Значит, они и нас приняли за таких. Только еще сами не знают, насколько сильно они в этом ошиблись. Если что, дам знак Славке, чтобы взял на себя второго — тот вроде бы держится в стороне и выглядит при этом не очень решительно. А сам возьму на себя вот этого, корчащего из себя лидера. Думаю, пары-тройки ударов мне хватит для того, чтобы заставить его прилечь на полчасика отдохнуть. А большего нам со Славкой и не надо. Но каков все-таки наглец, а! Я все же предпринял последнюю попытку этих двух угомонить.
— Тебе водитель наш, наверное, не успел уточнить, что форма у нас для соревнований по боксу? И да — мы представляем общество «Динамо». То самое, которое от министерства внутренних дел. Так что ты бы, дядь, присмирил свои аппетиты. И сам бы, пока ветер дует, отсюда шуровал.
Кавказцы недоуменно переглянулись между собой, как бы взглядами спрашивая друг друга, что им теперь делать. Но тишину никто из них нарушить не решился. Значит, мне удалось перехватить инициативу. Нужно действовать дальше, пока они не успели опомниться.
— Значит, так, — уверенно продолжил я. — Сейчас вы расплачиваетесь по полному расчету, как изначально и договаривались. Заодно почувствуете себя честными людьми для разнообразия. А потом берете ноги в руки — и быстро чешете отсюда, чтобы мы вас больше никогда не видели! Ясно?
Видимо, мой напор подействовал. К тому же, скорее всего, сыграл свою роль и фактор неожиданности — вряд ли кто-то рассчитывал на подобное поведение от подростков, пусть и физически крепких. Эти-то ребята наверняка считали себя очень крутыми и не привыкли сталкиваться с отказами. Тот из покупателей, кто носил с собой колорадских жуков, полез в другой карман, достал оттуда котлету денег, отсчитал какую-то сумму и протянул водителю.
— Там все? — коротко спросил я. Водитель, пересчитав полученные деньги, кивнул.
Я вопросительно повернулся к кавказцам. Те еще несколько секунд помялись, снова посмотрели друг на друга, затем с грустным видом направились к своей машине, закрыли багажник и сели в кабину.
— Молодежь чего-то больно смелая пошла, — сплюнул азербайджанец из водительского окна. — Э, слышь! Имейте в виду — если вы будете так себя вести, вас по жизни много раз огорчать будут! А то, может, и мы с вами где-нибудь еще повстречаемся! И никакие менты вам не помогут!
Я не стал отвечать на этот фестиваль глупости. Такие глупые понты мне были слишком хорошо известны. Иногда случалось даже, что нападавший на улице был отправлен в долгий и глубокий нокаут, с трудом мог разговаривать, но все равно из последних сил хрипел что-нибудь вроде «ходи и бойся», «я тебя запомнил» или «ты теперь не жилец». Обычно так вела себя банальная шпана — действительно серьезные люди на такую дешевку никогда не размениваются. Уж казалось бы, проиграл — так имей мужество принять случившееся и не строй из себя клоуна. Но нет — хочется любыми путями сохранить свою мифическую «крутость». Так и здесь — явно сбегая от возможности поваляться на асфальте, этот гражданин продолжал извергать из себя угрозы. Он вел себя, как капризная комнатная собачонка, которая становится смелой и грозной только у хозяйки на руках — то есть в гарантированной безопасности.
— Ох, ребятушки… — облегченно выдохнул наш водитель, когда «пирожок» азербайджанцев скрылся за горизонтом. — Спасибо вам огромное! Вы даже представить себе не можете, как вы меня только что выручили!
— Да ничего, — отмахнулся я. — Всякое в жизни бывает.
— А откуда у вас картошка-то? — подозрительно спросил Славик. — А то, может, овощи ворованные, а мы тут выборочное правосудие устраиваем?
Я бросил на него недовольный взгляд. Ну в самом деле, хорошее время нашел выяснять, кто где берет картошку! Нам от этого водителя нужны были только наши сумки, а дальше — пусть его живет как хочет. На роль спасителя всего человечества и пробудителя неразумных я точно не претендовал — со своими бы задачами разгрестись. А если этот парень действительно окажется каким-нибудь полукриминальным типом? От него же не отвяжешься потом! На наше счастье, водитель отреагировал адекватно.
— Да какая ворованная, ребят, вы чего? Откуда? — замахал он руками. — У зятя в колхозе образовались излишки по бросовой цене. Девать ее все равно было бы некуда — сгнила бы в подвалах, да и все. Он и предложил мне взять. А мне одному куда столько? Вот я и решил ее продать — деньги-то лишними не бывают. А эти двое откуда-то нарисовались, сказали, что купят по полной цене. А в результате сами видите, что.
Водитель отсчитал от полученной суммы по несколько рублевых купюр и протянул их нам.
— Вот, возьмите, — сказал он. — Не отказывайтесь, я просто хочу вас отблагодарить. Я же тоже понимаю, дело молодое, деньги нужны — на девчонок там, ну и вообще… А вы все-таки не обязаны были мои проблемы решать.
Ложной скромностью ни я, ни Славик никогда не страдали. Да и огласки можно было не бояться — водитель же не дурак, чтобы всем свету сообщать о своих картофельных махинациях. Поэтому деньги спокойно перекочевали в наши карманы.
