Ленка заговорщицки посмотрела на меня, подмигнула — и вдруг свернула в какой-то проулок. Поняв намек, я свернул вслед за ней. Остальные бегуны шеи по сворачивали, куда это мы убегаем? Может, кто-нибудь и стуканет потом кому-то из тренеров, но в этот момент я о таких последствиях старался не думать.
Мы пробежали еще примерно с полквартала и остановились рядом с одной из подворотен. Оглянувшись еще раз для спокойствия, Ленка достала откуда-то — я даже не успел заметить, откуда — сигареты и спички, завернутые в тряпку для приглушения их звука при беге.
— Ты что, и во время пробежке куришь? — изумился я. Такого даже Денис Бабушкин себе не позволял. Попробовал бы он заявиться на тренировку или ту же пробежку с сигаретой или с бутылкой!
— Да ладно, — махнула рукой Ленка. — Я сейчас здесь спокойно перекурю, а потом, когда все обратно побегут, я в хвосте и присоединюсь. Я уже так сто раз делала, никто не замечает. Ну или делает вид, что не замечает, какая мне, в принципе, разница. Будешь?
С этими словами она протянула мне сигарету. Я решительно помотал головой. Вредные привычки меня и так не привлекали — что в той, что в этой жизни. А тут еще на кону, можно сказать, стояла моя дальнейшая спортивная карьера, и любая мелочь могла ей помешать. Но вот поговорить с ней было бы нелишним. Надо бы, в конце концов, уже прояснить наши так называемые отношения и расставить все точки.
— Ну как знаешь, — пожала плечами Ленка, чиркнула спичкой и со смаком затянулась. — Чего ты так на меня смотришь?
Уж не знаю, как это «так» я на нее посмотрел. Но, наверное, мой взгляд действительно был пристальным. Убегать от разговоров, довольствоваться легким флиртом и ролью «запасного мальчика» для поддержания ее женской самооценки дальше было нельзя. В конце концов, уж если хвост нужно отрубать, то делать это надо сразу, а не по частям. Да и вообще, зачем поддерживать то, чего нет и быть не может?
— Да я поговорить с тобой хотел, — наконец сказал я.
— Да? — Ленка удивленно вздернула брови и снова пожала плечами. — Ну тогда говори, раз хотел.
— Я хотел тебе сказать, что… — я ненадолго замялся, выбирая подходящие выражения, — ну, в общем, ты должна сама дать понять своему Димке, что между нами с тобой ничего нет. Иначе, во-первых, он не успокоится — так и продолжит мне стрелки забивать да тебе жизнь отравлять. Я то переживу как-нибудь, а вот тебе оно вряд ли надо. А во-вторых, ты меня, конечно, извини, но тебе тоже не удастся долго сидеть на двух стульях. Какой-нибудь из них рано или поздно придется выбирать, и чем раньше ты это сделаешь, тем будет лучше для всех.
Проулок сотряс громкий хохот. Это Ленка не выдержала и прыснула со смеху, услышав мою пламенную речь.
— Ну ты даешь, Миха! — Ее трясло от смеха так, что она даже не сразу смогла остановиться, чтобы ответить. — Нет, ты и вправду смешной! Ну ты действительно думаешь, что мне твой «стул» нужен? Нет, скажи мне, вот ты сейчас серьезно?
— А что я такого смешного сказал? — ответил я вполне серьезно вопросом на вопрос. — Или я должен был из твоего поведения какие-то другие выводы сделать?
— Фффухх, — Ленка затушила сигарету, выбросила бычок, и глубоко выдохнула. — Миша, послушай меня внимательно. Ты, конечно, парень хороший, мордашка у тебя симпатичная, — тут она отступила на пару шагов назад и оценивающе оглядела меня с ног до головы, — да и вообще, в целом ты очень даже ничего. Но… не обижайся только, но ты еще для меня малой.
— Ага, — поддакнул я, — то есть сигареты предлагать и по заброшкам таскать меня можно, а чуть что — сразу малой, да?
Зря я это сказал. Получилось как-то реально обиженно. Но, к моему удивлению, Ленка не стала усугублять — видимо, думая, что я действительно обижусь.
— Меня в принципе парни постарше интересуют, понял? Ну, если и не понял, то через пару лет точно поймешь, — хихикнула она.
— Да что ты говоришь? — скептически хмыкнул я. — Это поэтому, наверное, ты мне встречи записочками назначаешь?
— Ну а что? — Ленка кокетливо поправила прическу своим фирменным жестом. — Красиво же! Еще скажи, что тебе не понравилось. Только запомни, Мишаня: не каждая встреча с девушкой является свиданием. Это ты чуть попозже тоже поймешь, я уверена. Сейчас тебе еще кажется по-другому, пупсик.
Ох, как не люблю я это козыряние возрастом! Я, дескать, уже прожила жизнь, а тебе это только предстоит. Впрочем, в подростковый период это нормально — считать, что если родился на пару лет раньше, то можешь взирать на остальных сверху вниз. Как будто достиг просветления благодаря дате рождения. Только мне все эти игрища и в прошлой-то жизни были неинтересны, а сейчас — и подавно. Пусть играется сама.
— Ладно, Ленка, — я хлопнул ладонью по стене дома, у которого мы стояли. — Это твоя собственная жизнь и ты имеешь право жить ее как сама захочешь. Но давай только тогда все эти приключения без меня.
