— Погоди, молодой. Мы же ещё не договорились!
— Так ты не хочешь договариваться, — я остановился и повернулся.
— Как же не хочу, если бы не хотел, то и воздух бы почём зря не сотрясал, — начал юлить фрезеровщик.
Люди бывают разные, есть такие, кто так ловко юлит, что даст фору любому ужу на сковородке. Андреич был как раз их числа. Было забавно наблюдать, как он по ходу дела выкручивается и меняет мнение.
— Ты в следующий раз информации побольше предоставляй, Егор! Я ж думал, что тебе и материал надо достать, и с другими мужиками помочь договориться…
Я сделал вид, что поверил.
— Не надо, — перебил я. — Всё везде договорено, фрезеровщика найти осталось.
— Вот! С этого и надо было начинать, я-то тебе цену называл, чтобы готовое забабахать.
— Андрей, ты мне зубы не заговаривай, — я устал его слушать и сменил тон. — За рубль работаем?
— По рукам! — согласился, наконец, фрезеровщик.
Но сначала я уточнил у Андрея, когда он сможет приступить к работе и устраивает ли его формат: утром стулья — вечером деньги. Он заверил, что на такую схему готов, а к работе он может приступить «хоть щас неси», и вот тогда мы обменялись с рукопожатиями.
В принципе, и меня все устраивало: и сумма, и сроки. Что-то подсказывало, что на шабашках, он работает аккуратнее и проворнее, чем на основной работе.
Договорившись с фрезеровщиком, я вернулся на склад, где, как оказалось, меня поджидал старший мастер. Не знаю, сколько Роман тут торчал, но вид у него был настороженный и перепуганный. Я думал, что он начнёт меня расспрашивать, где это я ходил, но нет. Но тот при виде меня только помялся. Хотя, может, дядя Боря ему уже рассказал, что брал меня с собой на общезаводской склад.
— Тебе чего надо? ≡ в лоб спросил я, сразу обозначая, что не настроен долго разговаривать.
— Поговорить надо, — негромко сказал он.
— Говори, только быстро, а то у меня работы навалом.
Естественно, он знал, что я очень занят — сам же этой работой меня и завалил. Но говорить не торопился.
— Ну не здесь же, Егор…
— А чего тебе здесь не нравится? — усмехнулся я. — Утром, вроде, вполне себе культурно общались.
— Вопрос больно щепетильный, его бы с глазу на глаз обсудить, — оглядываясь по сторонам, произнёс Роман.
— Ладно, щепетильный ты наш, заходи!
Я открыл дверь склада, запуская старшего мастера внутрь. Обратил внимание, как он с любопытством поглядывает на разложенные по стопкам карточки из картотеки.
— Так что надо? — повторил я свой вопрос, поторапливая его.
— В общем, Егор меньше всего мне хочется конфликтовать, — начал издалека старший мастер.
Всё подъезжал, хотя мне-то тема разговора была понятна с того момента, как я его тут заметил.
Скорее всего, Рома побывал в кабинете у Климента, они всё обсудили между собой и, понимая, что пахнет керосином, решили начать переговоры. Посмотрим, что они смогут предложить.
— Так и мне не хочется, но когда не хочется, то я ни с кем не конфликтую, — коротко пояснил я свою позицию. — А конфликтуешь — значит, хочется.
— В общем, у меня к тебе предложение, а то действительно как-то нехорошо вышло с твоей задачей по оснастке…
— Я весь во внимании, выкладывай, — заверил я.
Чтобы не тратить время попусту, я приступил к работе — взял карточку и, воспользовавшись механизмом, двинул подъемник к нужному ящику. Рома с минуту молча понаблюдал за моей работой, затем продолжил.
— Предлагаю восстановить справедливость. Мы закроем тебе работу с коэффициентом два и по пятому разряду. На целый месяц. Как разряд подтвердишь, так следующую зарплату выплатим.
Я вскинул бровь, демонстрируя свое удивление. Сам полез в ящик, чтобы найти позицию, и ответил не сразу. Сильный ход, даже интересно, сколько времени ушло у них на то, чтобы придумать такое «шикарное» предложение. Тут к гадалке не ходи, мне понадобится три короба, потом на комиссии на разряд меня завалят и взашей с завода попрут. Соответственно, платить им мне вообще не придётся.
— Вот ты, Егор, думаешь, что начальство к тебе относится как-то не так, а между прочим начальник лично велел с тобой так расплатиться! — вещал Рома.
— Остальное кому пойдет, он не уточнил? — я не стал ходить вокруг да около.
Старший мастер, прекрасно понимавший, о чем идёт речь, аж сглотнул. Я достал кондуктор из ящика, взял металлическую щетку и прочистил номер. Цифры в данном случае было хорошо видно, кондуктор был, в целом, чистый, и мне оставалось только занести в список его наличие, ну и провести поверху металлической щеткой да начисто вытереть с помощью ацетона.
Касаемо предложения от старшего мастера, я понимал, что тут главное — свои интересы отстоять, но палку не перегнуть. Начальник, если его к ногтю прижать, занервничать может и другой приказ выписать. Но соглашаться на условия закрытия месячной нормы с коэффициентом два — тоже так себе вариант.
Видя, что Рома подвис и не спешит называть другие условия (видимо, думал, что я буду до потолка прыгать от его предложения, и запасных ходов не приготовил), я взял инициативу в свои руки и назвал приемлемые условия. Как обычно, взял сразу повыше, чтобы оставить место для торга.
— Сколько-сколько? — Рома вытаращил глаза.
