще пятнадцать минут.
— Да.
Глава 8
Мы сели на скамейку, и я показал Соне два бинокля.
— Смотри, что купил.
— Театральный бинокль? — она неловко улыбнулась. — Ладно, пригодятся.
Ее моя покупка явно не впечатлила.
— А ты часто в театре бываешь?
— Пару раз в месяц.
— Тогда рискну предположить, ты знаешь главное отличие театра от кино.
— Конечно, знаю, — заинтересованно ответила она, — в театре мимика почти не играет роли, в отличие от фильмов.
— В точку! И как красиво сказано: мимика не играет роли, — улыбнулся я. — Тогда бинокли нам не нужны?
— Не-а, не нужны. И так все рассмотрим.
Соня приятно удивила меня тем, что интересуется театром. Так поднялось настроение, что даже захотелось немного похулиганить. Не знаю, может, гормоны молодого тела так сыграли.
Взял один бинокль и присмотрел метрах в пяти урну. Хорошенько замахнулся и закинул бинокль прямо в нее.
— Хи-хи, — засмеялась Соня и прикрыла лицо рукой, — на нас же теперь будут все смотреть.
— Пусть. Отличный трёхочковый, я считаю, — ухмыльнулся я.
— Молодой человек, — ко мне обратилась одна из пожилых женщин, — что вы себе позволяете? Мы же в театре.
— Это не хулиганство, как вы подумали.
— А что? — возмутилась она и старалась пронзить меня взглядом.
Соня в этот момент закрывала лицо руками, но все равно смеялась.
— Это протест.
— Протест⁈ И против чего же вы протестуете, молодой человек?
— Вы хорошо разберетесь в театре? Часто здесь бываете?
В этот момент на нас пялились уже несколько человек.
— Да как вы смеете?
— Нет, я ни в коем разе не хочу вас оскорбить. Так разбираетесь?
— Да, я и мой муж — он отошел в буфет — ценители прекрасного и каждые выходные ходим на представление.
— Отлично. Тогда вы должны знать, что театральные бинокли разрушают всю концепцию театра.
— А это еще с чего? Что за нонсенс⁈ — она открыла сумочку и достала миниатюрный бинокль. — Всегда ходила с ним в театр и считаю это правильным.
— Не аргумент, — спокойно ответил я, продолжая представление, — люди долгие годы думали, что молнии — это гнев богов. И что? Видимо, не так вы хорошо разбираетесь в театре, как думаете.
— Как вы смеете⁈ — снова возмутилась она. — Дождитесь моего мужа, он вас научит манерам.
— Нет-нет, конфликт нам ни к чему.
Еще больше людей смотрели на нас, затаив дыхание.
— Бинокль, — все не унималась женщина, — нужен, чтобы видеть лица актеров с задних рядов.
— Это вам сказал их продавец? — спросил я и прочитал мини-лекцию о том, как важны эмоции на лице в фильмах, и какое место им уделяется в театре.
Женщина не знала, что мне ответить. Она смотрела по сторонам в поисках мужа. Ей явно нужна была поддержка, чтобы отстоять свое мнение.
— А парень прав, — сказал пожилой мужчина, к слову, он совсем не был похож на успешного человека из элитного района, — уж поверьте моему опыту.
— Спасибо, — слегка кивнул ему, — именно поэтому я выбросил бинокль в урну у всех на виду. Это не хулиганство, это культурный протест! Так выбросим же бинокли, не позволим превращать театр в кино.
Все переглядывались, те, кто прежде держали в руках бинокли, старались спрятать их за спину. Лишь какая-то относительно молодая пара хотела меня поддержать. Я видел эмоции на их лицах.
Соня вскочила так, что волосы закрыли ее лицо. Но это ей не помешало замахнуться и кинуть свой бинокль в урну. От кого, но от нее я точно этого не ожидал.
— Да! Правильно! — крикнул тот самый старик, наверное, он какой-нибудь искусствовед, который большую часть своей жизни посветил совсем не заработку денег.
— К черту бинокли, — высказался молодой мужчина и кинул свой.
Его дама, что стояла рядом, тоже поддержала мой «протест», она неуверенно кинула бинокль, правда, до урны он не долетел. Приземлился совсем рядом.
Через несколько секунд уже все начали кидать бинокли в урну. В толпе появились те, кто просто хотел поразвлечься и похулиганить. Но были и те, кто действительно поддержал мою идею.