— Ишь ты, — усмехнулась Ленка. — Надо же, какой ты принципиальный!
— Какой уж есть, других не завезли. Да, кстати, — вспомнил я. — А ракушку тебе я, между прочим, нашел. При случае передам.
Сказав это, я резко развернулся и собирался уже было уйти, как вдруг в спину мне раздался Ленкин голос:
— Чего, к Янке своей пойдешь, да?
Вот это ни фига себе. В этом голосе уже не было такого превосходства над младшим, которое присутствовало еще полминуты назад. Скорее в нем слышалась неприкрытая ревность. Постарше ей парни нравятся, как же. Ага.
— Тебя это не касается, — отрезал я и зашагал по направлению к улице. Я не Ленка, и все эти хитрости с выжиданием своих на обратном пути мне претили. Нужно было догонять ребят — они, наверное, уже далеко убежали. Хорошо еще, что я представлял себе маршрут нашей пробежки.
— Миша! — снова раздалось сзади.
«Нууу, Лена», — подумал я. «Ты прямо сбрасываешь одну маску за другой. Еще не хватало, чтобы сейчас за мной побежала».
— Я все тебе уже сказал, — ответил я, не останавливаясь.
— Да подожди ты, дурак! — не выдержала она.
Я остановился и посмотрел на нее. Или мне показалось, или у нее на лице промелькнуло какое-то… отчаяние?
— Чего тебе еще? — сухо спросил я.
— Ты так ничего и не понял! — воскликнула Ленка.
— Да куда уж пупсику понять, — усмехнулся я. — Да и по ребусам я не мастак.
Все эти перебрасывания пустыми фразами уже начинали мне надоедать. Вот чего она от меня сейчас добивается? Тянет время? Но для чего? Подпитывать ее ощущение королевы я больше не намерен. Отношения… да какие у меня с ней могут быть отношения. Тем более что она сама каждый раз заводит эту нескончаемую шарманку о возрасте.
Потом, в двадцать первом веке такое поведение назовут манипуляцией. Человека как будто бы не подпускают к себе чересчур близко, чтобы он не вообразил, что его ценят и любят, но при этом и не отпускают насовсем — чтобы в случае чего можно было использовать его как запасной аэродром. Ну или для каких-то других целей, мало ли какие ситуации бывают. В результате объект манипуляции привязывается к человеку накрепко и потом ему становится все сложнее порвать с манипулятором, даже если он все уже осознал и очень хочет это сделать. И чем дольше продолжаются такие перетягивания каната, тем сильнее едет крыша у объекта, в самых тяжелых случаях — вплоть до психушек. В такие сети я попадать не желал. Даже если с моей крышей все останется в порядке — все равно, тратить время своей жизни на бессмысленные игрища — это не мое. Ленка, конечно, очень красивая и притягательная, подпасть под ее обаяние — нефиг делать, но у меня на эту жизнь другие планы, и если я и дал поначалу слабину, то теперь все. Так что хватит слушать эту провокаторшу. Пойду догонять своих. А ракушку передам с оказией — да вот хоть с Бабушкиным, будь он неладен!
Я с еще большей решительностью зашагал прочь.
— Дима — это мой брат, — тихо, но отчетливо произнесла Ленка.
Глава 7
Я настолько ошалел от услышанного, что впал в какой-то ступор. Пока я осознавал, что только что узнал, и пытался сообразить, что на это можно ответить, Ленка рванула по направлению к другому выходу из проулка — по параллельной улице сейчас должны были возвращаться ее подруги.
— А ракушку свою себе оставь на память, — бросила она мне через плечо.
— Я… нет уж, я ее тебе передам… а приходи ко мне на день рождения! — бессвязно выкрикнул я все, что успело прийти мне в голову в этот момент. Никакого ответа не последовало — Ленкина фигура исчезла за поворотом.
Черт возьми! Это что же получается? Все это время я принимал ее брата за ревнивого жениха? Вот это приехали, нечего сказать! Но Ленка вообще-то и сама хороша. Разве нельзя было сразу все объяснить? К чему вот были все эти спектакли? Ведь она, при всех ее раскладах, далеко не глупая девка и прекрасно видела и мое состояние, и как я вообще воспринимаю всю ситуацию.
Правда, тогда получается, что у ее брата с крышей еще большая беда, чем я думал. Когда тебе кажется, что твою девушку каждый второй пытается увести и ты готов всех переубивать — здесь, конечно, тоже вопросы к твоей голове, но это хотя бы как-то объяснимо. Но когда речь идет о практически уже взрослой сестре, то… а тебе не все равно? Нет, понятно, что ты будешь переживать, чтобы парень был нормальный. Но устраивать бычьи сцены всякий раз, когда ее кто-нибудь пригласит танцевать или вообще просто поздоровается — это уже привет психиатрам.
Но в таком случае Ленка тем более должна была сразу все рассказать! Ей, наверное, льстило наблюдать, как два парня сражаются между собой из-за нее, и неважно, кто из них кем ей является. Это понять можно. Но есть же какие-то рамки? На хрена же превращать человека в марионетку и наблюдать, как он дергается, не зная истинного положения вещей?
В общем, это откровение от Ленки меня так сильно ударило, что я не помню, как я оказался на улице и побежал. Хотя наши пацаны бежали гораздо медленнее легкоатлеток — у них-то это все-таки специализация — но мне все равно пришлось изрядно поднапрячься, чтобы их догнать. И если до того, как Ленка увлекла меня в с