Теперь в позиции добивающего сверху оказался уже Бабушкин. Но просто колошматить кулаками куда попало в его случае было не очень выигрышной тактикой: Паше большинство таких ударов было как слону дробина. Бить нужно было точечно, по тщательно выстроенной схеме, чтобы не просто раздражать соперника, а как можно скорее вывести его из строя.
— Дэн! — не вытерпев, крикнул я. — Работай корпус-голова-голова-корпус!
Я хорошо знал, что из этой позиции такая тактика наиболее выигрышна. И теперь это в очередной раз подтвердилось: за счет ударов по корпусу Денису удалось сделать так, чтобы соперник рефлекторно открылся. «Ну все, еще несколько секунд — и наши победят!» — довольно подумал я, но вдруг активизировался секундант Паши, который, судя по всему, оценивал происходящее так же. Он мигом ринулся к дерущимся и одним мощным движением сбросил Бабушкина со своего приятеля.
— Э, але! — возмутился я. — Руки!
Мы и вправду договаривались не вступать в бой. Однако свердловские, похоже, забили на все договоренности, вместе взятые, и я увидел, как секундант нашего противника начал вовсю лупить Бабушкина на пару с Пашей.
«Вот, значит, как?» — мгновенно вспыхнул я. Мне ничего не оставалось, как тоже вступить в драку — не бросать же Бабушкина одного наедине с этими двумя беспредельщиками. Тем более что секундант был не таких внушительных параметров, как тот же Паша, и мне не составило особого труда с первого же удара отправить его отдыхать на землю.
— Мочи их, козлов! — внезапно раздались крики, и вдруг я увидел, как все из той же дырки в заборе посыпались другие динамовцы из Свердловска. Вот это подстава! Значит, этот Паша все продумал заранее, и на случай, если начнет проигрывать бой, подготовил атаку всей своей толпы. М-да, видимо, все-таки прав был Бабушкин, что без ответа такие вещи оставлять нельзя! С такими подонками игры в благородство ничем хорошим никогда не заканчиваются.
Это уже не два на два, и даже не два на пять — там еще можно было бы побороться, но двое против такой толпы… Да нас даже бить не обязательно — они просто-напросто втопчут нас в землю и пробегутся по нам несколько раз, как стадо слонов! Не знаю уж, отправят их домой с вещами или нет — у них-то другой тренер, и как он поступает в таких случаях, нас касаться не должно — но вот мы с Денисом точно для начала уедем в больничку. А в больничку мне вообще никак не хотелось.
Вот это свердловцы, вот это бойцы! А я-то, наивный, еще сравнивал весовые категории их Паши и нашего Дениса, прикидывал, какие тактики кто из них может начать применять… А оказывается, все это лишнее и по-настоящему выигрышная тактика только одна — навалиться всей толпой на двоих и дело в шляпе. И не нужно думать ни о тактиках, ни о приемах, ни о весовых категориях. Вот так все легко и просто решается.
Ну что же, раз так, то в таком случае и я снимаю с себя любые обязательства по соблюдению каких бы то ни было правил. Я огляделся и схватил попавшийся мне на глаза увесистый кусок кирпича. Быстро схватив его, угрожающе поднял руку и закричал:
— А ну стоять всем! Первому же, кто сюда полезет, я вот этим кирпичом башку проломлю!
Свердловцы от неожиданности попятились. Паша поднял голову с земли и проговорил:
— Миха, остынь! Мы так не договаривались, чтоб кирпичом!
Охренеть. И эта рожа еще имеет наглость что-то вещать о договоренностях⁈
— А мы и насчет толпы не договаривались, — парировал я и подбросил кирпич в руке. — Ну что, есть смельчаки свою дурную башку подставить? А то я как раз неплохо размялся, прямо не знаю, с какого упражнения тренировку начать!
Нерешительно потоптавшись на месте, свердловцы начали расходиться. Они не спеша шли обратно к лазейке в заборе, переговариваясь между собой в том смысле, что я вообще какой-то психически больной неадекват, к тому же буйный, так что ну-ка его на фиг со мной связываться. Вслед за ними к забору направились и Паша со своим секундантом. Эти уходили уже молча — видимо, были слишком расстроены тем, что битва пошла не по плану.
— Ты же посмотри, Миха, какая падла, а, — прокомментировал Бабушкин, отряхивая свою одежду от дорожной пыли. — «Боец», «боец» — а сам даже с одним справиться не может, за других прячется!
— Ну ты же сам говорил, что им доверять нельзя, — сказал я. — По-хорошему, нам тоже надо было бы подстраховаться. Это еще повезло, что мне этот кирпич под руку попался, а то бы…
— Ну ничего, ничего, — злорадно произнес Бабушкин. — Я этому недогерою на спаррингах такую кузькину мать покажу — увидишь, он еще пожалеет, что в бокс пошел.
На этот раз я не стал возражать Денису. Увидев воочию, что собой представляют эти свердловцы (во всяком случае, некоторые из них), мне и самому захотелось отплатить им какой-нибудь подлянкой. Уж точно теперь я понимал его гораздо лучше, чем до этого боя.
Совсем бесследно эта дуэль для нас все-таки не прошла. На утренней тренировке после традиционного вступительного слова Григорий Семенович пристально вгляделся в Бабушкина.
