— Какие? — я не стал говорить, что мне прекрасно обо всём этом известно, интересно послушать, что скажет сержант.
Дежурный коротко пожал плечами, сделал двойную затяжку и аж поежился от полученной дозы никотина.
— Да там, не ради красного словца будет сказано, жопа полная, — пояснил он. — На прошлой неделе ее муженёк под отделом каждый день от звонка до звонка дежурил, прикинь? Капитану приходилось её после работы провожать и отвозить домой на служебной машине.
Любопытно, если это тот самый капитан, с которым они в одном кабинете сидят, то не такой уж он и козёл, как прикидывается. Есть всё-таки что-то человеческое, правда, довольно глубоко спит в нём в рабочее время.
— Начальник выходил, по-человечески с ним разговаривал, а у этого мужика в одно ухо влетело, а в другое вылетело, — продолжил дежурный.
— Чего вы её не защитите-то? — спросил я.
— Так у нас никакого права нет. Это ж все внутри их семьи дела, пока руки не распускает товарищ муж и всякими глупостями не занимается, нам с него спрашивать по закону нечего, — развёл руками милиционер.
— А то, что он здесь торчит, это не глупости?
— А что мы скажем — уходи? Так говорили, но он не уйдёт. Между прочим, полное правое имеет находиться там, где посчитает нужным. Ну и у них развод не оформлен, ты про это тоже не забывай, а по-человечески в семью лезть не надо, — пояснил сержант.
— А может, с такими козлами не по-человечески надо? Ничего не надо таким объяснять? Не обязательно же каждый чих бумажками объяснять. Отвели бы его за уголочек да поговорили бы по-мужски. Можно без рукоприкладства, ну так что, понял? — я вскинул бровь.
— Пытались, — многозначительно протянул дежурный, и, докурив одну сигарету, достал вторую. Окурок отправился в жестяную банку из-под шпрот. — Я ж тебе говорю, начальник с ним разговаривал. Да только этот муженёк — такой козёл, что сразу говорит — буду жаловаться куда только возможно.
Ясно. Ситуация была, конечно, абсурдная. Следовательница, работая в органах, никак не могла себя защитить законными способами. Весь фарс в том, что её бывшим муженёк нисколечко не преувеличивал — у него действительно было полное право катать жалобы во все возможные инстанции. Конечно, никого не уволят и даже выговор объявят, но посвятить ближайшее время объяснительным и отпискам милицейским бы пришлось. А им не бумаги надо из стопки в стопку перекладывать, а преступников ловить.
Впрочем, для подобных ситуаций как раз существовали иные методы воздействия на непонятливых людей. Раз такие дела, я был не прочь ещё раз поговорить с её бывшим с глазу на глаз и без всяких протоколов. Жалобу на меня, в отличие от работников милиции он не напишет, так что пусть пеняет только на себя.
— Так она сама ещё здесь? — я кивнул на окна кабинета следовательницы.
— Здесь, она после прошлой недели регулярных дежурств муженька теперь с утра до вечера сидит на работе, иногда даже ночует, — хмыкнув с досадой, пояснил сержант.
— Я зайду к ней?
— Заходи, конечно, но я тебе всё-таки рекомендую цветочками разжиться, — подмигнул, потушил второй окурок и открыл дверь отдела, впуская меня внутрь.
С цветами я решил повременить, хотя за совет сержанту сказал спасибо. Я зашёл в отдел, прошел в кабинет следовательницы и тихонько постучал в дверь.
— Маш, это Егор, — на всякий случай сказал я.
Когда никто не ответил, я зашёл без разрешения. Дверь едва слышно скрипнула, и я, пройдя в кабинет, огляделся. Следовательница была на месте, вот только, сложив руки на столешнице, она спала. На столе лежала целая куча бумаг. Так бывает, когда хочешь чего-то отвлечься — уходишь с головой в другое дело. Маша спасалась в работе, расставание с бывшим мужем проходило для неё крайне тяжело.
— Маш, — тихо позвал я, чтобы не напугать девчонку.
Она всё равно вздрогнула, подняла голову и спросонья вопросительно посмотрела на меня.
— А, это ты, Егор, я разве тебя вызывала? — спросила она.
— Не вызывала, сам пришел.
Я подошел к ее столу и сел на стул.
— Зачем? — следовательница подавила вырвавшийся зевок.
Выглядела Маша уставшей, как будто не спала ночь. Ничуть не удивительно, возможно, всё так и было. Аккуратно сложив стопки хаотично разбросанных бумаг, я внимательно на неё посмотрел.
— Затем, Маша, что это ненормально, что ты, вместо того чтобы отдыхать, к подружке сходить или прогуляться, сидишь в кабинете, — с расстановкой проговорил я.
— Ну это моё дело, правда? — тихо сказала она. — У меня действительно много работы, и я не всегда успеваю ее сделать, поэтому приходится задерживаться.
— Мне лапшу на уши можешь не вешать, я знаю, почему ты здесь, — отрезал я.
Маша нахмурилась, мой тон ей явно не понравился, зато подействовал отрезвляюще — девчонка окончательно проснулась.
— И почему я здесь? Что ты знаешь, чего не знаю я? — недовольно спросила следовательница.
Я не стал тянуть кота за хвост и вывалил сразу все, что накопилось.