— Пора сматываться, — прошептал Соне на ушко и ощутил запах ее волос. Хотелось в них раствориться…
Мы быстро нырнули в толпу и затерялись в ней. Затем направились в концертный зал и заняли свои места. Переглянулись друг с другом и засмеялись в голос.
— С тобой не заскучаешь, — Соня веселилась и поправляла прическу.
— Хочется иногда устроить что-то такое, — объяснил я, — особенно люблю опускать людей с неба на землю. Вот та женщина… я уверен, еще немного, и она бы сказала про свой почтенный возраст, про то, что такой парень, как я, должен ее уважать…
— А ты не уважаешь старших?
— Конечно, какая-то субординация должна быть. Не люблю моветон. Но ставить человеку в заслугу его возраст — бред. Будто бы он такой уникальный и ему большого труда стоило дожить до своих лет. Черт, да все люди стареют. Если человек — дурак, то возраст его не сделает мудрецом, — что-то меня совсем понесло, нужно сменить тему.
— Кхм… никогда об этом не думала. Но я согласна с тобой, интеллект ведь сам по себе с возрастом не приходит.
— Именно. Как было написано в одной детской сказке: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!»
— Офигенная цитата, надо будет записать. А кто ее автор?
— Алиса в стране чудес. Льюс Кэррол.
— Хм, — задумалась Соня, — у нас большая библиотека, в детстве мне читали много книг, и я сама потом читала. Но с эти писателем не знакома.
— Редкая книжка, — сказал я, ведь совсем забыл, что в этом мире ее просто могло не существовать.
Плавно наш разговор перешел в обсуждение литературы. В прошлом мире я любил читать, прямо обожал, причем очень разные книги. Мог так увлечься, что забывал поесть. Например, «Эгоистичный ген» Ричарда Докинза, как, впрочем, и все его книги произвели на меня впечатление. Мы — это просто роботы, биомашины для наших генов. Когда осознаешь это, то жизнь становится очень простой. Но читал я и классику, детективы, даже добрался до самиздата. Это был какой-то популярный сайт со значком в виде птицы, расправившей крылья.
Соня оказалась очень начитанной девушкой. Во многом наши литературные вкусы пересекались. Однако выяснилось, что из нашего прочитанного совпало лишь несколько книг, а скорее, названий. И то, уверен, что они очень отличались, как, собственно, и мой родной мир в сравнении с этим.
Пришлось закончить разговор о книгах. Представление началось…
В конце спектакля все актеры вышли на сцену, взялись за руки и начали кланяться. Зрители хлопали в такт и восторгались представлением. Затем в концертном зале включили свет, и люди направились к дверям.
— Давай подождем, не люблю толпу.
— Я тоже, — ответила Соня, она вся сияла от радости, но что-то ее явно тревожило. — Дэвис, я не хочу домой…
Намек?
— Не хочешь? Можем продолжить этот прекрасный вечер у меня дома. Там такой вид из окна… Как-никак четырнадцатый этаж.
— Вид из окна? — хихикнула Соня. — Так темно же на улице.
— Упс, точно, — я пожал плечами, — кино посмотрим, придумаем что-нибудь.
— В крайнем случае, можем устроить какой-нибудь протест.
— Хах, можем. Ты лучше скажи, что с телохранителями? Они же сразу обнаружат твою пропажу.
— Не-а, не сразу. Давай выйдем через черный ход.
— Почему бы и нет. А дальше? Они сообщат Владиславу, что ты пропала, и он весь город на уши поставит.
— Не сообщат, — хитро улыбнулась Соня, — если я пропаду, папа их в порошок сотрет. Ну… а я могу им написать эсэмэску, чтобы где-нибудь ждали. Выбора-то у них нет.
— И долго они будут ждать?
— Не знаю, — засмущалась Соня, — как получится…
— Хорошо. Тогда идем?
— Да, сейчас вон та бабулька уйдет. А то она на нас в антракте пялилась постоянно.
— Я тоже это заметил. Наверное, узнала тебя.
— Или тебя? — задумалась Соня.
— Этого нам не надо, — улыбнулся я и напрягся.
Вроде бы с бандитами и с монстрами в элитном районе не сражался. В гетто и в обычных меня точно могли видеть горожане. Но откуда там взяться этой бабке? Неважно. Допустим, она меня узнала. И что? Пусть порадуется на старости лет, что была со мной на одном представлении, хах.
Вскоре мы остались в концертном зале практически одни. Подошли к запасному выходу, и я дернул ручку — закрыто.
— Телохранители уже зашли?
— Наверно, уже ждут возле тех дверей, — фыркнула Соня и показала рукой.