— Идиоты, это правда был дух… — зашипел Лев, но осекся, поймав мой насмешливый взгляд. До этого он на меня не смотрел.
Теперь уже всё понял и он. И как был, в одних трусах, попытался на меня кинуться, но Роман его остановил.
— Так, а ну успокоился! Я тебе не Тамара, вылетишь из лагеря сегодня же! И вместо соревнований получишь шиш с маслом!
Публика вокруг снова прыснула.
Лев от ярости и позора аж позеленел, но вторую попытку напасть не предпринял. Один — один, играем дальше. Ну, если эти три дурня еще захотят со мной играть.
Глава 14
— Томочка, прости, дорогая, — Рома взял руку старшей пионервожатой в свои ладони и посмотрел взглядом преданного щенка. — Зуб разболелся, мочи нет.
— Так давай таблетку дам? — предложила Тома. — В штабе у меня хорошая аптечка.
— Ну какую таблетку, — Рома закатил глаза. — А если там серьезное что? Надо бы Алле Борисовне показаться. Она все-таки специалист в сфере медицины.
Тома помолчала, потом высвободила руку и, резко развернувшись, зашагала прочь от тренера. Тот особо не расстроился, но, пожав плечами, бросил напоследок:
— Я после обеда к тебе обязательно зайду!
Сам зашагал в сторону, противоположную медчасти. Вот жук, блин… Любовь негаданно нагрянет, когда ее никто не ждет… я проводил взглядом Тамару. Если в походе она так и светилась, то теперь выглядела мрачнее тучи. Влюбилась она в Романа без оглядки. А тренер по легкой атлетике тоже — как тот пострел, который везде поспел. В походе обхаживал Тому и всячески показывал свое расположение. Теперь же, вернувшись в лагерь, мигом слился.
Я схватил футбольный мяч и трусцой побежал к полю, где уже заждались пацаны.
— Тебя только за смертью посылать! — послышались возмущенные восклицания с разных сторон.
— Да поискать мяч пришлось, — отбрехался я.
— Мы продолжаем наш репортаж! — выдал с бровки поля харакерным говором коментатора Шмель, возомнивший себя Николаем Озеровым. — Ловчев! Ловчев получает мяч, проникающая передача на Федотова, стеночка с Блохиным… г-о-о-ол!
Комбинация была разыграна молниеносно. Я перехватил мяч в центре поля, выжал разрезающую передачу на Коляна, тот отыграл на Льва — и последний вколотил мяч в дальнюю девятку. Красиво так, с отскоком от перекладины.
Понятно, что в фантазиях Шмеля на поле играла команда СССР по футболу. Ловчевым довелось быть мне, а Лева и Колян были Блохиным и Федотовым соответственно.
— Го-о-о-о-о-л, — продолжал верещать Шмель.
Лев, забив гол, подпрыгнул и дважды ударил перед собой левой-правой. Они обнялись с Коляном, видимо, считая, что забитый мяч — полностью результат их труда. О том, что я своей передачей оставил за их спинами двух защитников, никто как-то не подумал.
По возвращению из похода Роман предложил организовать небольшой турнир по футболу между отрядами. Ребята, как и тренера, приняли предложение с воодушевлением. Тренера потому, что не хотели париться на жаре и с удовольствием заменили футболом тренировку. А ребят, напротив, никакая жара не смущала. Мы поделились на команды, и в первом матче боксеры играли навылет против команды борцов.
Играть у меня получалось хорошо, поэтому наш капитан, которым стал Колян, скрипя зубами, поставил меня в полузащиту. Сам вместе с Львом и Шпалой встал в нападение. Ни дать ни взять, тактика Конте времен «Челси». Шпала хорошо подбирал весь второй этаж, головой скидывая мяч на Льва, взявшего на себя функции нападающего таранного типа, и на Коляна, этот за счет своей миниатюрности был наподобие Ромарио, только местечкового разлива.
Мы вели в два мяча, не пропустив ни одного. Оба раза отметился Лева. А вот Марату, тоже игравшему в нападении, повезло меньше. Никто из ребят-боксеров не хотел становиться на ворота, поэтому пришлось искать вратаря со стороны. На раму после долгих уговоров встал Сеня, вот он-то, к всеобщему удивлению, и вытащил пару мертвых мячей.
Не подвел Сеня и теперь.
Марат, не дожидаясь, пока все закончат радоваться забитому мячу, бросился в атаку в одиночку, видимо, возомнив себя Марадоной. Получилось у него неплохо, он пробежал половину поля и от души лупанул по мячу метров с пятнадцати. По сути, расстреляв Сеню. Мяч пошел в верхний левый угол, но Сеня бросился за ним — и снова вытащил.
— Мазила, блин! — всплеснул руками один из борцов.
— Стена! Пильгуй спасает ворота! — выдал Шмель.
Не знаю, как у Сени получалось вытаскивать такие тяжелые мячи, но новое прозвище к нему прилипло накрепко, будто клеем намазанное.
— Хорош Стена! — похвалил Сеню Колян.
— Стена лучший, — присоединился Шпала.
Толстяк, весь взмокший на солнце, не стал греться ещё и в лучах минутной славы и тотчас ввел мяч в игру, пасуя на меня. Что-что, а бросок рукой у него тоже был что надо, мяч прикатился мне ровно в ноги. Гол хотелось забить жутко, поэтому я не стал пасовать и пошел в обводку.