Я оторвал взгляд от детали и перевёл на него.
— Я думаю, ты слышал — или, может, тебе на бумажке цифру написать? Иначе до начальства не донесёшь?
Да, мои условия были, мягко говоря, завышенные, но ведь это их яйца были у меня в ладони, которая в любой момент могла превратиться в кулак, и тогда эти самые яйца — всмятку.
— У тебя, как и у твоего начальника, всегда есть выбор.
Я не стал акцентировать внимание на проблемах, с которыми столкнутся эти весёлые ребята, потому что ранее уже это проговаривал. Рома о последствиях прекрасно знал. Будь они незначительными, и старший мастер не переживал бы так за свой портфель.
— Может, найдём какой-то компромисс? — изменившимся голосом спросил он.
— Так я и говорю про компромисс, предлагая делить нормочасы пятьдесят на пятьдесят, — подмигнул я.
Рома постоял, совершенно оторопевший, а потом вышел прочь. Как говорится, скатертью дорожка.
Глава 16
— Ну, ты тут как? — ко мне на склад заглянул мастер Сергей.
Он с любопытством осмотрел то, как я разложил карточки на столе. Подошел к пульту управления подъёмником, нажал кнопку и, когда Вилочный подъемник дернулся, быстро убрал руку.
— Во как! Всегда хотел попробовать кнопки понажимать, — объяснил он свой интерес. — А ты, значит, в курсе, как она работает?
— Быстро научился, — ответил я.
— Как? Справляешься? Может, надо как-то помочь?
Я покачал головой и заверил Сергея Алексеевича, что если мне понадобится чья-то помощь, то молчать я не буду.
— Идет, — согласился тот. — Тогда такой вопрос, как ты смотришь на то, чтобы сегодня поработать сверхурочно? Я смотрю, работы у тебя тут просто навалом. Это вот эти позиции перебрать надо?
Сергей взял мою документацию с бесконечным количеством позиций, полистал.
— Могу тебе талон выписать, — заключил он. — Учеников мы обычно сверхурочно не оставляем, но тут как-нибудь придумаем, как тебе переработку закрыть.
— Серег, а с чего вдруг такая щедрость? — прямо спросил я. — Это тебя Рома послал?
— Ну-у, — протянул мастер, возвращая на стол документы, но от прямого ответа ушел. — Не без этого. У вас стряслось что опять?
— Ничего, Рома любезно объяснил мне фронт работ. Вот теперь, как видишь, разбираюсь. А талон можешь выписать, я не против.
Мастер задумался, остановив взгляд на бумагах на столе, а потом вздохнул и поднял на меня глаза.
— Егор, ты бы меньше принципиальность показывал. Это же всё бюрократия, она тебя перемолет и не заметит, — высказался он.
Я ничего не ответил — хотя и видел, что советует он искренне. Сергей тогда долго ждать не стал, заверил, что выпишет мне талон на сверхурочные, и ушел.
Конечно, его позиция имела право на существование, другой вопрос, что я её не разделял. Но и разводить на эту тему дискуссии как-то скучно. Поэтому останемся каждый при своем мнении. Ну а поработать сверхурочно мне сейчас явно не помешает, рабочий день перевалил через свой экватор, а у меня ещё была куча нерешенных задач.
Потому до самого конца рабочего дня я был полностью погружён в работу на складе. Примерно через полчаса непрерывной работы я сообразил, что если не выработать другой подход, то возиться придётся очень и очень долго. Раз, переместить подъемник к нужному ящику, два — вытащить его, найти деталь с нужным номером, обработать, а потом ещё повторить манипуляции в обратной последовательности. Даже если с этой позицией не надо было делать ничего, кроме как протереть номер тряпкой в ацетоне, времени это сжирало непозволительно много. А чтобы не полагаться на собственные ощущения, а иметь понимание о реальных трудозатратах, я решил провести замеры.
Для этого засек выбранный технологический процесс от и до. Вышло порядка восьми минут на одну позицию. Вроде бы, и быстро. Но тут стоит учитывать сразу два фактора — во-первых, если перемножить эти минуты на количество позиций в списке, то уже получается несколько недель чистого рабочего времени. А чистое рабочее время на производстве — это такая же утопия, как запрет работягам устраивать перекуры и слоняться по цеху без дела. Другими словами, это цифру правильно будет для начала удвоить, а только потом считать. Наконец, во-вторых, далеко не со всей оснасткой вопрос решается при помощи тряпки и ацетона. Кое-где надо хорошенько потереть щёткой. Где-то требуется перебивать нечитаемые цифры, калибровать отверстия, резьбу, удалять ржавчину — и чего только ни. А ведь наверняка будут ещё и «потеряшки», которые на карточке числятся, а вот по факту отсутствуют. Найти их в этих стеллажах — тоже дело не пары минут, а может быть, и целое расследование.
Я почесал затылок, раздумывая о том, как ускориться. В голову пришло несколько идей, но, все их тщательно взвесив, я остановился на одной — решил полностью пройтись по всем позициям, которые лежали в отдельном взятом стеллаже. Далее вытащить их из ящиков и рассортировать по сложности необходимых ремонтных работ. Те единицы, где не надо драить, чистить и перебивать, а только номер сверить, я обрабатывал сразу же, не отходя от ящика. Остальные фасовал по принципу читаемости номера. Так у меня образовались две кучки оснастки. В одной позиции с нечитаемыми номерами. В другой — с читаемыми. В обеих кучках встречалась оснастка с ржавчиной, загрязнениями и необходимостью калибровки отверстий, резьбы или смазки подвижных частей и соединений.