— Ну что, теперь-то мы можем уже ехать за нашими сумками? — нетерпеливо спросили мы.
— А то! — просиял водитель и пошел к кабине. — Езжайте прямо за мной!
Мы сели на мотоцикл и поехали за автобусом. Я посмотрел на часы. Вообще-то нам надо было уже поспешать — со всеми этими продовольственными разборками мы потеряли много времени. Его, собственно, оставалось впритык — если мы сейчас будем ехать, не останавливаясь и на максимальной скорости, то обратно вернемся где-то за пятнадцать-двадцать минут до начала соревнований. А ведь перед выходом на ринг неплохо было бы еще разогреться, размяться… Все-таки это масштабный турнир, а не привычная тренировка в зале.
Ехать следом за автобусом приходилось не так быстро, как без него. Зато теперь нам было спокойнее: мы уже были полностью уверены, что наша форма практически у нас в руках. Турнир был спасен!
Вахтерша в общаге была сильно удивлена, увидев меня, который должен был в это время вовсю готовиться к выходу на ринг в Раменском.
— Теть Лид, пожалуйста! — предотвратил я ненужные дискуссии. — Все вопросы — потом, нас время поджимает!
Вахтерша, кажется, хотела все-таки о чем-то нас спросить, но подумала и махнула рукой. Вот и хорошо — люблю, когда люди быстро понимают, что в данной ситуации уместно, а что не очень. Я самым наилучшим образом относился к тете Лиде, которая всегда разрешала мне воспользоваться телефоном, когда мне это было нужно, но сейчас каждое лишнее слово означало потерю времени.
Сумки из фойе в автобус мы втроем побросали быстро. Пару сумок — мою и чью-то еще — было решено взять на мотоцикл: если автобус по каким-то причинам вдруг опять задержится, то по крайней мере два комплекта формы у нас при себе точно будет, а это уже намного лучше, чем ничего. Выиграем как минимум лишний час-полтора.
Наверное, со стороны я, летевший на заднем сиденье мотоцикла и изо всех сил сжимавший руками две сумки со спортивной формой и перчатками, смотрелся как охотник, гордо прижимающий к себе свою добычу. Я и вправду был очень доволен: перспектива выступать без формы меня не прельщала. А здесь к тому же мне удалось сделать то, чего не смог сделать никто, включая даже тренерский состав. Было чем гордиться! Кажется, я даже физически ощущал прилив сил и энергии. Если бы меня выпустили на ринг прямо сейчас — я бы точно порвал в клочья любого соперника!
Как я и предполагал, во дворец спорта мы явились за четверть часа до начала турнира. Первым, кого я увидел, когда мы, запыхавшиеся и тащившие сумки с формой, вбежали в «закулисную» часть здания, был Григорий Семенович, скептически разглядывающий какие-то форму и перчатки — их, очевидно, выдали из своих запасов организаторы, войдя в положение динамовцев. Лицо тренера выражало полную безысходность его состояния. И, приглядевшись к выданной ему форме, я хорошо понял причину этой безысходности. Перчатки и форма больше напоминали какую-то ветошь, оставшуюся после ремонта и сброшенную в сторону за ненадобностью. Скорее всего, это добро было из списанного хлама, который удалили из активного использования уже много лет назад и теперь он собирал пыль где-нибудь на складе, всеми забытый и никому не нужный. О том, чтобы выступать в этих раритетах, не могло идти и речи: чем надевать на себя инвентарь, который в самый ответственный момент может подвести, лучше уж выходить на ринг в трусах. По крайней мере, неожиданностей во время боя точно получится меньше. Иначе все это слишком напоминало стрельбу из оружия, разломанного надвое и склеенного скотчем — во всяком случае, по степени бессмысленности так точно.
— Ну вот и что все это означает, — растерянно говорил Григорий Семенович куда-то в пустоту, — они хотят сказать, что мои пацаны должны выступать вот в этом? Они за кого нас принимают вообще? Еще бы половую тряпку дали нам вместо формы! Да, кто бы мне сказал десять лет назад, что я до такого доживу! И родная форма до сих пор еще неизвестно где…
— Известно! — я вырос перед тренером.
— Что известно? — Григорий Семенович вздрогнул, как будто неожиданно проснувшись, и поднял голову на меня. — Миша? Ты где был вообще? Мы тебя здесь всем «Динамо» обыскались! Опять твоя беготня по девчонкам, что ли? — тренер подозрительно сощурился. — И это перед самым выступлением? Ты вообще понимаешь, что ты делаешь?
— Да не волнуйтесь, Григорий Семенович! — заверил я. — Никаких девчонок, никакой беготни!
— Да? — недоумевающе переспросил тренер. — Так что же тебе известно?
— Известно, где наша форма! — я протянул изумленному Григорию Семеновичу две сумки, довезенные нами на мотоцикле.
Глава 16
Оцепенение Григория Семёновича прошло быстро. Все же профессиональное в экстренных случаях выходило в нем на первый план. А профессионалом мужик был до мозга костей.
— Ладно, Мишка, что это было, куда ты мотался, почему без разрешения и как ты заполучил наши сумки, мы потом будем разбираться. А сейчас, раз уж ты раздобыл обратно свою форму, в нее и одевайся. Только быстро! Две минуты тебе на все про все!