— Угу… только через забор, — подтвердил Сеня.
Я кивнул, видимо, пацаны из нашего лагеря либо еще не успели прознать, что здесь есть такая сокровищница, либо знали, что без велосипеда добираться до колхоза далеко. Будь иначе, здесь были бы дырки в заборе… но у меня не осталось вариантов, кроме как перелезать через ограду. Ну, думаю, с таким препятствием я справлюсь без особого труда. Я критически осмотрел препятствие и вернул взгляд на своего друга.
— А ты чего не хочешь? Больше рук, больше ягод, — щедро предложил я. — Погнали вместе?
— Ну не-е… я пас, Миш, у меня сегодня болит живот. И вообще я себя неважно чувствую.
Ясно. Боится, что не справится через забор перелезть. Ну и не хочет на ровном месте опозориться, как ему кажется. Я почесал макушку. Самый обыкновенный дощатый забор, правда, чутка перекошенный. Перелезть через него не составит особого труда. Помню, в молодые годы через столько подобных оградок перелезал, что не сосчитать. Значит, тряхну сединой и полезу снова.
— Ладно, одна нога здесь, другая там…
Я запнулся, смекнув, что мы не озаботились, куда будем складывать улов.
— Слышь, Сень, а у тебя нет случайно с собой сумки?
— Да откуда!
— Тогда майку снимай, — распорядился я.
— Это еще зачем?
Он посмотрел на меня так, будто я его попросил отпечатки пальцев тут оставить. Я пояснил:
— Мешок сделаем, надо же куда-то черешню складывать.
— Вот ты и снимай, — буркнул Сеня, которому не хотелось оголяться примерно по той же причине, что и перелезать за забор.
— Я-то сниму, но у меня ягоды в ней поместится килограмма два-три от силы, а в твою раза в три больше войдет, — терпеливо объяснил я.
— Может, в руках понесем?
— А может, ты майку все-таки снимешь? Твоей же мамке компот нужен.
— Ладно, — толстяк вздохнул.
Слез с велосипеда, аккуратно его к забору прислонил. Начал снимать одежду, выходило скверно — футболка, несмотря на свои не самые малые размеры, была натянута на нем как на барабане. И чтобы её снять, надо ещё было поднапрячься.
— Тебе помочь? — уточнил я.
Сеня не ответил и с горем пополам таки стянул майку, от усердия даже запыхтел. С голым торсом он казался еще крупнее. И я подметил, что за немаленькой жировой прослойкой вообще-то скрываются неплохие физические данные.
— Держи, только не порви, — протянул Сеня, покраснев.
Я взял футболку и тотчас превратил ее в подобие мешка. Завязал рукава и горло. Сеня все это время критически оглядывал себя, старался втягивать живот и встать так, чтобы занять выгодный ракурс. Молодость зелена, лет через тридцать он перестанет смущаться своего тела. Я припомнил, что на редких встречах с одноклассниками, которые приурочивались к круглым датам и годовщинам, многие мои бывшие одноклассники немножко запустили себя и раздобрели далеко за сотку кило. Но никого из них это ни чуточку не смущало.
Проверив получившийся мешок, я заткнул его за пояс и двинулся к забору.
— Давай, постой на шухере, лады?
— Ага… слышь, Мих, только по чесноку ответь, — Сеня медленно набрал полную грудь воздуха и тяжело выдохнул.
— Спрашивай.
Я даже слегка развернулся к нему, показывая, что весь внимание, хоть момент и был неподходящим.
— Как думаешь, у меня правда сиськи как у бабы? — выдал вдруг толстяк.
Я сдержал улыбку.
— Пф… Это кто тебе сказал такое?
— Да одноклассники, — Сеня потупил взгляд. — Я им сказал, что на лето уезжаю в спортивный лагерь, а этот дебил Шулько принёс на следующий день… лифчик!
Толстяк аж кулаки сжал и брови свел так,что они «стукнулись» у него о переносицу.
— И че, ты ему по рогам за такое дал?
— Ну нет… — Сеня замялся. — Но сказал, что, когда обратно вернусь, у меня сисек больше не будет. Поспорили даже…
— На че?
— На десять музыкальных лосей!
— М-да… на фига спорил? Получать-то, небось, не хочется?
Такие щелбаны бывали побольнее обычных — зависит от мастерства ставящего, конечно.
Сеня ответил не сразу, задумался.
— Да думал, что здесь похудею, овощи там, фрукты. Оно ж, вроде, невредное и диетическое…
— Так оно и есть диетическое, — согласился я. — Смотря сколько и каких овощей и фруктов жрать, Сень. Картошка-то тоже овощ, но с ней не постройнеешь. И мамка тебя наверняка все время подкармливает?
Я вспомнил про конфету, которой совсем недавно ему «заплатил», но промолчал.
— Ну есть такое, — толстяк коротко пожал плечами.
Как любого пацана, его явно заботила тема собственного облика. Все хотели быть похожи минимум на Брюса Ли, но далеко не у всех получалось, как они ни старались. Ну или, как Сеня, просто ничего для этого не делали.
— Тренироваться тебе надо, брат, — заключил я. — Сам же говоришь, раз у нас лагерь со спортивным уклоном, то грех такой возможностью не воспользоваться. Ну и жрать поменьше тоже не лишним будет.
— Так а… про сиськи что скажешь? — еще больше смутился Сеня.