— Что это у тебя за синяки с ушибами? — спросил он, подозрительно сощурившись.
— Да это я попросил Мишу некоторые упражнения показать, — не моргнув глазом ответил Денис. — Вот с непривычки и навернулся несколько раз, пока учился.
Григорий Семенович с сомнением вздохнул, как бы прикидывая, можно верить такой Бабушкинской отмазке или нет. Но, видимо, никаких убедительных контраргументов у него не нашлось.
— Вы у меня смотрите, — примирительно сказал он. — Упражнения — это, конечно, хорошо, но давайте-ка с ними себя не поубивайте.
— Хорошо, Григорий Семенович, мы аккуратно, — смиренно произнес Бабушкин. Я чуть не расхохотался, глядя на него: ну чистый невинный агнец! Примерный мальчик, радость мамы с папой. Если бы сейчас кто-то взглянул на него первый раз в жизни, ему бы и в голову не пришло, что этот парень может по пьянке не являться на тренировки или драться где-нибудь за забором с другими пацанами. Похоже, кроме боксерского таланта, в Денисе Бабушкине скрывался еще и неплохой актер.
В этот день нам предстояла первая общая тренировка с динамовцами из других городов. Тренерам было необходимо измерить наш рост и вес, чтобы понять, кого в какую категорию определить. По мере того, как каждый из динамовцев вставал сначала вдоль вертикальной линейки, а потом на весы, мы, согласно тренерским указаниям, сбивались в кучки согласно своей весовой категории.
— Значит, так, братцы мои! — обратился ко всем Григорий Семенович. — Сейчас мы провели, если можно так выразиться, организационную часть нашего с вами собрания. Вы разделились по весовым категориям и теперь знаете точно, кто к какой относится. Именно по этому признаку и будут вас делить на тренировках и выступлениях. Впрочем, все это вы хорошо знаете и без меня — все-таки не первый год в боксе.
Среди динамовцев раздались приглушенные смешки. Григорий Семенович строго посмотрел на толпу, и смешки тотчас же прекратились.
— А теперь самое главное объявление, — продолжил он. — Из каждой весовой категории по итогам этих сборов будут отобраны по трое самых лучших и крепких бойцов. Именно эти тройки и отправятся впоследствии защищать честь «Динамо» на первенство РСФСР. Мы с тренерами очень надеемся, что это обстоятельство хорошенько мотивирует вас на то, чтобы работать качественно, в полную силу и не жалея своих сил! Всем все ясно?
Мы с ребятами переглянулись. Что же тут могло быть непонятного? С этого дня, как нам изначально и обещали, начиналась жесткая пахота. Никаких развлечений и послаблений — только упорная и тяжелая дорога к цели. И, не знаю уж, как у кого, а лично у меня цель была вполне четкая, и идти я к ней собирался без всяких компромиссов. Так что, мысленно отвечая на вопрос Григория Семеновича — мне все было предельно ясно.
Глава 13
И вот наступил следующий день — день первой полноценной общей тренировки. Нас разделили на разные группы согласно нашим весовым категориям. И в каждой из категорий оказались ребята из разных городов Союза — не только ростовчане, свердловчане и москвичи, но и ребята из Куйбышева, Перми и других советских городов. Было очень интересно познакомиться с людьми, которые живут тем же, чем и я, и постараться расспросить их, как обстоят дела с боксом там, откуда они приехали на сборы.
Куйбышевец Артем при знакомстве сразу сообщил, что его все называют «Скала». В принципе, он и внешне соответствовал этому своему прозвищу — когда он вставал в стойку, создавалось впечатление, что перед тобой именно что скала, которую ни сдвинуть, ни повредить каким-то кулачным ударом попросту невозможно. Однако выяснилось, что прозвали его так не то чтобы в целом за внешний вид, а скорее за один из выигранных боев.
— Ну представляешь, — с видимым удовольствием и гордостью в глазах рассказывал нам Артем, — первые два тура он меня вымотал так, что мама не горюй! То подпустит к себе, то опять дистанцию выстроит, а нормально атаковать не дает! Хотя и сам вроде особенно не нападает.
— Так обычно хитрят те, — сказал я, вспомнив свое недавнее выступление на турнире, — кто планирует вымотать противника и в третьем раунде развернуться как следует, когда он уже устанет. С такими тоже нужно уметь работать.
— Вот-вот, — кивнул Артем, — жаль, я это поздновато тогда понял. В общем, к концу второго раунда он меня уже довольно прилично умотал. Я к канатам отхожу — там тренер тут как тут. Ну что, спрашивает, у тебя силы еще есть? А они у меня вроде как бы и есть, но я чувствую, что если начну атаковать, то вложусь в первые два-три удара, а потом — пиши пропало. А с другой стороны, как я скажу тренеру, что у меня не осталось сил? Он ведь тогда может инициировать и снятие меня с турнира, а мне это зачем? Вот так готовиться-готовиться полгода, чтобы потом даже до финала не дойти? Я уже и так понял, что сглупил и неправильную тактику выбрал, но уползать, отказываясь от продолжения, вообще как-то позорно.
— Ну, ну, и что ты сделал-то в итоге? — нетерпеливо спросили пацаны.