Постепенно наши ребята разошлись обратно по своим местам. Григорий Семенович же устроился в зрительном зале рядом со мной. Думаю, со стороны он просто сиял от гордости: еще бы — его воспитанник выиграл уже второй бой подряд на чемпионате Европы! В принципе, это уже был достойный результат, независимо от того, как пройдет третий бой. Хотя, разумеется, я не воспринимал свою победу как повод расслабляться. Моя цель — самая-самая вершина, а для этого нельзя зацикливаться на том, что уже получилось — нужно думать о том, что еще предстоит сделать в будущем.
Тем временем все мы наблюдали, как на ринге сошлись главный задира-англичанин и боксер из Франции. Этот поединок был для меня особенно интересен: ведь от его исхода зависело, кто из них пройдет в финал, а значит, и то, удастся ли мне провести бой с нашим обидчиком или нет. Это же понимал и Григорий Семенович, поэтому тоже внимательно следил за их схваткой. От волнения он комментировал едва ли не каждый жест противников.
— Эка он его! — Семеныч аж подпрыгивал на месте. — Нет, Мишань, ты только посмотри, а! Каков паразит!
Уговаривать «посмотреть» меня было излишним — я и без того не мог оторваться от ринга.
— М-да, бой, похоже, будет вязким, — со знанием дела протянул Григорий Семенович, наблюдая, как оба боксера одновременно атакуют друг друга. Потом он пристально вгляделся в англичанина и вдруг добавил: — Но этот, который из Англии, все равно заберет!
Не успел Григорий Семенович закончить фразу, как буквально в эту же секунду англичанин действительно вырубил француза, причем так, что тот больше не сумел подняться на ноги. Это было настолько неожиданно, что наш Семеныч аж поперхнулся и зашелся в приступе кашля.
— Ну вот, я же говорил! — воскликнул он, когда я похлопал его по спине. — Все, Мишка, считай, что в финале ты с ним будешь драться!
Я и сам успел уже прикинуть, как мне вести финальный бой с этим боксером. Что и говорить — соперник он был действительно серьезный, и только что подтвердил это на ринге. У меня, конечно, был впереди еще свободный день, чтобы спокойно подумать и все взвесить, да и дождаться окончательных результатов тоже было необходимо. Мало ли что еще может произойти, мало ли кого могут поставить мне в спарринг… Но еще с прошлой жизни я привык оценивать каждого боксера прежде всего с точки зрения его потенциального противника.
Следующие поединки были не менее напряженными. Славик Калганов не смог одолеть своего соперника и вылетел с дальнейших выступлений. Конечно, он сильно расстроился, но я напомнил ему, что здесь происходит битва сильнейших, и уже одно то, что он здесь очутился, говорит о том, что он тоже принадлежит к этой касте. Тамерлан выиграл свой бой по очкам. Все-таки он в самом деле был на голову круче многих здесь. «Вот бы поставить их в пару с нашим Бабушкиным!» — неожиданно для себя подумал я.
Тем временем в финал прошли еще несколько наших советских ребят — представители тяжелой и легкой весовых категорий. А вот англичане подобными успехами похвастаться не могли: из их сборной одержали победу только двое, включая нашего задиру. «Может, хотя бы это немного подсобьет с них спесь» — мелькнуло у меня в голове. Боксерский и тренерский опыт подсказывал мне, что те, кто больше всего кичится своим «недосягаемым» мастерством и напускной крутостью, впоследствии больше всего проигрывает. Так вышло и на этот раз. Выплеснул всю энергию в пустой выпендреж — и на дело ее уже не хватило.
Ну а мы разошлись по своим комнатам, обсуждая сегодняшние поединки. Впереди оставался самый главный состязательный день — финал. По большому счету, ради него я сюда и прилетел.
Глава 10
График следующего дня был снова щадяще-восстанавливающим. Вообще, такой «шахматный порядок» — день через день — хорошо держит в тонусе, при этом не позволяя переутомляться. Однако, кроме меня, остальным динамовцам особенная усталость и без этого не грозила — ведь в соревнованиях они не участвовали.
Поэтому накануне я снова засыпал под неустанный бубнеж Сени и остальной гоп-компании, вспоминавшей все новые и новые байки из жизни боксеров. Ну а утро предсказуемо началось с нежелания этих любителей анекдотов просыпаться — несмотря на и без того поздний подъем.
— Эх-х, неужели уже утро? — пробормотал Сеня, нехотя приподнимая голову и смотря на часы, лежавшие на тумбочке. — Вроде только заснул же…
— Учитывая, когда ты привык ложиться, очень может быть, что так оно и было, — подколол его я.
— Да нет, — лениво возразил Сеня, — мы вчера вроде не поздно легли-то… почему же сейчас ощущение, что вообще не ложился…
— У меня, кстати, тоже, — подал голос Лева, нехотя сбрасывая с себя одеяло. — Как будто обухом по голове огрели. Вроде утром должен отдохнувший быть, а вместо этого…
— Потому что режим надо соблюдать, — бодро вскакивая с кровати, объяснил я. — Часы сна не с потолка взяли. А так получается, что вы свой организм насилуете. Ему спать надо, а вы посиделки устраиваете.
— Ой, да ладно тебе тоже, — отмахнулся Лева. — Чего ты опять наставника включаешь? Если бы ты сейчас не участвовал в чемпионате, то, может, и сам бы нарушал этот режим.
