— Мы и так разбираемся, — холодно ответил Прутков, скрестив руки на груди. — Вы фальсифицировали проверки, закрывали глаза на махинации, ваши подписи стоят на документах с откровенными нарушениями. Вам есть что добавить?
Крылов молчал.
Пока всё это происходило, я внимательно наблюдал за тем, как ведут себя окружающие. Сергеев, завскладом, выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю. Шиляева пыталась держаться ровно, но её взгляд метался, и было ясно — она в панике.
Рома же… Он просто стоял рядом, сжатые кулаки выдавали напряжение, но в его глазах я видел удовлетворение.
Пока мы ждали милицию, комиссия продолжала проверку. Чем глубже они копали, тем больше вскрывалось. Систематическое занижение остатков, чтобы скрывать недостачи. Двойные списания, позволяющие воровать материалы… Но самое главное — цепочка шла всё выше.
И все нити вели… к директору.
Когда в заводоуправление приехали сотрудники милиции, всё уже было готово. Прутков общался с майором, передав ему всю документацию.
Крылов стоял молча, опустив взгляд. На его запястьях уже были защелкнуты наручники. Шиляева попыталась уйти незаметно, но один из милиционеров её остановил.
— Куда это вы, гражданочка? Нам с вами тоже есть о чём поговорить.
Когда её вывели, Прутков повернулся ко мне.
— Хорошая работа, — сухо сказал он. — Вы понимали, на что идёте?
— Понимал, — ответил я.
— Рискнули бы снова?
Я посмотрел на Рому, на рабочих, которые начали потихоньку собираться вокруг, осознавая, что всё закончилось. Посмотрел на наш корпус вдалеке — теперь уже наш, без Крылова, без их махинаций.
— Да, — кивнул я. — Без сомнений.
Прутков усмехнулся, захлопнул папку.
— Ладно. Нам нужно оформить документы.
Толпа рабочих собралась возле здания заводоуправления, как только слухи о задержании Крылова разлетелись по заводу.
— Говорят, его прямо в наручниках вывели!
— Ага, и Шиляеву тоже!
— Вот тебе и руководство…
Но дежурные сотрудники охраны и милиции уже были наготове.
— Прохода нет! — отрезал один из милиционеров, преграждая дорогу. — Разойдитесь, товарищи!
— Да мы просто посмотреть…
— Не положено, — строго повторил он.
Рабочие, конечно, не уходили, но и не лезли на рожон. Завод гудел, словно улей, который кто-то основательно потряс. Когда дверь заводоуправления распахнулась, и двое милиционеров вывели директора, толпа замерла.
В глазах рабочих читалось недоумение. Казалось, что ещё вчера он сидел в своём кабинете, отдавал приказы, ругал, штрафовал, решал, кому работать, а кому нет. А теперь шёл с наручниками на запястьях, с побледневшим лицом, с опущенными плечами.
Майор шёл рядом, ведя его к машине.
— Прошу пройти, — сказал он сухо, подталкивая его.
Кто-то из рабочих тихо присвистнул. Кто-то тихо выдохнул:
— Ну ни хрена себе…
Директор же не произнёс ни слова. Лишь раз взглянул на толпу, но быстро отвёл взгляд. Ему нечего было сказать.
И тут же загудела толпа. Люди зашептались, кто-то посмотрел в мою сторону, оценивая, осознавая, что только что произошло.
Майор пригласил и нас с Ромой в отделение милиции, чтобы дать показания. На выходе у проходной меня подстерег мужчина в сером плаще с кожаным портфелем, а следом за ним — молодая девушка с блокнотом и диктофоном.
— Пресса, — тихо сказал Рома, качая головой.
Журналист уже целеустремлённо шёл ко мне, пока девушка что-то записывала на ходу.
— Товарищ… — он взглянул на меня с прищуром. — Можете нас рассказать? Что вообще происходит? Завод, задержания, махинации — такого в нашей стране быть не может.
Я уже собирался ответить, но в этот момент рядом оказался майор.
— Пока никаких статей, — жёстко отрезал он.
Журналист повернулся к нему.
— Но мы имеем право…
— Пока идёт следствие, никто ничего не комментирует, — повторил майор, давая понять, что разговор закончен.
Журналист же ещё помедлил.
— Однако народ должен знать…
Ну, правильно, всё-таки в журналистику обычно идут ребята упертые.
— Народ знает то, что ему положено знать, — твёрдо сказал майор.
Журналист фыркнул, но, поняв, что ничего не добьётся, убрал блокнот в портфель.
— Ладно, ладно, но мы всё равно выясним.
Майор не ответил. Он лишь дождался, пока пресса сядет в машину и уедет, а затем повернулся ко мне.
— Тебе лучше держать язык за зубами, товарищ Кузнецов.
— Что, так серьёзно?
— Да ты сам всё понимаешь, Егор. Если информация просочится, это будет удар не просто по заводу, а… в общем, бери выше! Больше скажу, теперь дело Климента получит новый ход. Теперь понятно, какие у него были покровители.
Я усмехнулся, хотя в этом не было ничего смешного.
— Значит, цепочка замыкается?
— Замыкается, — подтвердил милиционер.
