Чем мне нравилась эта девчонка, так это своей творческой импульсивностью, никогда не узнаешь, чего ждать от неё в следующий момент.
Глава 18
Тузиком оказался кобель среднего размера, явно в летах. На последнее указывало бельмо на глазу, а ещё пёс прихрамывал на левую переднюю лапу.
— Он на гвоздь недавно наступил, — пояснила Аня, подзывая к себе пса.
Тузик потрусил к девчонке, которую, похоже, воспринимал как хозяйку. Начал тыкаться мокрым носом в её руки и приветственно гавкнул. Несмотря на совершенно не грозный внешний вид, у Тузика был грубый лай, ничем не отличающийся от лая задиры Мухтара.
— Ну как у тебя дела, заждался? — контролёр почесала за ухом у кобеля и достала из кармана те самые котлетки.
Пёс, предвкушая лакомство, довольно завилял хвостом. Не знаю, чем он так не нравился Мухтару, но предположу, что когда Мухтар был помоложе, Тузик имел неосторожность его гонять. Ну а теперь был вынужден прятаться под одной из труб. Там, кстати, находилось его жилище — большой деревянный ящик, сколоченный из досок, внутри — одеяло, а у входа стояла железная миска. пустая. Именно туда Аня положила вчерашние котлеты. Тузик вряд ли был гурманом и с удовольствием начал их лопать, уплетая за обе щеки.
— Забавный у тебя питомец, — поделился я.
— Жалко его, добрый он очень, хотя как сторож тоже хороший — никого постороннего и за версту не подпускает, — ответила контролёр.
И правда, стоило проехать мимо нас электрокаре, как Тузик бросил котлеты и залился громким лаем.
— Фу, Тузик! Нельзя, — распорядилась Аня.
На моё удивление, пёс послушался и занялся доеданием котлет.
— Сейчас покушает, и я тебе покажу, как он хорошо команды выполняет, можно пока включать магнитофон. Тузик, поможем поэту найти вдохновение, да?
Пёс, услышав свое имя, снова завилял хвостом.
— Все, поел? Иди сюда. Давай-ка покажем. Сидеть!
Тузик подбежал к девчонке и выполнил команду, с довольным видом облизав нос языком. Аня аж просияла и от умиления захлопала в ладоши. Пока она развлекалась, я подготовил магнитофон к записи. Тут, конечно, у нас не студия, но, думаю, записать лай Тузика получится.
— Готов, командуй, — я дал Ане отмашку.
— Тузик, голос! — тотчас скомандовала она.
И пёс гавкнул, всё как заказывали — но только один раз.
— М-да, — я озадаченно почесал затылок. — Маловато будет. А можно его как-то попросить побольше погавкать?
— Тузик, гавкни несколько раз! — выдала Аня, видимо считая, что пёс её понимает. — Голос!
Песель, может, и понимал, но именно такой команде не был обучен. Гавкнул, но снова только один раз. Не пойдёт. Таким одиночным «гав» мне было не привлечь внимание Мухтара. И ведь никакого звукового редактора у меня нет, чтобы склеить «фонограмму» и вместо одного «гав» получить несколько подряд. Чтобы не расходовать плёнку почём зря, я выключил запись. В том, что Тузик умел гавкать как следует, сомнений не было, я помню, как он облаял проезжавшую кару. Жаль, тогда у меня магнитофон ещё не был включен. Повторить бы такое и записать.
Впрочем, повторить-то можно. Пришлось ждать, когда мимо нас по дороге проедет ещё одно транспортное средство. Аня ради такого дела даже пошла посмотреть за угол корпуса, встав там, будто часовой на пост, а я остался у будки, чтобы в любой момент включить запись.
— Едет, Егор! Приготовься! — сообщила девчонка.
Действительно, через несколько секунд я отчётливо услышал странный звук, похожий даже не на работающий мотор, а на что-то вроде звона металла. Боковым зрением я заметил, как пёс приподнимает ухо, настораживаясь.
— О! Нам повезло! Это дядя Юра! — Аня с горящими глазами прибежала обратно.
Я не поняла её воодушевления, и девушка меня поторопила жестом.
— Его мотороллер Тузик не переваривает! — пояснила она. — Включай скорее запись.
Тузик действительно поднялся, глухо зарычал, видимо, узнавая ненавистный звук.
Из-за угла и вправду вывернул мотороллер, на котором сидел мужичок в шлеме-моргуновке. Не знаю уж, зачем ему это было нужно, но мужичок привязал позади своего железного коня несколько жестяных банок, грохочущих при езде.
— Говори не говори, а дядя Юра банки не снимает! — прокомментировала Аня, с порицанием качая головой.
Тузик сорвался с места и, заливаясь громким лаем, бросился к мотороллеру. Вряд ли какого пса оставило бы равнодушным такое откровенное «хамство» в виде грохочущих жестяных банок. Я вовремя успел включить запись и, довольно потирая руки, записал истошный лай Тузика на ленту.
— Фу, паршивец, — мужик на мотороллере подал газу, выплевывая прямо в Тузика, пытавшегося укусить жестяные банки, облака дыма.
и свернул дальше по дороге, за корпус. Тузик же, видимо, посчитав, что его работа выполнена, с довольным видом победителя вернулся обратно к будке.
— Вот это другое дело, — я погладил пса. — С меня что-нибудь вкусненькое.
— Достаточно? — спросила Аня.
— Более чем, ты дрессировщик от бога, — подмигнул я.
