— А интересно, мы Ростов увидим, когда лететь будем? — возбужденно вопил Сеня, никогда в жизни не летавший на самолетах. — А я дом свой смогу сверху разглядеть?
— Облака ты сможешь разглядеть, — насмешливо отвечал ему Лева, — и то — это максимум.
— Хм. А как же… — задумался о чем-то Сеня, но мысль в его голове тут же сменилась другой: — Так это значит что: мы вот прямо здесь сядем, а выгрузимся уже в ГДР?
— Ну да, а потом наоборот, — захохотал Колян. — Слышь, Левчик, надо нам места поближе ко входу попросить!
— Это еще зачем? — переспросил Лева.
— Ну как зачем? — продолжал веселиться Колян. — Там эта, как ее… ну, короче, комната, откуда стюардессы выходят! Там знаешь какие девки стюардессами работают — умереть не встать!
— А-а, это да, — плотоядно заулыбался Лева. — Надо будет провентилировать этот вопрос!
Такая буря эмоций была легко объяснима. В отличие от меня, который за прошлую жизнь и наездился, и налетался столько, что мог бы поспорить разве что с профессиональными путешественниками, почти все юные динамовцы видели самолеты только в кино и на картинках. А уж тем более если речь шла о поездке за границу, куда большинству советских людей не выпадал шанс попасть ни разу за всю свою жизнь. Даже у солидных взрослых людей, сделавших карьеру в своей профессии и вообще всячески состоявшихся в жизни, представления о заграничных странах зачастую не выходили дальше газетных статей и изредка демонстрировавшихся по телевизору роликов иностранных певцов. А тут — простые подростки всем кагалом едут на несколько дней, да не куда-нибудь, а в ГДР!
Конечно, за последнее время это был уже не первый повод для радости. Буквально на днях мы праздновали «выпуск» Дениса Бабушкина из нашей возрастной группы. Честно говоря, многие (да и я в том числе) опасались, что по такому исключительному случаю Денис даст слабину и снова нарушит режим. Но нет: никаких «запрещенных» напитков на празднике не было, за чем зорко следили тренеры. Да и сам Денис, казалось, не допускал никаких поползновений в эту сторону. Хотя как раз у него-то праздник был двойным: помимо перехода в другую возрастную категорию, ему все-таки удалось поступить в институт физкультуры и спорта по протекции Григория Семеновича. Его высокопоставленные недоброжелатели то ли оказались не такими расторопными, то ли попросту решили махнуть на него рукой и не заниматься этой мелочной возней, но Бабушкин с успехом избежал перевода в другое общество. Таким образом, он, хотя и переходил в другую категорию, но оставался с нами.
— Так что, товарищи, обещаю и впредь гордо нести динамовской знамя на… эээ… в общем, на разных рингах! — торжественно закончил свой рассказ Бабушкин.
— Это правильно, — одобрил Колян. — А то что это за история была бы — сегодня от одного общества выступать, завтра от другого…
— Ну уж нет, — засмеялся Бабушкин. — Я теперь динамовскую форму на другую точно ни за что не променяю!
«Да, знали бы вы, ребята, как легко в будущем спортсмены будут переходить из одного клуба в другой», — с улыбкой подумал я, наблюдая за этой дискуссией. «Да ещё и торговаться будут с пеной у рта, кто больше заплатит».
— Так теперь и мы за «Динамо» спокойны, — полушутливо провозгласил Шпала. — Мы же теперь все чемпионаты будем брать, как бы кто ни выступал!
На радостях мы оторвались так, что стены нашего общежития надолго запомнят этот праздник. Я еще раз получил подтверждение того, что когда радость настоящая, то праздничное настроение вполне может создаться и без алкоголя и прочих стимуляторов. Ради такого случая нам разрешили не обращать внимания на распорядок дня, и мы полночи шутили, пели песни, играли в различные игры и попросту гонялись по коридорам общаги, как школьники. Словом, праздник удался!
Но, не в обиду Бабушкину будет сказано, его повод все-таки не шел ни в какое сравнение с полетом за границу. К такому небывалому событию все начали готовиться сразу же, как только вернулись в номера после собрания в зале, хотя до самой поездки оставалось еще несколько дней. То и дело где-нибудь вспыхивали споры, что нужно брать с собой, куда мы там отправимся, подружимся ли мы со сверстниками-немцами и можно ли будет нам привезти что-нибудь с собой на память. Леву с Коленом, как обычно, интересовал в основном аспект знакомств.
— Слушай, Колян, — мечтательно спрашивал Лёва. — А вот ты встречался когда-нибудь с немкой?
— Не-а, — честно признавался Колян, хотя мог бы, в принципе, и сблефовать — все равно проверить такие рассказы было невозможно. — Но надеюсь, что мы это в скором времени наверстаем! Интересно, какие они?
— Ну не знаю, — пожимал плечами Лева, — но наверняка какие-нибудь другие. Не такие, как наши.
За такими разговорами у этих двух единомышленников проходило едва ли не все свободное время. Я же старался не позволять себе подобных вольных мыслей. Девчонки — это, конечно, хорошо, но, во-первых, у нас, похоже, начали развиваться отношения с Яной, и искать приключений на стороне было бы нечестным по отношению к ней — да, честно говоря, мне этого и не хотелось. А во-вторых, я стремился сконцентрировать все свои мысли на главной задаче — успешно выступить на чемпионате Европы. А для этого необходимо было не распыляться, а направить все свои усилия в одно русло.