— Я знаю, что с тех пор, как ты со своим козлом разошлась, он тебе не дает проходу. У меня только один вопрос, почему ты мне тогда, в «стекляшке» не сказала о том, что этот урод палку перегибает?
Маша внимательно выслушала. Я видел, что следовательница не рада этому допросу с моей стороны, но отступать не собирался.
— Не сказала и не сказала, что я теперь, должна перед тобой отчитываться? А ты мне вообще кто? — строго выдала она.
Вопрос резонный. Формально я был для неё никто, да и фактически тоже, если не считать, что я проходил свидетелем по одному из дел, которые она вела. Но есть такие вещи, которые не нужно объяснять, они есть и всё. Вот так и с Машей, и мы оба это понимали. Поэтому отвечать на ее вопрос я ничего не стал.
— Егор, я правда не хочу, чтобы кто-то в это лез, нас очень скоро разведут, и я просто перееду в другой город, подальше от всего этого кошмара, — прошептала она гораздо более миролюбиво.
Я с неодобрением покачал головой.
— Не думаю, что это самое правильное решение. Тебе точно не стоит ломать себе карьеру из-за этого козла.
— Ты просто многого не знаешь, — она грустно улыбнулась уголками рта. — Ладно, я действительно сегодня засиделась, и, пожалуй, пойду-ка я домой, тем более начальник разрешил мне взять выходной в любой момент. Наверное, я его предложением воспользуюсь и возьму отгул на завтрашний день.
Следовательница поднялась и начала собираться, складывая какие-то вещи со стола в свою сумочку. Выглядела она удрученно. Я молча за ней наблюдал, осмысливая происходящее. Может, конечно, я и не знал многого, как сказала Маша, но зато я чётко знал, что мужик, что бы там ни было, не имеет права поднимать руку на женщину. Да, женщины тоже разные бывают, но не бывает такого, чтобы жена тумаков заслуживала. Вот её бывший муженёк такое впечатление производил. Причём однозначно.
— Маш, — мягко проговорил я. — Давай-ка поступим следующим образом. У меня, глядя на все происходящее, есть непреодолимое желание потолковать твоим бывшим по мужски.
— Егор, я тебе очень благодарна, но правда не стоит, — она наконец собрала сумку, накинула ремешок на плечо. — Правда не надо.
Я понимал, что если продолжу давить, то мы попросту поругаемся, поэтому поменял тактику.
— Твоя взяла, но проводить до дома-то я тебя могу?
— Ты точно этого хочешь? — сухо спросила следовательница.
— Я когда чего-то не хочу, я об этом прямо говорю, — заверил я.
— Ну пойдем… правда, я сейчас не в том настроении, чтобы с кем-то разговаривать, извини.
— Принято, ну, значит, я тебе буду рассказывать, а ты будешь слушать, идет?
Следовательница вздохнула.
— Пошли, не знала, что ты такой настойчивый.
Мы вышли. Дежурный похихикал, одобрительно показал мне большой палец. Пока Маша сдавала ключи и расписывалась в журнале, сержант шепнул мне, так, чтобы она не услышала:
— Смотри, будь осторожен, Егор, я как курить выходил, пока вы в кабинете болтали, видел этого красавца — неподалёку терся.
— Спасибо за предупреждение, ты только Маше ничего не говори, — шепнул я в ответ.
— Договор, — подтвердил дежурный. — Ты только если что-то с ним делать собрался, давай не на территории отдела.
Я коротко кивнул, подтверждая, что пожелания сержанта принял к сведению. Маша закончила с журналом, сдала ключи, и мы вышли из отдела. Я предложил следовательнице опереться о свою руку, она не отказала. Сам внимательно огляделся по сторонам, ища этого паршивца. Но его нигде не было. В то, что он пошнырял и ушел, верилось слабо. Для себя я допускал два варианта развития событий. Либо горе-муженек сейчас увидит, что я веду его бывшую, приревнует и сам проявит себя, либо продолжит за нами следить, никак себя при этом не выдавая. Ну а когда я отвалюсь, появится и начнет терроризировать следовательницу. Иными словами, сделает точно так, как уже делал в «стекляшке».
Меня и тот, и другой варианты устраивали. Но предпочтителен был всё-таки второй. Хотелось сразу после того, как я провожу Машу до дома, улучить возможность этого козла поймать и поговорить с глазу на глаз.
Маша, как и предупреждала, всю дорогу была особо не разговорчива. Единственное, поинтересовалась у меня — почему я то и дело оглядываюсь.
— Места красивые, никогда раньше здесь не был, — отбрехался я.
— У нас красивый город, — согласилась следовательница.
— Ну вот, а ты собралась из такого красивого места уезжать, — не удержался я.
Следовательница снова улыбнулась уголками рта, а затем задумалась о чем-то своем. Вскоре мы уже стояли возле её подъезда. Я тем временем уже давно заметил, как за нами следит этот козёл, шпион из него был так себе.
— Спасибо, что проводил, — поблагодарила следовательница.
Мы попрощались, а я сделал вид, что ушел. Встал за углом трансформаторной будки и притаился. Расчёт сработал верно, да ещё и в лучшем для меня варианте. Не прошло и пары минут, как этот товарищ тенью приблизился к подъезду и зашёл внутрь. Я двинулся следом, придержав забывшим мужиком дверь, не дав ей закрыться. Зашёл в подъезд и услышал, как этот нелицеприятный тип, дожидаясь лифта, бурчит себе под нос: