— Что делать надо? У тебя столько всего в блокноте понаписано… — она вернула блокнот мне.
Я коротко объяснил ей задачу, Таня внимательно выслушала. Вопросов не последовало, мне вовсе казалось, что ей на самом деле всё равно, чем заниматься, лишь бы рядом со мной.
— Давай начнём, — охотно согласилась она.
— Делать вам нехрен, каким-то мартышкиным трудом занимаетесь, ей-богу! — последовал очередной едкий комментарий от тёти Любы.
Кладовщицу, естественно, распирало любопытство на тему того, чем это мы собираемся заниматься, но спросить прямо она не могла — держала марку.
— Теть Люб, мы заодно и порядок наведем в кладовой! Вам мешать точно не будем, обещаем, — ответила Таня.
Работу решили распределить следующим образом — я сел за стол, вооружившись блокнотом и карточками с инструментом, и называл Тане инструмент, который был мне нужен, а она смотрела его наличие в соответствующей ячейке стеллажа. Правда, не на все инструменты были номера. Те же сверла, метчики и прочие расходники никаких номеров не имели. Хранилось такое в отдельных ячейках. Развертки, калибры, большинство цековок и зенковок имели цифровой шифр и вносились в карточки. Тут дело такое — в зависимости от детали инструмент мог иметь некоторые конструктивные особенности. Например, та же цековка могла подойти на одну деталь, а на другую уже нет.
По итогу нашего двойного нажима очень скоро на столе начали появляться кучки с необходимым для работы инструментом. Здесь, в отличие от кладовых с заготовками и оснасткой, я решил сразу собирать инструмент, необходимый для тех или иных позиций. Теперь-то было понятно, на какие детали есть всё необходимое, а с какими придётся мучиться. Благо полных комплектов по позициям, которые включали и оснастку, и заготовки, и инструмент, оказалось достаточно для выполнения ближайшего недельного плана, что не могло не радовать. Я одна за одной выписал на отдельный лист блокнота позиции из плана на следующую неделю. И это число комплектных позиций постоянно росло.
Видя, что мы с Таней складываем инструмент на столе, тетя Люба принесла нам ящик с удобными отдельными секциями, чтобы складывать в него инструмент.
— Нате, — бросила она, продолжая причитать. — сами, наверное, никогда бы не догадались!
— Спасибо, теть Люб, что бы мы без вас делали, — от души сказал я.
Кладовщица, услышав мою благодарность, замялась, а потом добавила:
— Жалко на вас смотреть, давайте, что ли, помогу! — тетя Люба тут же взяла журнал и принялась записывать в него позиции к выдаче, чем действительно серьёзно облегчила нам задачу и сократила затрачиваемое время.
Всё-таки мировая женщина — бурчит, а делает. Другие порой наоборот — сладко льют в уши, но делать ничего не делают. А у нас в шесть рук дело пошло гораздо быстрее. Правда, изредка кладовщице приходилось отвлекаться на рабочих, приходивших за инструментом. Тогда тетя Люба откладывала журнал выдачи, шла к окошку, и на некоторое время мы оставались с Танюхой снова вдвоём. Заметил я и другое — некоторые рабочие сами заходили внутрь инструменталки, брали инструмент и, бросая на напоследок «я то-то взял», уходили из инструменталки без всякой записи. Классика — именно так тумбочки работяг заполнялись инструментом, которые брать-то брали, но забывали возвращать.
— Почему не записываете таких? — я всё-таки поинтересовался у Тани.
Объяснение было логичным.
— Они же его себе оставляют, ну, в смысле, инструмент, и в следующий раз в инструментальную уже не пойдут. Зачем, если у них условное сверло на три уже есть.
Так бы оно и было, будь все работяги осознанными и честными. На самом деле немало рабочих хранили в тумбочке с десяток сверл на три, но каждый раз приходили за новыми. И брали не одно (чего вполне хватило бы для работы), а сразу три. Естественно, никто ничего не возвращал — сверла, якобы, ломались. А потом вот так смотришь — и не хватает инструмента на все позиции. Эх! Бороться с этим было практически невозможно. Если заставить рабочих возвращать весь взятый инструмент, то в самый нужный момент, когда возникнет аварийная или горящая позиция, рабочий её не сможет сделать. Не всегда инструменталка работает сверхурочно, а так инструмент у работяги в любое время дня и ночи в тумбочке есть. Так что тут выходит палка о двух концах.
Тук-тук-тук, — послышался очередной стук по перегородке окошка.
— Они хотя бы пять минут могут не приходить! — начала негодовать тетя Люба, со стуком положила ручку на журнал выдачи и гневной походкой пошла к окошку. — Какого хрена вам всем от меня надо⁈
Послышался голос мастера первого участка:
— Мне бы пробочки гладкие, резьбовые и вот эти калибры, — судя по тому, что мастер не назвал, какие конкретно размеры ему нужны, всё это было записано у него на листочке.
— Ты бы ещё мне летопись Временных лет принёс! — буркнула кладовщица, но пошла собирать инструмент.
Я обратил внимание, что мастер первого участка берет позиции с моего участка. Интересно, зачем они ему. Не припомню, чтобы те же калибры были универсальные. Нет, такого не должно быть, они идут под конкретную деталь. На первом участке таких точно нет, а перераспределить позиции и перебрать состав участков никто ещё не успел.