Аня, как обычно, немного засмущалась, засыпала пояснениями, что-то типа: это все Тузик. Но в конце концов попросила меня однажды показать ей стих, который получится после моих медитаций под собачий лай. Я, естественно, пообещал, что так и будет, и мы вернулись обратно в корпус. Тузик, явно довольный тем, что сумел защитить свою территорию, залез в будку отдыхать.
На складе я прослушал получившуюся запись. Получилось то, чего я и хотел — секунд тридцать беспрерывного, яростного собачьего лая. Ну всё, теперь Мухтар точно не останется равнодушным. Но, наученный прошлым опытом общения с Мухтаром, и зная, что пёс дюже хитёр, я решил перестраховаться. Достал из кармана сломанный теннисный шарик, положил на стол газетный лист и, вооружившись ножницами, порезал материал мяча на мелкие кусочки. Мы его всегда называли «казеин». Конечно, в идеале такой шарик нужен был не один, а как минимум два или даже три, но работаем с тем, что есть. Нарезанные кусочки я обернул в газету, в три-четыре слоя. Конечно, можно ещё офицерскую линейку поискать, которая тоже делалась из целлулоида… ну да ладно. Я сунул получившуюся дымовуху в карман. Собаки обычно откровенно побаивались дыма, так что, если у нас с Мухтаром в очередной раз не получится договориться, мне будет чем его отпугнуть.
Приготовления к встрече с собаками были закончены, и я во всеоружии вышел со склада, мельком взглянув на табло часов на соседнем корпусе. На все у меня оставалось порядка получаса, мой талон был меня выписан до восьми, а сейчас было семь пятнадцать. Вот и хорошо, времени более чем достаточно. Тянуть с возвращением честно скоммунизженых прутков я не собирался и уже завтра утром планировал запускать петельки в работу. Время было позднее, мужики чаще всего задерживались на два, ну самое позднее на три часа, поэтому по пути на общезаводской склад я не встретил ни души. Тем лучше, меньше будет вопросов о том, что у склада делает ученик седьмого цеха в восьмом часу вечера и с магнитофоном в руках. Рассчитывал я и на то, что Пушкин давно свалил, как и девчата из цеха швей, а значит, операции «вернуть прутки» никто не помешает.
Собак я обнаружил в самом неожиданном месте — отец семейства Мухтар и мама с щенками как раз устроили себе зону отдыха за общезаводским складом. Мухтар был настороже, оглядывался по сторонам, как будто знал, что я приду.
Помня, что у 59-го цеха есть небольшая ветхая пристройка, как конструктор собранная из листов металла, сваренных между собой, я двинулся к ней. Внутри хранились ткань, нитки и старые швейные машинки, лежавшие здесь уже пару десятков лет. На них на заводе шили одежду для фронтовиков во время Великой Отечественной Войны, и ни у кого до самого закрытия предприятия не поднималась рука их выбросить.
На двери в подсобку был установлен примитивный кодовый замок. Код я, разумеется, не знал, но быстро догадался — три цифры на циферблате были наиболее вытерты. Открыв подсобку, я нашел розетку, вставил в неё вилку магнитофона, а сам магнитофон установил у дверей. Благо на стене висел небольшой отсек для корреспонденции. Не хватало, чтобы Мухтар на эмоциях сломал магнитофон Вениамина. Удостоверившись, что магнитофон установлен крепко и не упадёт, я достал бутерброды Ани и, поделив кусок колбасы на две части, одну положил прямо перед дверьми, а вторую внутрь подсобки. Вот такая будет нехитрая приманка для Мухтара. Думаю, что мясную колбасу он уж точно будет жрать за обе щеки — это вам не ливер.
Всё было готово, и я включил проигрыватель. По территории разнёсся звонкий собачий лай. Громкости магнитофона оказалось достаточно, чтобы лай Тузика звучал максимально естественно. Не знал бы, что это запись, так всерьёз подумал бы, что Тузик бросил свою будку и пришел сводить с Мухтаром старые счёты.
Расчёт у меня был таков — когда Мухтар услышит заливистое гавканье своего давнего врага, то сразу прибежит с ним разбираться. Ну а дальше пёс угодит в ловушку — этому помогут кусочки колбасы. Интересно, Тузику там не икается в будке под трубой? Надо действительно принести ему вознаграждение за оказанную услугу.
Ждать долго не пришлось. В ответ на гавканье из динамика послышался надрывный, а главное, стремительно приближающийся лай Мухтара. Я притаился за углом пристройки, на всякий случай сунул руку в карман с дымовухой — пригодится, если женушка Мухтара решит вступиться за своего муженька.
Мухтар, на вид весьма возмущенный, выскочил к пристройке, гавкая. Меня он не заметил, хотя я не слишком прятался, чтобы не терять обзор. Естественно, пёс начал оглядываться, ища Тузика.
Ав-ав…. А-а-в….
В самые неподходящий момент произошло то, о чем предупреждал Вениамин Лютикович — плёнку в магнитофоне зажевало. Лай исказился и почти сразу прекратился, но Мухтар был пес хитрый и понял, откуда шёл звук. Подойдя к магнитофону, встал на задние лапы и внимательно его понюхал. Тут главное, чтобы он не вынюхал меня, я даже предусмотрительно вытащил коробок спичек и дымовуху. Но расчёт на колбасу сработал верно. Пес учуял гостинец и, опустив нос к земле, двинулся к нему навстречу. Сожрал за раз, буквально слизал языком колбасу с пола и, естественно унюхав второй кусок, полез внутрь подсобки. Молодец, пес!