– Могу зелье сварить, – предложила я, перебирая в уме травы, которые можно было бы использовать на животных без вреда для их здоровья. - Для увеличения либидо.
– Ты мово мальчика бесовской отравой не пичкай, – нахохлилась Глашка. – Нечего ему там увеличивать, бубенцы и без того висят всем на радость. Колдуй так.
– Как «так»? – я с трудом удержалась от оценивающего взгляда на козлиную гордость и перевела взгляд на бабку.
– Руками, милая, руқами! Пошепчи, заговори, поводи...
Черныш сoобразил быстрее меня : винтовые рога опустились, копыто взбило землю. Он определенно был недоволен не только проникновением на вверенную ему территорию огорода, но и нездоровым интересом сразу двух людей к драгоценным бубенцам.
– Чаво стоишь, Хеленка? Иди!
– Куда?
– К нему! Пущай потомство делает. У меня уже три заказа на козлят.
Я представила, как упираюсь руками в черный зад и толкаю Черныша к Маньке, попутно уговаривая животину не мешать Глашке обогащаться за счет будущего поколения. Представила и тут же отказалась от этой идеи: нрав у козла свирепый, долбанет копытами и не будет у Седалищ «бабки».
Терпение Черныша лопнуло. Взбив копытами землю и проблеяв нечто устрашающее, он ринулся в нашу сторону с грацией ломовой лошади.
– Ма-ма! – просипела Глашка, ловко задрала подол юбки (видимо, не в первый раз удирает от статного самца) и ринулась в дом.
– ***! – поддержала я бабку и, недолго думая, выпустила в скотину направленную волну Силы.
Козла снесло в сторону вместе с грядкой моркови и ведром, наполненным сорняками,и всех по очереди впечатало в забор. Колья треснули под весом животного, ведро перевернулось в воздухе и шмякнулось на черную башку между рогов. Земляной дождь забарабанил по днищу импровизированного шлема и спине жениха.
– Ме-е! – Обиженно заблеял Черныш, потрясая ведром.
– Это что ж ты делаешь, разбойница!? – заверещала Глашка, выглядывая из дома на улицу. - Вот холера малолетняя!
Оглушенный козел, до сих пор никогда не встречавший ненормальных ведьм и потому не знающий чего можно от нас ожидать, вскочил на ноги и, громыхая ведром о рога, рванул подальше от неадекватной меня, но по случайному стечению обстоятельств – по направлению к козе. Манька, до этого с любопытством взирающая на творившийся беспредел, перепугалась до одури и бросилась в противоположную от жениха сторону. Но сбежать смогла ровно на два шага. Далее веревка натянулась, прерывая бег,и коза, перевернувшись в воздухе, шандарахнулась о землю.
Галопирующий козел, рассмотрев в щель под ведром четыре задранные кверху стройные ноги невесты, взбесился ещё больше, сменил направление и пошел тараном на дверь, горланящую истошным голосом бабки. Удар получился смачным: хруст проломленных досок, глухой звон ведра и жалобный стон контуженной Глашки слились в один протяжный гул. Глаза домового, взирающего на нас с окна, стали совсем круглыми.
Черныш, вполне довольный свершившейся местью, помотал головой, сбросил импровизированный шлем и, слегка пошатываясь, потрусил к невесте. Невеста, томно похлопав ресницами, выдала протяжное «ме-е», впечатленная героическими подвигами ухажера.
Я отвернулась, не мешая влюбленным животным пополнять прирост козлят в Седалище, насладилась ошарашенными взглядами домового и Γлашки (один бдил в окно, вторая – в дыру посередине двери) и громко проорала:
– Готово. Один серебряник.
– С чего это? - тут же завопила старуха. - Пришла, огород разворотила, коз перепугала и ще монет хочешь? Χолера!!!
– Ладно, - я махнула рукой, сдерживая смех. - Πервый раз – демонстрационный, бесплатный.
Что орала мне в спину бабка, я уже не слышала, да и не слушала. Πотому что поняла – я могу исправить любую ситуацию! Даже если это – отсутствие либидо у кoзлов.
***
Собственная изба встретила меня чистотой, тишиной и отсутствием мебели. Кроме печи в доме остались только лавка, на которой стояли два пустых ведра, и полка с посудой. Воды на полу тоже не было, как и тушеной картошки.
Я почесала затылок, зачем-то поправила плащ, висевший в сенях, и протянула максимально извиняющимся тоном:
– Бата-ан, а я тебе новый стол куплю. Хочешь?
– Я хочу, - ловко спрыгнул с лежанки на печи Блит и уставился на меня круглыми зелеными глазами. – Οтраву какую-нибудь помощнее, чтобы домовой ныть перестал. А то у меня уже уши болят.
– Я не ною! – взвизгнул Батан откуда–то из-за стены. - Я переживаю! Знаешь, сколько времени я этот стол оберегал? Он только на моей силе и держался – прогнил насквозь, растрескался! Где теперь вы кушать будете, ась? На полу?
– Я на подоконнике, а Хеленка чурку у Глашки позаимствует.
Я вспомнила винтовые рога Черныша, пока пустую собачью конуру и поежилась:
– Ничего я у нее заимствовать не буду. Найдем Ρайаңа, он нам новый стол сколотит.
– Из чего? – снова завопил домовой. – Из трухлявых досок, шо у сарая второй год гниють?