— Про сиськи не слушай никого, это бред. Скажи этому Шулько, что он просто женских ещё не видел, вот и сравнивает сам не знает что. Но если хочешь не пропустить десять музыкальных лосей по лбу, начинай заниматься. Я сегодня вечером на турники собираюсь сходить — присоединяйся. покажу тебе парочку упражнений. Ну аэробные нагрузки надо. Задатки у тебя хорошие, это я тебе по опыту говорю.
Я прикусил язык — не стоит лишний раз трындеть про какой-то там опыт.
Аэробика? Гимнастика бабская? — недовольно поморщился друг.
Не аэробика, а бег, плавания, велосипед.
Толстяк захлопал глазами, сразу ничего не ответил. Видно, одно только упоминание спорта вызывало у него некоторую аллергию. Наверняка с таким весом у него и от физкультуры освобождение есть.
— А, так ты тоже был жирный? — сообразил он.
— Нет, не был, — я покачал головой. — Товарищ у меня такой был… давно. Тоже не худой, рассказывал, что ему тоже лифчик носить предлагали. Издевались. Но когда за ум взялся и в порядок себя привел, на него девчонки начали смотреть. И пацаны, которые раньше его обижали, стороной начали обходить. Так что все в твоих руках, большой Сэ.
Я решил закруглить разговор и наконец пошел к забору. Скорее всего, мои слова Сеня пообсасывает с разных сторон, да и забудет. Как только мамка ему опять какую вкусняшку сунет. Но жизнь у каждого своя, кто-то готов шансом воспользоваться и плоды пожинать, а кто-то кладет на такие шансы… Потому как поступит Сеня — понятия не имею. Как говорится, чужая голова — потемки.
Я как следует схватился за забор и с кошачей ловкостью вскарабкался. Забор немного пошатнулся. На секунду показалось, что он завалится, но конструкция выдержала. Полез бы Сеня — и все бы полетело в тартарары. Так что будем считать, что толстяк оказался прав.
Сев на заборе, я оглянулся на толстяка. Забыл спросить, охраняется ли колхоз, нет ли… додумывать было некогда и ни к чему, тут же я увидел трусящего по дорожке между кустиками пса. Здоровый холеный кавказец патрулировал вмененную ему территорию. Меня псина, слава богу, каким то чудом не заметила. Пробежала дальше и вскоре скрылась. Такой если укусит разок, мало не покажется. Если еще прибавить, что я по размеру уменьшился вдвое, то пес вовсе представлялся мне этаким тиранозавром.
— Че сидишь? — спросил Сеня.
— А ты песика тут раньше не видел? — немного нервно переспросил я. — Такого прямо, немаленького!
— Видел…
— Твою пионерию, Сеня! Почему не предупредил, что здесь баскервили ходят? — зыркнул на него гневно.
— Да как-то не подумал, я-то в прошлый раз черешню рвал из-за забора… Что, не полезешь, Мих? — напрягся Сеня.
— Ну ты сам знаешь, что слово дороже денег, так что полезу, — заверил я. — Других сюрпризов, кроме собачки, не будет?
Сеня развёл руками, мол, не знаю. Ну да, это тебе не из-за забора втихую харьковать. Впрочем, назвался груздем — полезай в кузов. Я перекинул обе ноги, оттолкнулся от забора и ловко спрыгнул с высоты, оказавшись в траве, доходящей аж до колена. Чтобы не упасть, пришлось упереться руками о землю.
Ух… давно не приходилось вот так сигать с высоты, ощущения потому такие обостренные.
Я на несколько секунд замер, чтобы удостовериться, что не привлек шумом ничье внимание. Но кроме шелестящей от легкого ветра листвы услышал лишь стрекотание кузнечика. Выпрямился, отряхнул руки и, вытащив из-за пояса майку-мешок, двинулся к кустам. Нарвал ягоды, быстро как мог. Благо плоды крупные и собирать легко. Уложил все в «мешок». Правда это еще Сеня не догадался, что обратно он меня без майки повезет. Я поднял мешок и потащил к забору. Ткань легко выдержала вес, майка даже не растянулась.
— Ну все, теперь твоя мама точно будет довольна, — я показал толстяку добычу через забор.
И не понял, отчего вдруг у него так глаза округлились.
— М-мих…
Сеня аж челюсть отвесил.
— Ты че? Как будто привидение увидел!
Толстяк лишь молча тыкал пальцем мне за спину. Я быстро смекнул, что он не шутит, обернулся… Гребанный компот!
Песик, та самая кавказская овчарка размером с гиппопотама, застыл шагах в полста от меня. Собака прижала уши, беззвучно оскалилась. Вот же черт… мысли прервал свисток. Ко мне на всех парах бежал старик сторож с древней «берданкой» в руках.
— А ну стоять, пакостник, воровайка!
И да, с ним было еще несколько приблудных шавок! Моськи истошно лаяли. Сторож остановился, до него еще далкео, вскинул ружье и выстрелил в воздух.
Бах!
Стрелял он не дробью, а солью, крупной, что называется, лошадиной. Такой если попадешь в задницу, то мало не покажется. Ни фига он дает, совсем сдурел?
— Колхозное добро вздумал воровать⁈ Уши пообрываю!
Старик торопливо начал перезаряжать ружье, зыркнув на меня таким взглядом, что стало понятно — следующая порция соли прилетит прямехонько мне в задницу. И вообще, судя по всему, он не особо доволен, что я раскрыл роток на его добро!
— Мужик, не дури…
— Я те подурю, паршивец, так подурю, что будешь потом неделю с жопой в ведре с водой сидеть, — шипел старик, прикусив от стараний язык в уголку рта.