— Да, вот это ты встрял, конечно, — протянул я. — А в милицию заявление чего не напишешь?
— Ай, милиция, — раздраженно отмахнулся Рома. — Пока я его напишу, пока они там почешутся… Да еще неизвестно, почешутся вообще или нет. А эти козлы — вон, прямо сейчас у входа в гостиницу стоят. Вот я и зашел за кольцом.
— А давай-ка я спущусь вместе с тобой, — предложил я. — Хоть посмотрим, что за спекулянты такие.
Но внизу меня ждал сюрприз. Едва выйдя из дверей, я увидел уже знакомую мне красную «копейку». Только внутри уже было не двое упырей, а четверо. «Где бы еще встретились», — мрачно подумал я про себя.
— Оп-па! — радостно закричал тот тип, который в прошлую нашу встречу пытался наколоть меня на ножичек. — Да у нас тут не одна, а сразу две рыбки на крючок-то попались!
— А ты с рыбалкой-то погоди, — как можно спокойнее отозвался я. — Тут в паре сотен метров общага, где живут боксеры. Если я сейчас свистну и позову ребят, ты сам будешь всю оставшуюся жизнь болтаться на своих костях, как на крючке.
— Пфф, — заржал упыреныш. — Кого ты там свистеть собрался-то? Старика Хоттабыча? Или золотую рыбку?
— Да вот хотя бы их, — кивнул я в сторону дороги, где в этот момент очень удачно пробегали наши динамовцы. «Семеныч как чувствует, где нужно проводить пробежку», — мелькнуло у меня в голове.
— Миха, у тебя все нормально? — крикнул Бабушкин, заметив, что я стою в довольно подозрительном обществе и разговор идет явно на повышенных тонах.
— Ребята, у нас все нормально? — переспросил я у бандитов. Те, оглянувшись на наших пацанов, раздраженно сплюнули на асфальт и залезли обратно в машину.
— Короче, так, — сказал упырь с ножом в сторону Ромы, заводя машину. — Завтра тебе последний срок, чтобы отдать бабки. И за своих друзей можешь не прятаться. Они приехали и уехали, а с тобой мы и потом разберемся.
— Не волнуйся, Ром, — произнес я, глядя вслед уезжающей «копейке». — Решим мы твою проблему.
— Как ты решать-то ее собрался? — мрачно отозвался Роман. — Боксеров своих подключишь? Мне еще только не хватало, чтобы у Томки неприятности начались.
— Не начнутся, — заверил я его.
— Ага, не начнутся, — возразил Роман. — Если вскроется, что она на разборки с бандитами подключила, так сказать, надежду нашего юношеского спорта — это будет такой скандал, что только фамилию и внешность менять после этого!
— Да кто же тебе сказал, что я собираюсь подключать боксеров? — невозмутимо заметил я.
— А кого же? — недоуменно переспросил Рома. — Или ты действительно какого-нибудь Хоттабыча в загашнике держишь?
— Милицию, — ответил я. — У нас есть прекрасный шанс арестовать этих придурков. И обезопасить не только себя, но и других нормальных людей, которым они жить не дают.
— Ага, милицию, — разочарованно протянул Рома. — Так они и ринулись их арестовывать.
— Не скажи, — возразил я. — У них же тут целый букет! Смотри: спекуляция, наверняка нелегально произведенный товар, мошенничество (тебя же обманули с деньгами?), вымогательство… Да с таким набором их на полжизни можно засадить!
Рома был настроен все так же скептически. А я, со своей стороны, понимал, что в конце семидесятых в стране еще не было той организованной преступности, о которой будут слагаться легенды в девяностых. Словосочетания «бандитский передел» добропорядочные граждане еще и слыхом не слыхивали — разве что какие-нибудь опытные следователи, да и то не из советской практики, да и то далеко не факт. Так что таких вот умников на красных «копейках» в Советском Союзе усмиряли достаточно быстро. Основная проблема состояла как раз в том, чтобы их вычислить и поймать. Но с этим мы родной милиции поможем. А уж после того. как их арестуют, вся эта криминальная история тут же и закончится.
«А то возомнили из себя черт знает что», — размышлял я. «Обычная дворовая шпана, а выделываются, как итальянская мафия».
Глава 11
Обычно говорят, что второй день любых соревнований бывает самым тяжелым. Все потому, что это как бы середина пути. Вчера половина дня была занята праздничными мероприятиями, да и сами бои больше походили на раскачку — сложно все-таки после концерта целиком и полностью перестроиться на работу. Завтра же будет заключительный день, и большинство будет с нетерпением поглядывать на часы. Как правило, основной расклад к финальному дню уже всем ясен. Конечно, бывают и сюрпризы, когда аутсайдеры внезапно вырываются вперед, или наоборот — лидеры турниров вдруг расслабляются. Но в большинстве случаев второй день турнира — это максимальная концентрация для бойцов и предельное напряжение для тренеров и зрителей.
Помня об этом, я поставил себе главную задачу. Мне предстояло грамотно распределить свои силы так, чтобы их хватило на весь период турнира. Сделать это было не так уж и просто, учитывая, что о большинстве участников я знал только их имя и фамилию, да и те впервые увидел в расписании боев, вывешенном на стене спорткомплекса. Но в этом и заключается еще одна грань профессионализма спортсмена: уметь обернуть в свою пользу любую сложившуюся ситуацию. Или, другими словами, обладать молниеносной реакцией и способностью к адаптации, какие бы неожиданности ни преподносила жизнь.