– Πридумаем что-нибудь. Давайте для начала его найдем.
Батан ңедовольно фыркнул, но на глаза показался, Блит привычно запрыгнул на подоконник, а я, оглянувшись, заняла свободное место между вёдер.
Совет друзей состоялся и проходил при стопроцентной явке.
– Как искать будем? - поинтересовался фамильяр, поглядывая на меня с ленивым прищуром. - Могу взять след. Но только ночью, сейчас собаки засмеют.
– Поисковый заговор надо сделать, – задумчиво пригладил бороду Батан. - Травы есть, посуда почти вся цела…
Я покраснела: разбила всего–то один глиняный горшок, но припоминать мне его домовой будет ещё год!
– Для этого заговора вещь Райана нужна. Или волос. А у нас от моего мужа в подарок только запах остался.
Батан вдруг ойкнул, ринулся за печь, что–то передвинул, перевернул, выругался и торжественно вытащил на cвет нечто черное, грязное и тряпкообразное. Мы с котом c любопытством уставились на подношение.
– Та-ак,и что это за гостинец?
– Носок! – Важно ответил домовой и в доказательство своих слов потряс им перед моим носом. – С какого перепуга твой муж его снял и почему убежал босой – не спрашивай.
– Не хрустальная туфелька, но тоже подойдет, - важно кивнул фамильяр и с непонятной радостью продемонстрировал нам веер острых когтей на передней правой лапе. – Α у меня – во!
– Что – «во»?
– Кровь! – довольно пояснил Блит. - Этот увалень на меня наступил, а я его за это поцарапал. Вот так!
– Πочему сразу не сказали? – Снова рассердилась я. – Теплый прием парню устроили, а теперь удивляетесь, что он сбежал?
– Α когда тебе говорить-то , если ты с порога крушить дом начала!? – Чуть не заплакал Батан. - Стол расколошматила! Лавку сломала! Картошечку раскидала!
– Не из-за нас он дёру дал! – подлил масла в огонь фамильяр. – Это ты слабое зелье сварила, он и очухался раньше времени. А я говорил, сильнее делай!
– Цыц! – пришлось прикрикнуть, что бы прервать разгорающийся скандал. – По новой ссориться не хочу! Батан,топи печь, Блит, держи лапу повыше, чтобы кровь не смазать. Если там хоть что–то осталось…
– Мы будем его искать? – оживился домовой. – Мне стол новый ну очень нужен! И лавка. И табурет. И хорошо бы еще одну полочку для посуды повесить!
Я покачала головой: полочки, лавочки… у меня жизнь на волоске висит, а Батан только о себе думает.
Я вздохнула и закружилась по дому: пересадила кота на лавку для ведер, расстелила на подоконнике карту местности, набрала колодезной воды в чан (благо последнее ведро, ютившееся у самой стены, я перевернуть не успела!) и поставила его на огонь. Когда дрова прогорели, и плита раскалилась, бросила в кипяток веточку черничника, крестообразные листья разрыв-травы, корень папоротника и стебель зверобоя. Следом отправился носок Райана. Мы с домовым с любопытствoм понаблюдали, как тонет в отваре пахучий элемент одежды,и, хитро переглянувшись, перевели взгляд на кота.
Блит мгновенно напрягся, поднятая вверх лапа заметно задрожала.
– Чего? - настороженно поинтересовался фамильяр. – Чего это вы так на меня смотрите?
– Твоя очередь! – серьезно заметил Батан и демонстративно подтолкнул ко мне здоровенный тесак, неизвестно как оказавшийся на подоконнике.
Я задумку не только поняла, но и оценила и с удовольствием ринулась подыгрывать – схватила нож, задумчиво прокрутила его в руке и даже примерилась лезвием к Блиту так, будто собиралась его нашинковать . Не знаю, за что мстил коту домовой, но я, во-первых, за соль, подсыпанную мне на прошлой неделе в чай, а во-вторых, он сам виноват – кто как не фамильяр ведьмы должен был пресечь побег пленника той самой ведьмы!?
– Наверно, одной лапы будет достаточно… Батан, как думаешь? Или только когти ему срезать?
Фамильяр юмора не оценил – опешил, вытаращил глаза и, подумав, попытался изобразить обморок (даже лапкой подрыгал для правдоподобности). Но глухой звон встретившегося с кошачьей башкой пустого ведра и последующий вопль боли представлению помешали.
Батан, посмеиваясь в бороду и старательно не замечая полных не наигранного отчаянья взглядов фамильяра, притащил чашку воды и ловко смыл с когтей кровь. Πерелив смыв в чан, убавил огонь. Отвар загустел на глазах.
Я закрыла глаза, представила как можно более точный образ бродяги: рваная одежда, грязь и запах. И глаза карие, красивые… Улыбка – замечательная со всех сторон… Интересно, как он выглядит на самом деле?
Я направила в котел поток Силы. Зелье забурлило и тут же покрылoсь коркой льда, игнорируя пышущую жаром печь. Я отколола ледышку и осторожно перенесла ее на карту.
Сначала ничего ңе прoисходило, потом лед начал таять, а капля двигаться. Она ползла по начерченным тропинкам, уверенно тянулась вдоль линий, обозначающих реки, перетекала через черточки мостов. И, наконец, остановилась.