— Ну так в таком случае я бы и не жаловался, — резонно заметил я и отправился в душ.
Впрочем, на позднем завтраке такие, недостаточно отдохнувшие, лица были не только у наших пацанов. Все-таки некоторые воспринимают восстановительный день как праздник, хотя на самом деле это — часть все той же работы. Ну да ладно, в конце концов, это их дело.
— Эх, и почему, спрашивается, на чемпионатах перерыв только один день? — задал риторический вопрос Славик Калганов, вяло ковыряясь вилкой в своей тарелке с кашей. — Сделали бы хоть недельку. Чтобы можно было нормально поспать, погулять где-нибудь, как следует восстановиться…
— Ага, — возразил Тамерлан, — и много ты навосстанавливаешь за недельку ничегонеделания? Ты же потом выйдешь на ринг рыхлым, как холодец! Да после такого отдыха нужно будет еще неделю в зале в форму приходить!
— Ну и пришел бы, — упорствовал Славик, — зато чувствовал бы себя нормально.
— И что это был бы за чемпионат? — продолжал возражать Тамерлан, который, несмотря на все сложности своего характера, искренне болел за общее дело. — Один день работаем — месяц отдыхаем? Тогда чемпионаты можно вообще не заканчивать — как раз на год и растянется. Один заканчивается — через неделю начинается следующий!
— Так и хорошо, — развеселился Славик. — Мы же все равно, можно сказать, живем от одного чемпионата до другого. Только выматываемся сильно. А так были бы постоянно отдохнувшие.
— Чтобы быть отдохнувшим, надо просто высыпаться, — произнес Тамерлан, и Лева тут же изобразил на своем лице страдание: дескать, что вы все пристали с этим распорядком дня?
Я же спокойно закончил завтрак, не вмешиваясь ни в какие споры. За своим состоянием накануне выступлений я всегда следил жестко. Причем это касалось не только физического, но и психологического состояния. Так что ни в пустые развлечения, ни в ожесточенные споры вовлекаться в мои планы не входило. Лучше приберегу энергию для завтрашнего дня.
— Миша, — подозвал меня к себе старший тренер нашей сборной, когда я уже встал из-за стола. — Подойди-ка ко мне на минутку.
— Сейчас нашего Мишку тренером сборной сделают, на постоянной основе, — хихикнул Сеня.
— Ага, точно! — подхватил Колян. — Ну или заместителем там каким-нибудь. И все, станет большим человеком и бросит весь этот бокс к едрене фене!
— Ну и юмористы у вас, — заметил с улыбкой тренер, когда я подошел к его столу.
— Талантливые ребята талантливы во всем, — философски заметил я.
— Это точно, — кивнул тренер и уже с серьезным лицом продолжил: — Миш, тут вот какое дело. Как ты, должно быть, знаешь, в составе советской делегации на чемпионате присутствуют и представители нашего министерства спорта.
— Ну да, знаю, — кивнул я.
— Так вот, — проговорил тренер, как будто подбирая слова, — Я представил им твое изобретение.
— Какое еще изобретение? — не понял с ходу я.
— Что значит какое? — удивился тренер. — У тебя их много, что ли?
— А-а, — до меня наконец дошло, что он имеет в виду. Я-то ведь воспринимал этот снаряд как элементарную вещь, а не сенсационную новинку.
— В общем, теперь этот твой мячик с резинкой будут изучать в министерстве, — с гордостью сообщил тренер. — Ты доволен?
— Э… а чего там изучать-то? — переспросил я. — Там мячик и резинка, и все.
— Они не конструкцию будут изучать, — объяснил тренер, — а его полезность. Будут испытывать его в разных условиях, на разных людях, записывать данные, как он влияет на подготовленность спортсмена и так далее. Так что я тебя поздравляю! Может быть, недалек тот час, когда твое изобретение будет массово внедрено в тренировки по всей стране!
— Это приятно, — скромно ответил я. — Я рад, что смог оказаться полезным.
— Правильно, что не зазнаешься, — похвалил меня тренер. — Для советского спортсмена важнее всего — польза общему делу! Поэтому знаешь что? Если у тебя возникнут еще какие-нибудь рационализаторские предложения… ну, там, придумаешь какой-нибудь тренажер… или сообразишь, как нам можно оптимизировать наши тренировки — ты не стесняйся! Сразу подходи ко мне и мы вместе все решим! Договорились?
— Договорились, — ответил я. — Я обязательно подумаю, что еще полезного можно сделать для наших боксеров и все свои соображения сразу представлю вам.
Уже одно то, что тренер вдруг перешел на казенный язык, означало, что мысленно он в этот момент находился где-нибудь в начальственном кабинете, где рапортовал об успехах. Значит, «мое» изобретение действительно их заинтересовало. Ну и отлично — пусть внедряют, больше будет пользы от тренировок.
А что касается моих дальнейших идей… Вот здесь нужно крепко подумать. Мы ведь планируем отправляться на сборы на Кубу, дай бог все получится. Вот там-то и можно будет внести некоторое разнообразие в тренировочный процесс нашей сборной. Во-первых, там от нас потребуются еще более впечатляющие результаты, чем сейчас — ну и вообще, с каждыми новыми соревнованиями нам предстоит повышать планку. А во-вторых, кубинцы будут тренироваться вместе с нами — а значит, есть шансы внедрить эти тренажеры уже на международном уровне. Надо только придумать, что это должны быть за тренажеры…