А неожиданности второго дня начались с самого утра, когда, проснувшись, мы с ребятами не обнаружили новеньких и уже знаменитых Левиных боксерок.
— Э-э… — озадаченно протянул Лева. — Пацаны, а кто-нибудь видел мои кеды?
— Откуда? — изумился Сеня. — Мы же все спали. Так же, как и ты.
— Может, я их куда-то с вечера зашвырнул? — недоуменно предположил Лева, поднимаясь с кровати.
— Ага, — подхватил я, — или они сами куда-нибудь погулять ушли, без тебя. Нет, чую я, здесь история поинтереснее.
— Да уж, интереснее некуда, — проворчал Лева. — А главное, как вовремя!
— А с чего ты взял, что тут вообще какая-то история? — сонно пробормотал Сеня, потягиваясь сидя в кровати. — Может, Левка действительно их куда-то переставил и забыл. Лева!
— Чего тебе? — недовольно отозвался Лева.
— А ты у нас случайно не этот, как его… — Сеня поморщился, спросонья вспоминая нужное слово. — Не лунатик, нет? Я слышал, есть такие люди — они встают прямо во сне, среди ночи. И могут уйти гулять куда-нибудь или, там, пойти поесть на кухню, а потом вернуться и с утра ничего не помнить, что делали.
— Ну насчет поесть по ночам — это скорее к тебе, — ухмыльнулся Лева.
— Да ну нет, я же серьезно! — Сеня настолько увлекся своей теорией, что даже не обиделся. — Их, говорят, еще будить в этот момент нельзя, а то плохо им будет. Ну и, в общем, какие-то предметы они тоже могут перекладывать в другие места. Вот я и думаю — может, ты во сне встал, переставил свои боксерки, а теперь ничего не помнишь? Может, ты у нас и вправду лунатик?
— Марсианин, — огрызнулся Лева.
— Да перестань ты, — с трудом удерживаясь, чтобы не засмеяться, одернул я Сеню. — Никакой лунатизм здесь ни при чем. Ну, во всяком случае, мне так кажется. Да и что это за лунатизм, который проявляется единственный раз в жизни, и тот — перед выступлением на чемпионате?
— И откуда ты у нас только такой умный, — съехидничал Сеня, вставая с кровати и отправляясь чистить зубы.
Я не строил из себя всезнающего дядьку, но мне в голову сразу пришла догадка, что это происшествие с кедами — неспроста. Лева, при всех его подростковых эмоциональных заскоках, сильной небрежностью не отличался, и уж закинуть куда-нибудь на ночь глядя свою рабочую обувь, да еще так, чтобы ее невозможно было найти — это точно было не про него. Версии вроде «уборщица подмела, когда мы спали, и отставила кеды, чтобы не мешали», тоже отметались сразу — наша-то обувь стояла на месте нетронутой.
Тренерский опыт из прошлой жизни подсказал мне единственную реалистичную версию: ночью в нашей комнате побывали конкуренты по рингу. Думаю, они тоже не могли не приметить новеньких боксерок у Левы, и, как спортсмены, прекрасно понимали роль качественной и удобной обуви в успешном выступлении боксера. Исходя из этого, можно было предположить два основных варианта дальнейшей судьбы этих боксерок: либо они украдены, либо безнадежно испорчены. В этом смысле мы, спортсмены, коллеги балетных артистов по несчастью: у тех тоже вечная проблема с порчей балеток перед выступлением.
Нами немедленно были начаты поиски Левиных кед по всей комнате — с отодвиганием кроватей и прочей мебели и даже с перерыванием личных вещей каждого из нас (чтобы уж для надежности). Но все было тщетно: ничего похожего на искомые боксерки видно нигде не было.
— М-да, придется мне, видимо, выступать в своих, — расстроенно проговорил Лева. — Жаль. Я к тем уже привык. В них действительно намного удобнее.
— Ладно, — я решил прервать поток сентиментальных размышлений. Чувства товарища мне были отлично понятны, но в преддверии выступления расклеиваться точно не стоило. — Что теперь поделаешь? Пойдемте на завтрак. День сегодня важный, силы все равно понадобятся.
Едва мы открыли входную дверь, как идущий впереди Сеня обо что-то споткнулся.
— Ёлки-палки! — вскричал он, поднимая с пола какую-то бесформенную кучу. — Так вот же они, Лева! Только… что это с ними?
Вопрос был из разряда риторических. Новенькие Левины боксерки были порезаны так, что со стороны больше напоминали кучу лохмотьев. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что состояние их не так уж и безнадежно — просто авторы этого ночного произведения постарались максимально разогнуть края дырок в разные стороны.
— Ни фига себе, — присвистнул Лева, беря в руки свое истерзанное сокровище. — Это… это как же?
— А вот так, — отрезал я. — Привыкай, Лева, в большом спорте еще и не такое бывает.
— Ты-то откуда знаешь? — съязвил Лева. — Сам-то давно ли в спорте оказался?
— Ну я же не на облаке живу, — развел я руками. — Люди много чего рассказывают.
— Рассказывают — это да… — задумчиво протянул Лева, рассматривая кеды, еще вчера бывшие новыми. — Только делать-то мне теперь что?