— А я как раз после работы зашёл, уставший как собака. Рюмку хлопнул и крышу снесло — под юбку Аркадьевне полез, — он всплеснул руками. — Оказывается Танюхе знакомые бабы донесли, что я к вахтёрше повадился. И, блин, именно в этот день, когда я на Аркадьевне, как сайгак скакал, она проверять припёрлась, ты прикинь!
Я сочувственно покивал. О таком я тоже был наслышан, у противоположного пола на это дело нюх. Вопрос стоит не в том, застукает тебя баба с другой или не застукает, а в том, когда это произойдёт.
— Так что, Егор, я сам виноват, что Танька меня бросила. Но то, что она мстить начала… — он замолчал, сделал глубокий медленный вдох, явно успокаиваясь. — Вот это уже с её стороны перебор.
— Тоже мстить будешь? — спросил я.
— А вот мне подумать надо, — честно ответил Митька.
— Подумай, потому что баба она хорошая, а мстить захотела только по тому, что тебе хотела сделать побольнее, — пояснил я. — Вот тебе больно, Митяй?
— Больно…
— Ну а представь каково было ей, когда она тебя на другой бабе увидела? тем более, как я понял, которая Танюхе в подмётки не годится.
— Да не хочу представлять, — мой друг поежился. — Я же не с ее подругой или сестрой спал! Слушай, а может мне в ответ её сестру того… ты понял… подкатить!
Когда он говорил это слова, и я видел как в нём кипела обида.
— Я-то понял. Ты тоже для себя пойми — если тебе Танька по жизни не нужна, то не разменивайся. Сам же потом жалеть будешь, что натворил, я ведь тебя знаю. А если нужна, так пойди лучше цветов ей принеси, дай извинись. Тогда уже и ей за свой поступок больно будет. Хотя уверен, что сейчас она уже жалеет о содеянном.
Митя задумался, внутри него явно боролись две крайности.
— Думаешь жалеет? — наконец, после паузы выдал он.
— Уверен, — подтвердил я.
— Хм… ну Валю я бы всё-таки эгэгей!
— Ладно, герой любовник. Надеюсь, ты услышал, что я не со зла, — я решил закончить наш разговор. Всё, что хотел сказать я уже сказал.
— Услышал, — согласился Митька и дальше, скорее для успокоения самого себя, добавил полушепотом. — Ты ж только с дембельнулся, понятно, что бабы у тебя сколько не было, а близняшек ещё попробуй различить.
Мы пожали руки, обнялись я похлопал по спине Митьку и на этом наш разговор подошел к концу.
— Ладно, на работу пора, — сказал я, и покосившись на ящик водки, который мой друг поставил на холодильник, спросил. — Митька, а ты не заметишь, если я одну бутылку водки свистну с возвратом.
— Тебе че вина мало было, — хихикнул он. — Забирай!
Я вытащил бутылку из ящика и сунул за пазуху, чтобы на проходной не остановили. При входе, конечно, такого контроля нет, как поле выходе. Но, что называется, от греха подальше. Пройдя проходную, я чуть задержал Митьку, когда он уже собрался бежать на автобус.
— Слушай, а у тебя знакомый электрик есть?
— Да так и не вспомню, а что надо?
— Хочу розетку в комнате побольше поставить, но полез, а там провода погниокислилсь… слушай, а у тебя же в цеху мужик электрик есть, может к нему обратиться?
— Генка Вислоухий?
— Да мне бы проконсультироваться, свяжешь? — попросил я.
Конечно, про розетку я соврал, но вот поговорить с Вислоухим надо было. У него всё-таки прямой доступ к электричеству всего цеха.
— Ну я сегодня с Генкой поговорю, и если у него время свободное будет, дам тебе его телефон. А там как договоритесь! Идет?
Я поблагодарил Митьку, про себя думая, что всё-таки хороший он человек. Вот я не уверен, что по морде бы за такие дела со своей женщиной не дал. Потом бы может и понял, простил бы, но не сразу.
Размышляя на эту тему, я подошел к корпусу и начал подниматься по лестнице в раздевалку. Там едва не столкнулся с одним из работяг с токарного ряда. До этого пару раз видел его в цеху, по работе правда не сталкивался, но хорошо запомнил. Не запомнить было сложно, он был в возрасте, явно стаж выработал, и еще у работяги весь правый рукав спецовке был в крапинку от прожженных стружкой дырок. Сегодня же он шел на работу, как на парад — новая спецовка, и на груди, на самом видном месте, медаль с надписью «Ветеран труда» на фоне герба СССР.
— Ты хоть по сторонам смотри, — недовольно пробурчал он.
— И тебе доброго утра!
Токарь с важным видом поправил медаль на груди и пошёл дальше. Я подметил, что судя по внешнему виду, медаль была совсем новая, а значит вручили её работяге недавно. Хотя, если мне не изменяет память, этот знак отличия был учреждён в середине семидесятых.
Уже подходя к своему шкафчику, я вспомнил о планах редактора заводской газеты делать репортаж про ветерана труда. Видимо, это он и есть. Герой репортажа.
Переодевшись, я спустился в цех, и обнаружил на верстака свое первое сменное задание. Это был небольшой лист бумаги, где ставилась число, номера позиций, которые мне надлежало сделать в течение смены, количество деталей и норма.