— Танюха, неси сюда калибр 70/62! — попросила кладовщица.
— Тю, а ему зачем понадобился твой калибр? — удивилась Танюха.
Запрашиваемый калибр лежал на столе, среди уже найденных. Вопрос был интересный. Но спрашивать у коллеги я не стал, куда любопытнее будет потом понять, что он с этим калибром собрался делать.
— Пусть берет, прямо сейчас он мне без надобности, — заверил я.
— Ну чего ты там замечталась, калибр где? — тетя Люба подошла к нам, забрала у Тани калибр и понесла мастеру первого участка.
— Он вчера тоже что-то брал с твоего участка, — припомнила Таня. — Кстати, ничего обратно не вернул, тетя Люба, как всегда, не стала записывать.
Я намотал услышанное на ус, и мы продолжили ревизию инструментов. Некоторые другие инструменты оказывались у кого-то на руках, кто-то не сдавал, где-то ещё не было поставки. Я не раз благодарил Таню за то, что она вызвалась мне помочь. Всё-таки девчонка ориентировалась в ячейках стеллажа не хуже, чем у себя дома. И каждый сантиметр знала как свои пять пальцев. Сам я бы провозился гораздо дольше, хотя бы потому, что Таня знала место, где лежал инструмент с разными номерами, но один и тот же по функционалу. Вот где был бы затык, а теперь облегчался не только поиск, но и дальнейшая работа. Каких-то позиций в ячейках не оказывалось, но по большинству из них девчонка находила замены. Те же позиции, которые были на руках, я записывал отдельно, с фамилиями рабочих. Придётся примерять на себя роль коллектора, по-другому тут не получится. По собственному желанию мало кто захочет возвращать инструмент в кладовую — а мне без него далеко не уехать.
Мы возились порядка двух часов, не заметив, как рабочий день стремительно подошел к концу. Об этом в своем стиле сообщила тетя Люба.
— Так, молодёжь, вы как знаете, можете хоть спать здесь оставаться, а у меня рабочий день подошел к концу! — кладовщица пошла переодеваться, закрыв окошко в инструменталку. — Ведите себя хорошо.
Мы с Таней остались в инструменталке вдвоём.
— Если хочешь, иди, — предложил я девчонке, видя, что она устала. — Давай либо завтра продолжим, либо, с твоего позволения, я сам доделаю, а потом ключи вахтёрше отдам. Пойдёт?
— Давай уже доделаем, здесь немного осталось, — Таня наотрез отказалась уходить. — Так, Егор, смотри, вот здесь обратная цековка отсутствует. Но мужики обычно берут на замену другой номер.
С этими словами она обогнула стеллаж и оттуда уже меня позвала.
— Подойди сюда!
Я подошел, Таня стояла возле ячейки, где лежало множество цековок на любой вкус.
— Вот, она где-то здесь! Надо поискать.
Таня попыталась аккуратно вытащить тяжелый ящик из ячейки и едва его не уронила. Я в последний момент подхватил ящик, оказавшись в опасной близости от её губ. Ну а дальше я впился в ее губы своими губами, отложил ящик с цековками и потянул Таню к себе. Она не сопротивлялась, такое впечатление, что именно этого девчонка все это время ждала. Инструменталка была закрыта, кто-то пару раз постучал в перегородку окошка, но мы не обращали на это внимания, всё равно выдать мы ничего никому не смогли бы. А здесь и сейчас мне, как и Тане, было очень хорошо.
— Фух, — Танюха сдула упавшую на лоб прядь волос, надевая на себя обратно халат.
Я нашел штаны и тоже принялся натягивать их на себя. В этот момент снова постучали, но на этот раз не в перегородку окошка, а в дверь инструментальной кладовой. Дверь открылась, и на пороге появилась контролёр Аня.
— Ой, как хорошо, что вы ещё не ушли, я как раз хотела сдать инструмент обратно… — Аня запнулась.
Увидела, что мы с Таней одеваемся. Логическая цепочка быстро выстроилась в голове у контролёрши. Металлический таз с инструментом, который она держала в руках, с патетическим звоном упал на пол. Перевернулся, в разные стороны по полу покатились пробки, калибры и прочий измерительный инструмент. Аня, сжала губы, выскочила из инструменталки прочь.
— Не будешь её догонять? — Таня покосилась на меня.
Я ничего не ответил. Устраивать какое-либо выяснение отношений на публику не в моих правилах. Не знаю, что она себе надумала, хотя что тут думать — всё примерно ясно. Но получилось как получилось, трагедию из этого точно не стоит делать. Но и оставаться в инструменталке у меня уже не было настроения. Хотя даже не в настроении дело, у меня были немножечко иные дела и планы на сегодняшний вечер.
— Так, Танюх, мне пора бежать, завтра тогда с твоего позволения продолжим, — объявил я девчонке. — Дел полно.
— Я думала, что сегодняшний вечер и ночь мы проведём вместе, — прошептала Танюха, погладив меня по руке пальцами.
— Насчет вечера — точно нет, а там зависит от того, как я с делами разберусь.
— А можно так, чтобы освободиться к ночи? Я хочу плов сделать, и ещё у меня есть дома бутылка хорошего вина, — посвятила меня в свои планы девчонка.