Обошел двух, смещаясь на левый фланг. Короткий рывок. Убрал на ложном замахе Марата, расстелившегося в подкате. Бац! И ударил мяч парашютом. Воспользовавшись тем, что вратарь борцов, Вася, вышел к началу штрафной.
Мяч взмыл вверх, пролетел и, упав чуть ли не на холку Василию, закатился в ворота. Я почувствовал приятное воодушевление, воздух как будто наполнился гулом фанфар.
Пацаны так и остались стоять с выпученными глазами. Несколько боксеров подбежали меня поздравлять. Троица хулиганов даже не шевельнулась и на забитый мяч отреагировала по-своему.
— Шахматист-самоед, — зло буркнул Шпала.
— Запарил, — добавил Лев обиженно.
Я, в отличие от него, не обижался, на обиженных воду возят. Марат, злой как черт, подбежал к мячу и ударил со всей дури. Тот, туго звеня от удара, улетел. Формально игра была закончена, потому что договаривались играть до трех. Команда борцов проиграла встречу с обидным сухим счетом.
— Мы заканчиваем трансляцию полуфинала, уважаемые зрители, дальше — финал! — резюмировал Шмель.
— Шмель, а Шмель. Почему у этих — команда сборной СССР? — предъявил Марат комментатору.
Правда, вышло это у него как-то лениво, как будто он устал быть таким шилом в одном месте.
— Не знаю, наверное, потому, что сборная СССР никогда не проигрывает, — предположил Дима, почёсывая обгоревшую на солнце шею.
— А мы тогда кто? — нахмурился борец.
— Не знаю… может, сборная Гондураса.
И с этими словами Шмель слинял, оставив разъяренного Марата. Насчет никогда не проигрывать — так это и было. Я, как человек, футболом интересующийся, помнил, что последний проигрыш сборной датировался семьдесят вторым годом, когда СССР уступила с минимальным счетом команде Франции на «Парк де Пренс».
Борцы, разгоряченные, пошли умываться, а их место на поле заняли легкоатлеты.
— Лучше бы в волейбол поиграли, — подвел черту Марат.
В волейбол, кстати, играли девчонки. И Тамара, чей разговор с Ромой я по случайности услышал, должна была их тренировать. Рома же должен был следить за тем, как проходит наш футбольный турнир.
— Так, у нас замена! — Колян поднял руку. — На лавку садится Шахматист.
— Боишься, что опять своим ударом решу исход матча? — я изогнул бровь.
— Ты че, ничего я не боюсь, просто остальным пацанам надо тоже поиграть.
Предлагать Коляну вместо этого уступить этим самым остальным свое место я не стал. Пусть гоняют, все-таки футболисты из ребят были так себе, и мне было с ними скучновато. Я не стал спорить. Мяч после того удара Марата, что называется, после свистка укатился далеко за пределы поля. Поскольку по жребию мне предстояло бегать за мячами, я лениво поплелся за ним. Тем более, у кого-то из легкоатлетов имелся свой мяч, и ждать никто ничего не стал, игру уже начали без меня и без «общего» мяча.
По пути я увидел, что Рома таки побывал в медчасти — именно оттуда он сейчас и выходил. Не знаю, возможно, Алла выписала ему чудотворную пилюлю, но тренер отнюдь не был похож на человека, которого мучает зубная боль. А вот на кого он был похож, так это на довольного кота, обожравшегося сметаны. Меня он заметил как раз в тот момент, когда я поднял мяч, закатившийся в кусты.
— Чего, Шахматист, за мячом выпало бегать?
Я угукнул.
— Как игра?
Кажется, проигрыш его сейчас не расстроит. Возможно, Роману было бы всё равно, даже если б проиграла действительно сборная.
— Три — ноль, обыграли борцов.
— Красавцы! Ничего, мои пацаны в финале себя покажут, — тренер похлопал меня по плечу.
— А вы смотреть не будете? — уточнил я.
— Дела… не могу, — Рома пожал плечами и чуть пригасил улыбку, из приличия.
Он собрался идти дальше, когда из медчасти выбежала Алла.
— Ромашка… — она осеклась, увидев меня, и тотчас поправилась: — Роман Альбертович!
— Аюшки, Алла Борисовна?
— Да хотела спросить, лучше ли вам, и попросить вас прийти примерно через час… на повторный осмотр.
Она изо всех сил держала серьёзное выражение лица — и справлялась с этим явно лучше бесстыдно лыбившегося Романа.
— Понял, обязательно, — согласился Рома.
Досматривать матч я не стал, сходил к умывальнику, там окатил себя холодной водой и, сходив в палату за книжкой, пошел посидеть в теньке под деревом. Правда, посидеть мне долго не дали — минут через пятнадцать послышались шаги и хриплое дыхание.
— Миха!
Я нехотя закрыл книжку, поднял глаза. Передо мной вырос Сеня. Весь в пыли, расстроенный. На его левой коленке сразу была заметна кровь — чуть ли не пятнадцатисантиметровая ссадина.
— Это ты как так коленку расхреначил? — поморщился я.
— Миш, беда! Фиг с ней, с коленкой, Роман Альбертович с моей мамой все-таки гулять пошел!
Я кашлянул в кулак, книжку все же отложил. Попросил Сеню в двух словах рассказать, как так вышло, что он вместо игры на воротах (тем более, такой успешной) вдруг стал следить за делами взрослых. Выяснилось, что в финале Сеня неудачно упал, поэтому на воротах его сменили, а сам толстяк пошел к матушке, чтобы переодеться. Ну и там застал не только тетю Веру, но и Рому.