— Егор, здорова! поприветствовал меня мастер Женя, в начале смены занятый распределением деталей по верстакам.
Он завернул ко мне и положил детали, указанные в сменном задании.
— Смотри, тут ничего сложного, но если что у наставника поинтересуешься. И да, это тебе на весь день, я сразу после совещания буду дёргать за забор.
— А поработать? — подмигнул я.
— Да я с удовольствием, но в военкомат вызывают, — пояснил мастер.
— Родине долг отдавать — это святое.
— Вот тож! Кстати, Егор, тут технологию вернули по «папе-маме», смотрел?
Техпроцесс с уже ставшим знакомым номером, действительно лежал на столе.
— А чего БТЗ замеры делать не будут? — напрягся я.
— Не, они там вроде сами разобрались, по своим справочником норму вывели! — объяснил Женек и подмигнул. — Ты внутрь то посмотри.
Посмотрю. Я заглянул в маршрутную карту и приподнял бровь от удивления — расценка выросла в несколько раз, а работа оказалась разбита на несколько слесарно-сверлильных операций. Теперь, сделав детали, можно было закрыть почти целую неделю по нормочасам.
— Женёк, а Женёк, вопрос у меня к тебе — как ты мужикам на сделке нормочасы считаешь? — спросил я, вернув на мастера взгляд.
— Да вот, смотри, — Женя вытащил из своего блокнота листик, показал мне. — Сделал детали и записываешь — номер детали, количество, расценку и дату, когда было сделано.
— Не будешь против, если я начну запись вести на себя? — в лоб спросил я.
— Э-э… тебе как ученику всё равно никто выше оклада не посчитает.
— Ну не всегда же мне учеником ходить, — я пожал плечами. — Не сейчас, так потом пригодится. Палыч на окладе, а дарить свои часы я никому не собираюсь.
— Хм, — задумался Женёк. — Лады, заодно потом не придется голову ломать где часы брать, когда ты после ученичества перейдешь на сделку.
Я удовлетворённо кивнул и забрал листик у мастера. А когда Женек ушел, не без удовольствия вписал туда сделанные детали по новой расценке. Хорошее начало трудового дня!
Закончив, я изучил детали из сменного задания, полистал техпроцессы, и ничего сложного не обнаружил. Первая позиция — дюралевые уголки, в которых по шаблону надо отверстия проковырять. Даже если шаблон будет кривой, можно по разметке сработать, много времени не займёт. Второй позицией были металлические прямоугольники, будущие кронштейны. В них шла размётка и снятие заусенцев. Ну и третьими были очередные качалки под разметку ушка под горизонтально-фрезерный. Суммарно работы часа на два, и в любой другой день я бы обозначил мастеру, что работы до конца смены не хватит. Но сегодня, пожалуй, растяну удовольствие, потому что взял заказ на петли.
— Ох тебе с утра пораньше навалили! — наставник подошел к моему верстку. — Готов к труду и обороне?
Палыч поглядел на детали, коротко пересказал то, что с ними делать, хотя я и без него знал. Но для вида все таки послушал и даже покивал.
— Ладно ученик, занимайся, если что непонятно — подходи, узнавай!
И Палыч пошёл разбираться со своими позициями. У него как всегда был навален полный стол. Я же для виду навёл у себя на столе рабочий беспорядок, а сам вытащил эскиз Валька и прикинул размеры заготовки. Выписал их на лист и пошёл в материальную кладовую, прихватив бутылку водки. Припрятал ее обернув ветошью.
— Опять, ты! — вместо приветствия встретил меня старый ворчливый кладовщик. — У меня что мёдом тут намазано? Время видел сколько? Через пять минут зайдёшь, когда смена начнется!
— Не ворчите, я вам за сверхурочные заплачу, — я вытащил из-за пояса бутылку водки. — Жидкую валюту принимаете?
Лицо у кладовщика оставалось неподвижным, а вот глаза — раз и потеплели, как будто он на солнышке греться вышел.
— Так сразу бы и сказал, что по делу… давай сюда! — кладовщик даже не успел узнать в чем заключается просьба, как забрал у меня бутылку, и мне показалось, что даже сглотнул слюну.
Видимо настойка, которую он до этого распивал, закончилась, как и закончился хлебный сезон выдачи новой спецовки, когда можно разбиться на водяру.
— Смотри отец, — я положил перед ним листок с записанными размерами. — Мне бы парочку вот таких заготовок.
— Парочку говоришь, — кладовщик задумался, достал из нижнего ящика своего стола огрызок от металлического прутка, который резал вчера.
Такие «жопки» оставались после резки, и их утилизировали вместе со стружкой и прочими отходами. Но на деле никто этого не делал, потому что металл всегда мог пригодиться.
— Ну-ка посмотри — пойдёт? — кладовщик положил передо мной штанген.
Я замерил огрызок и показал кладовщику большой палец.
— Самое оно!
— Ну так! Ты если что обращайся, — заверил он.
С прутком мороки было чуточку больше, из него изначально следовало сделать заготовку для дальнейшей обработки. Но это дело плевое — два раза пройтись фрезой и готово. Но сначала следовало договориться с фрезеровщиком.
Я зашёл фрезерный ряд, проходя мимо Андрея Андреича, не сдержался:
— Ни минуты простоя, ни на копейку брака! Доброго утра, Андреич! Не пачкай руки!