И вот, наконец, настал тот долгожданный день, когда мы со своими нехитрыми пожитками загрузились в автобус, который отвез нас в аэропорт. Возбуждение пацанов нарастало с каждой минутой. Наивный Сеня вообще искренне полагал, что аэропорт — это примерно то же самое, что и железнодорожный вокзал, только к перрону не подъезжают поезда, а подлетают самолеты. Что-то вроде вагончика канатной дороги или кабинки колеса обозрения, только чуть побольше.
— А интересно, мы там одни в самолете будем или другие пассажиры тоже полетят? — фонтанировал он вопросами без умолку. — И вообще, когда самолет будет к нам садиться, как бы так встать, чтобы он крылом нас не задел, и в то же время чтобы успеть в первых рядах в него забежать?
— Не думаю, что ради нас специальный отдельный самолет запустят, — с трудом сдерживая смех, отвечал ему я. — А до самолета, кстати говоря, нам еще ехать придется. Так что никого никаким крылом не заденет.
— Это в каком смысле ехать? — уставился на меня Сеня. — Так мы сейчас и едем в аэропорт, разве нет?
— Так это в аэропорт, — объяснил я. — А там еще нужно будет ехать от здания самого аэропорта до самолета.
— В смысле? — Сенины глаза ещё сильнее округлились от удивления. — А зачем так? Что, нельзя самолет ко входу подогнать, что ли?
— «Подогнать», — фыркнув, передразнил его Шпала, услышавший наш разговор. — Это тебе такси, что ли? Или грузовик на приемке товара?
— Это для того, Сень, — терпеливо объяснил я, — чтобы как раз никого и ничего крылом и не задело. Самолет огромный, вообще-то, ему даже чтобы просто развернуться, знаешь сколько пространства надо?
Но все мои объяснения не шли ни в какое сравнение с впечатлениями от увиденного пацанами воочию после того, как нас с вещами выгрузили из автобуса.
— О, а это чего, все аэропорт, что ли? — воскликнул Колян, увидев громадное здание. Конечно, по сравнению с международными хабами двадцать первого века все выглядело довольно-таки скромно. Но для человека, который ни разу в жизни не летал, это, конечно, все равно было колоссальное зрелище.
— А как это… а куда нам идти? — растерянно спросил Лева, озираясь по сторонам. — Тут везде одно и то же, и там самолетов столько… как понять, который из них наш-то?
— Так, орлы, а ну-ка не разбредаемся здесь! — прикрикнул Григорий Семенович. — Значит, так! Все следуем строго за мной, понятно? Никаких «погулять» и «посмотреть»! Сами видите, территория огромная, я вас по всему аэропорту искать не собираюсь!
Неизменные таксисты на «Волгах» с усмешкой смотрели на толпу пацанов, с раскрытыми от изумления ртами озиравшихся вокруг, пока проходили вслед за своим тренером в здание аэропорта.
— Вот это да! — проговорил Колян, оглядывая зал ожидания. — Да тут попробуй не потеряйся! Да еще столько народу кругом. Пока разберешься, куда тебе идти — самолет уже без тебя улетит!
— Поэтому я и говорю — от меня ни на шаг, — напомнил Григорий Семенович. — Не хватало нам еще здесь заблудиться!
«Да, конечно, по уровню комфорта с будущим не сравнить», — размышлял я, изучая каменные лестницы, по которым в обе стороны шли люди и волочили за собой тяжеленные чемоданы. «Но зато народу пока еще поменьше, чем в нулевых и десятых. Мест свободных много, отдохнуть можно спокойно. Хотя здесь люди наверняка считают это толчеёй».
Григорий Семенович напряженно вслушивался в объявления, которые то и дело раздавались откуда-то сверху. Пацаны сначала тоже пытались разобрать, что говорит диспетчер, но вскоре бросили эту затею: чтобы расшифровать это монотонное бубнение, нужен был хотя бы минимальный опыт.
— Да, — Лёва вальяжно развалился на сиденье, насколько это позволяла сделать деревянная конструкция. — А вот представляете, пацаны, станем мы знаменитыми боксерами, так ведь будем в аэропортах бывать чаще, чем в метро!
— Ага, и вот так же валиться, как ты сейчас, только от усталости, — подколол его я.
— Ну, наверное… — задумался Лёва. — Только это же все равно интереснее, чем дома штаны просиживать.
— А ты куда хотел бы слетать? — спросил Шпала.
— Я? Да не знаю, я же ведь ещё почти нигде и не был, — признался Лёва. — Так что везде хорошо.
— А я бы вот на море слетал, — уставился вдаль Шпала. — Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья, как говорится!
— Друзья-то друзья, — скептически заметил Лёва, — да только сколько ты того моря увидишь-то за тренировками да выступлениями. Разве что когда только приехал и когда уезжать будешь.
— Ну… — задумчиво произнес Шпала, — значит, надо как-то так загадывать, чтобы был выходной. А то что это за поездки такие!
— Так, все, закончили все разговоры, пошли за мной! — скомандовал Григорий Семенович, и мы, подхватив чемоданы, отправились на посадку.