Я вдохнул поглубже, чувствуя, как всё напряжение последних недель начинает уходить.
— Ладно, спасибо за предупреждение.
Глава 21
После разоблачения махинаций и ареста руководства завод вступил в новую эпоху. Смена власти была неизбежна, и кресло директора теперь занял Сергей Васильевич.
Я понимал, что это логично. Он давно знал систему изнутри, был человеком с опытом, а главное — его поддерживало управление. Теперь, когда гнилую верхушку срезали, завод требовал новых решений, новых подходов.
На следующий же день после официального назначения исполняющим обязанности он позвал меня к себе.
— Садись, — коротко бросил он, жестом указывая на место напротив.
Я опустился на стул, ожидая продолжения.
— У меня к тебе деловое предложение, — сказал он, сцепив пальцы в замок.
Я приподнял бровь, оценивающе глядя на него.
— Слушаю.
— Твоя работа в седьмом цеху и всё, что ты сделал во время проверки… — он сделал паузу, давая мне время осознать вес сказанного. — Это не осталось незамеченным.
Я молча кивнул.
— Ты понимаешь, что теперь перед нами стоит другая задача? — продолжил он, опираясь локтями о стол. — Очищать завод от подобных махинаций мало. Надо делать так, чтобы всё снова работало — и без подобных… сбоев. Чтобы мы не просто существовали, а выполняли план, двигались вперёд.
Я слегка подался вперёд, наблюдая за выражением его лица.
— Поэтому я предлагаю тебе мою прежнюю должность. Заместитель директора по производству.
Он произнёс это буднично, словно говорил о чём-то самом разумеющемся.
Я кивнул, но не потому, что был сразу согласен — в размышлении. Слова Васильича были логичны. Теперь, когда он занял кресло директора, ему нужен был человек, который не только знает производство, но и умеет наводить порядок.
— Ты справляешься с кризисными ситуациями, — продолжил он, внимательно наблюдая за моей реакцией. — А после того, что произошло с заводом при прежнем руководстве, у нас не просто проблемы. У нас — разруха.
Я понимал, что это предложение — не только о новой должности. Это была ответственность, власть и необходимость ежедневно принимать решения, которые не всем придутся по вкусу.
Сергей Васильевич выжидал.
— Как тебе такое предложение?
В кабинете было тихо. Я поднял взгляд на шкаф за его спиной, на портреты и широкие окна. И понял, что мой ответ уже готов, он вызрел почти мгновенно.
— Согласен, — ответил я спокойно.
Он чуть прищурился, внимательно вглядываясь в моё лицо, будто проверяя, осознаю ли я всю серьёзность ситуации.
— Хорошо, — наконец кивнул он.
Я знал, что будет непросто. Но иного пути для себя не видел.
— Кстати, банька у нас уже на следующей неделе намечается. Заодно там моё назначение отметим!
Я тоже, вслед за ним, сменил тон на более лёгкий.
— Заметано! А что с Ромкой? — спросил я, глядя на Васильича.
Тот слегка улыбнулся, будто ждал этого вопроса.
— Ромка пусть остаётся начальником седьмого цеха, — ответил он, опершись на подлокотники кресла. — А там, если справится, может, и до начальника корпуса дорастёт. Он молодой, но без организационной жилки. Всё у него впереди. Главное, чтобы не растерялся.
— Не растеряется.
Сергей Васильевич хмыкнул:
— Посмотрим.
На заводе новые назначения восприняли по-разному. Кто-то с энтузиазмом, кто-то — с подозрением.
— Далеко пошёл…
— Смотри, как выслужился…
Я слышал эти и подобные разговоры, но не придавал им большого значения. Те, кто говорил (а говорили не только работяги), никогда не брали на себя подобную ответственность. Им было проще шептаться за спинами, чем менять что-то самим.
Но нашлись и те, кто одобрил перемены.
— Может, теперь порядок наведете, — пробормотал Андреич.
Я встретил его в один из дней возле походной. Он-то и рассказал мне, что в седьмом цехе моё назначение приняли на ура.
— Мы-то уже в курсе, как работает твоя система! Порядок!
Был и разговор с Ромой, и нельзя сказать, что я совсем спокоен был перед этой встречей. Но начальник цеха был совершенно искренне за меня рад.
— Ну а что? Ты же сам этого хотел. Теперь мне за завод не страшно, в таких-то надёжных руках!
Ане я тоже рассказал о принятом мной предложении.
— Егор, вот это да! Ты точно этого хочешь? Это же уже не просто цех, а целый завод… — она смотрела на меня внимательно, оценивающе.
— Хочу, — ответил я.
Она вздохнула и опустила глаза, и нельзя было не заметить, каким грустным стало её лицо. Тогда я уточнил:
— Что это ты?
И Аня, смущаясь, объяснила, что как же иначе — теперь у меня совсем не будет времени на неё. Пришлось успокаивать.
В целом день прошёл сумбурно, и большую его часть заняли поздравления от коллег. Но уже на следующий день стало ясно: есть те, кто будут сопротивляться переменам. Хотя бы потому, что народ привык работать в одном ритме, а я теперь предлагал работать совершенно в ином. Объяснения, что я требую лишь выполнения своих функций, вообще-то, прописанных в трудовом договоре, не сработало.